"Сергей Жигалов. Бродячие собаки " - читать интересную книгу автора

табунок косуль, выскочивший из кустов на взгорке... и даже небесную
канцелярию. Стоял март. До свету егерь вышел во двор. Взъерошенный
солнечными лучами снег за ночь смерзся и хрустел под ногами. Послышалось,
будто в дальних холмах за речкой пару раз взбулькнул тетерев.
Это петушиное чуффыканье отзвонкнулось в Венькином сердце ребячьей
радостью. Будто ему косачи слали вешнюю весточку с обтаявших бугров: "Мы
живы. Нас не задушила лисица, не побил сокол. Мы не окочурились под ледяной
коркой в снежных лунках. Нам хватило в трескучие морозы березовых почек.
Чуф-ф-фа-ах!.."
В вольере повизгивала, скребла сетку-рабицу рыжая восточносибирская
лайка по кличке Ласка. Статная, остромордая, с умными ореховыми глазами, в
белых носочках и с белым жабо на груди Ласка слыла красавицей. Взгляд
знатока не нашел бы изъянов в слегка удлиненном мускулистом корпусе,
глубокой грудной клетке с округлыми ребрами, развитом крупе, длинных
конечностях с хорошо выраженными углами скакательных суставов. Банкиры,
приезжавшие зимой на охоту, предлагали ему за лайку "Жигули" седьмой модели.
Венька открыл вольер, Ласка рыжей молнией выметнулась на снег,
околесила двор, прыгнула хозяину на грудь.
Собачья радость передалась и егерю. Сильное тридцатилетнее тело просило
движения. Захотелось вот так же скакать по двору, валяться у забора в снегу.
Сдерживая себя, Венька степенно собрался. Взял карабин, патроны, нож,
термос. Выходя, на пороге кухни столкнулся с Танчурой. Жена, сонная, в
запахнутом халате, удивленно округлила глаза:
- Куда эт-т ты в такую ранищу?
- Сбегаю, на бугры погляжу. Вчера под вечер кто-то там стрелял.
- Не лень тебе.
Лыжи сами скользили по насту. Над холмами вставало солнце, слепило
глаза. Чудно взблескивал пластинчатый иней на поникших метелках полыни, на
кустах, ледяными искрами сыпался с берез. Эта первозданная белизна, не
изрытая, не загаженная, как в селе, веселила душу егеря. Каждый следок,
накоп, царапина говорили о жизни таинственной и простой. Вот под березой
темнеет в снегу вмятинка от упавшего с верхушки кома снега. Ворона ли ястреб
сел вчера на ветку и сбил снег. На косогоре меж редких кустов вьются тропы
заячьих следов. Тут ушастые справляли свои подлунные свадьбы...
Ласка тычется носом в заячьи следы, мелькает в кустах, возвращается с
вываленным языком, улыбка во всю лисью мордашку, глаза блестят: "Ну-у,
косые, обнаглели... Чего встал, хозяин, давай хоть одного спымаем... а!?"
Венька потрепал лайку за шиворот, чувствуя ладонью снег, набившийся в
загривок: "Мы же с тобой не бракуши!"
И надо было Ласке набежать на залегших в чащобнике косуль. Венька
сначала услышал, как завизжала, залилась Ласка. Высверкивая белыми
зеркальцами, вытягивая грациозно шеи, козы запрыгали по глубокому снегу.
Ласка шаровой молнией катилась следом. Венька выбежал на пригорок. Косули,
вскидываясь и будто ныряя, вытянулись в цепочку. Сзади, поотстав, гналась
собака.
"Пять штук было осенью, пять и осталось, - порадовался егерь, глядя
вслед уходившим к буграм козам. - Три матки еще пяток принесут. Лепота!..
Ласка приурезала. Промнется, прибежит..."
Он продрался через кусты к косульим лежкам. Постоял. Три округлые
вмятины в снегу с подтаявшими краями были рядом, две других метрах в пяти