"Фима Жиганец. Поднимите мне веки. Ночная жизнь ростовской зоны: взгляд изнутри" - читать интересную книгу автора

стыжусь. Слыхал, небось, что Елец - всем ворам отец? А у тебя, получается.
Как у труболета - ни Родины, ни флага?
- Да с Кацапетовки он, - отзывается кто-то из темного угла. -
Московский.
Московских в зонах почему-то не любят. Как и питерских. Видимо,
сказывается всегдашняя смутная неприязнь провинции к столице. Для Тайги это
- еще один козырь.
- Москвич... - бросает он куда-то в неопределенность. - Москвичи,
москвичи, на хуй лезут, как сычи. Вот такой у нас фольклор, - неожиданно и
как бы извиняясь, сообщает он, но обращается опять-таки не к Власу, а ко
всей почтенной публике. Дескать, не в обиду сказано, а так, для общего
кругозора.
Подобного Влас стерпеть уже не в силах.
- Ты, падло полосатое! - орет он, бросаясь на "смотрящего".
И тут же оказывается на полу с вывернутыми руками.
- Пустите, вы, волки! - хрипит он. - С вас за все спросят, за все!
- Тут он прав, господа арестанты, - обращается Тайга к зэкам. - За все
надо спрашивать. По понятиям. Шо у нас здесь, одесский цирк? Каждый
кувыркается. Как хочет, вякает, что в голову взбредет.
В спальном помещении уже собралась толпа. Большая часть осужденных
давно забыла о телевизоре. Какой там секс, когда рядом порнуха!
- А по понятиям, господа арестанты, - продолжает Тайга, - Влас имеет с
Валеры десять тонн. Карточный долг - долг чести. Да отпустите вы парня, чего
вы ему ласты покрутили?
Гостя отпускают. Он стоит злой, взъерошенный и хмурый.
- Есть у тебя чем рассчитаться, Валера? - спрашивает Тайга.
Растерянный Валера только хлопает кобылячьими глазищами.
- Тогда, конечно, придется подставить попу, - констатирует "смотрящий".
Валера бледнеет, хотя в темноте это незаметно. В толпе проносится
недоуменный ропот.
- Ну, получай, что причитается, - обращается Тайга к Власу.
Тот настороженно и выжидающе смотрит на каторжанина. Понимает: это лишь
увертюра.
- Шевелись! - подбадривает Тайга. Время пошло. Мы тебя. конечно, не
торопим, но и ты нас пойми. Нам ведь тоже кое-что причитается получить. С
тебя.
Влас невольно отступает на шаг - и упирается спиной в стену из зэков.
- А как же ты думал, братка? - задушевно растолковывает дядя Коля. - За
базар отвечать надо. Закосорезил ты, Москва. Закосорезил... Вообще-то я
человек незлобливый. Если бы ты просто на меня отвязался, я бы, может, и
простил. Ну, спросил бы для порядку. Как говорится, дал бы почувствовать
братскую руку, отпустил бы хорошего "леща"... Но ты ведь "полосатую масть"
офоршмачил. Народ не поймет. Придется и тебе становиться на четыре кости. И
будет у нас завтра на зоне на две девочки больше.
Наступает тягостное молчание.
- Тайга! - вдруг начинает жалобный скулеж слесарь-должник. - Тайга! Ну
давай решим как-нибудь по-мирному!
- Не надо было судьбу дрочить! - зло обрывает Тайга. - "Как-нибудь"!
Вот сейчас и узнаешь, как таких нибуть!
- Дядя Коля, в натуре, - заступается Алихан, - может, замять это