"Петер Жолдош. Возвращение "Викинга" (вестерн)" - читать интересную книгу автора

мешкая, опустошили ее.
...Когда родилась мысль о бегстве, я решил потихоньку готовиться к
нему. В первую очередь - проблема еды. Тут ничего особенного не
придумаешь. Будем полагаться на опыт первобытных, надежным носителем
которого является Ного. Стараясь не слишком привлекать внимание
дикарей, я вырезал из кости несколько рыболовных крючков, хотя знал,
что рыбалка в здешних лужах и озерах из-за обилия крокодилов - дело
сомнительное. Крючки я спрятал в футлярчик с огнивом. Из длинных
обезьяньих волос мне удалось свить бечевку. Я намотал ее на ручку
каменного топора, заранее наслаждаясь изумлением Ного, - он никогда не
видел, как удят рыбу. Глядя на обширную поверхность реки, я подумал,
что в ней должно быть немало живности. Надо бы испробовать свои
рыболовные принадлежности. Извлекаю крючки из футляра. На какое-то
мгновенье замираю, громко чертыхаюсь. Ного таращит на меня удивленные
глаза. Что ему сказать? Я смастерил крючки, свил леску, но не подумал
о приманке. Пальмовые почки для приманки не годятся, крокодильи яйца
тоже на крючок не насадишь. Остается единственная возможность:
нарезать узеньких полосочек из собственных ягодиц. Остроумно, правда,
но хорошо только для сказок. Не скрывая досады, прячу крючки обратно в
футляр. Где же выход? Он есть. Его подсказали мне дикари: не думай о
завтрашнем дне, живи сегодня, обходись тем, что имеешь.
Обходимся. Сидим и сосредоточенно жуем бамбуковые побеги. Полчаса
жуем. Час жуем. Когда хочется пить, ложимся на живот, подползаем к
воде и пьем. Вода в реке прохладная, чистая, если не всматриваться в
нее слишком пристально. А если всмотришься - увидишь, что даже в
чистейшей речной воде существует жизнь. Простейшая, но жизнь. Не
думаю, что вода эта опасна для нашего здоровья. Приходилось и не такую
пить.
Река становится все шире. Берега тонут в зелени. За ними горы -
залюбуешься. Но та ли это река, о которой говорил мне гладкокожий?
Если я правильно понял, до ее устья надо плыть многие сотни
километров. За Черными Горами она раздастся вширь, низкие берега
станут топкими, воздух пропитается болотными испарениями. Впрочем,
рано думать о конце пути, находясь в самом его начале.
Солнце поднимается все выше - прогревает нас с таким же усердием, с
каким на рассвете пронизывала прохлада. Теплынь усыпляет, и мы
растягиваемся на плоту. Меня разморило, погружаюсь в дремоту. Уснуть
по-настоящему мешает подспудная тревога. От нее так запросто не
избавишься. А Ного уже храпит. Так что же меня тревожит? Или это
следствие вчерашней погони? Я еще не отошел и, уверен, не скоро отойду
от нее. Лежа на спине, гляжу в безоблачное небо. По обе стороны
медленно проплывают горные вершины. Я возвращаюсь к утренним
размышлениям...

Так где же пролегла черта, за которой я съехал с привычной дороги?
В университете? Или в те годы, что я провел в лаборатории? Ничто не
предвещало каких-то крутых перемен в моей судьбе. Может, все началось
с "Викинга"? Мучительно ищу ответ в размышлениях над длинной цепочкой
вроде бы не таких уж значительных событий, составивших мозаику двух
промежуточных лет. В охраняемой прарептилиями тишине Великой Реки