"Сергей Жигалов. Бродячие собаки " - читать интересную книгу автора

... Участь сынов человеческих и участь животных - участь одна: как
те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех и нет у человека
преимущества перед скотом.

Экклесиаст


Пролог

Слово, короткое и страшное, просекло сонную тьму и вошло в него, как
пуля. Он помнил это слово, когда сонный, в трусах бежал в детскую. Это слово
еще двигалось в нем, как движется в теле зверя все та же пуля со смещенным
центром, наполняя всего его болью и ужасом.
В скудном отсвете снега, сочившемся сквозь окна, разглядел на кровати
сбитое к стене одеяльце, вялое ухо подушки. Постель походила на разрытую
нору, из которой похитили детеныша. Его детеныша, шестилетнего Вовку. Он
упал на колени перед кроваткой и погладил ладонью вмятинку на матрасе,
оставленную тельцем сынишки. Простынка была холодной.
Егерь накинул на голые плечи куртку, сунул ноги в калоши и выбежал во
двор. Ветер, будто ждал его с полными пригоршнями, - шваркнул снегом в
глаза. Напротив крыльца провальным ртом щерился дверной проем предбанника.
Языком дергалась туда-сюда дощатая дверь, тонко скрипела, будто силилась
выговорить хозяину страшную тайну. Егерь бросился в предбанник. Щелкнул
выключателем. В глаза кинулось пустое соломенное гнездо в углу. На желтой
соломе чернели смерзшиеся сгустки крови.
"Вовка пошел проведать... кинулась на него... Догнала... Закопала в
снег... - Мысли егеря заметались, как птицы на пожаре. - Она отомстила мне
за стаю... За все. Тогда она его спасла, теперь..."
Не чувствуя, как снег засыпается в калоши, он побежал через двор к
задней калитке в огород. Присел на корточки, вглядываясь в наметенные за
ночь сугробчики. На чистом снегу звериные разлапистые следы переплетались со
следами Вовкиных сапожонок. "Она его увела", - понял егерь.
Бегом вернулся в дом, как в армии по тревоге, напялил на себя одежду,
схватил фонарик, ружье и выскочил наружу.
- Чего гремишь, Вовку разбудишь, - сонно бормотнула жена. Но он не
услышал этих слов. Дрожащими пальцами все никак не мог нащупать кнопку
фонарика. Утопая в сугробах, бежал через огород. Ветер с морозом резал лицо.
Коченели голые пальцы, сжимавшие фонарик. Он представил, как Вовка
полураздетый бежал за ней, звал, плакал. Он попытался вспомнить слово,
которое кто-то будто произнес давеча над ухом. Задохнулся от бега. Встал.
Пятно света от фонарика скользило по девственно чистым волнам снега. Следы,
отчетливо видные в затишье у забора, здесь, на пустыре, уже замело. В мутной
белесой пустоте шевелились языки поземки, будто чья-то невидимая рука писала
ему неведомые знаки на белом. Вдали черная полоса деревьев косо
перечеркивала написанное. Холод от прилипавших к металлу фонаря пальцев
дрожью отзывался в губах. Среди мертвого текучего безмолвия не было места
сонному ребенку, выбравшемуся из теплой постели. "Изорванная дробью,
обозленная волчица уводила его от жилья, - урывками думал егерь. - А может,
она тащила его к щенкам, кинув на спину, как зарезанного барана или
придушенного зайца, чтобы научить детенышей охотиться... Какие щенки зимой?