"Валерий Георгиевич Жмак. Хроника свободного падения " - читать интересную книгу автора

уходе...
Сон не шел, а лежать на диване становилось уже невмоготу. Лавренцов
нехотя встал и направился на кухню варить кофе. Посудой при разделе жена не
обделила, одарив аж двумя коробками всяческого хлама. Пару месяцев назад,
въехав в "каморку папы Карло" - как нарек новое жилище Аркадий, он высыпал
содержимое фанерных ящиков на пол посреди пустой шестиметровой кухни и
отыскал первым делом турку и помятую временем, старую чашечку, выполненную
каким-то древним мастером, похоже, из серебра...
Впрочем, назвать кухню совсем пустой было бы неправильно. Из
отцовского гаража отставной чекист перевез на Опеле обеденный стол от
старинного букового гарнитура и теперь одну его половину занимал компьютер,
не так давно в спешке эвакуированный из брошенного офиса. Иногда Лавренцов,
переместив единственный стул с трапезной половины стола к компьютерной,
присаживался напротив монитора. Рядом с системным блоком в беспорядке
лежали диски со свежими игрушками, но голова, сплошь загруженная насущными
проблемами, воспринимала только карточные игры для начинающих или туго
соображавших пользователей.
Подхватив со слабого огня турку с закипающим кофе, Аркадий плеснул
напиток в чашку и, привычно стукнув указательным пальцем по пробелу,
запустил компьютер...
- Надоело... Как все осточертело - спасу нет... пошариться что ли по
сайтам с тетками в неглиже? - мучился он, глядя в большой экран, - вся моя
жизнь в последнее время ни дать, ни взять - порнография! Сам скоро в одном
неглиже останусь... Донцову что ли позвонить?..
Взгляд Лавренцова бессмысленно блуждал от монитора с броской
заставкой, скользил по столу и, дойдя до порожних бутылок, притулившихся
друг к другу на косо прибитой полке, вновь возвращался к экрану. Так
продолжалось, пока зрение не сфокусировалось на начатой бутылке мартини,
стоящей отдельно от длинной "батареи" пустой посуды. Выпить, как и бедному
Штирлицу в осажденном Берлине, было не с кем. Но того хоть изредка
развлекали фрау Заурих, Габби и бродячие псы. У Аркадия оставался только
единственный друг - Семен Данилович Донцов, но и тот, собиравший по крохам
средства для существования небольшой семьи, появлялся в его сумрачной,
померкшей действительности крайне редко...

* * *

"Опять напился... Каждый день заканчивается одним и тем же... -
глумились едва ворочавшиеся, мутные мысли, не способные отогнать тяжелый
сон, - Когда же наступит просвет? Хоть не просыпайся..."
Аркадий все же попытался пересилить слабость и продрать глаза. С
первой попытки не получилось...
"Господи, к тебе обращаюсь... Помоги вспомнить, где лежит цитрамон? Ну
что я тебе сделал плохого? Намекни, или наведи на таблетки луч солнца..."
Приподняв невыносимо тяжелую голову от кожаного валика, Лавренцов
посмотрел вокруг. Солнце не проглядывало сквозь серый слой облачности, и
день за окном грозил надолго остаться пасмурным. Кое-как придав верхней
части тела вертикальное положение, мужчина сел и снова в изнеможении
прикрыл веки - в голове шарахало при каждом ударе сердца. Положив палец на
запястье, он принялся считать пульс...