"Петер Жолдош. Возвращение "Викинга" (вестерн)" - читать интересную книгу автора

задушевно перечислял повреждения - их оказалось очень много. Тем же
голосом "мозг" сообщал о корректировке курса, для этого включались
двигатели коррекции. Их тяговые усилия вызывали гравитацию. Меня в
таких случаях бросало на стенку. При таком масштабе разрушений просто
удивительно, как сохранился "мозг", тон которого излучал спокойную
уверенность проникновенным голосом актера геовидео. Именно это меня и
раздражало. Я не сомневался в размерах катастрофы. Времени было у меня
немного. Надо что-то предпринимать.
От носовой части корабля, где смонтирована система
жизнеобеспечения, я был отрезан анфиладой разрушенных отсеков. В них
господствует смертельный космический холод, а главное - космический
вакуум. Я не смогу без скафандра пройти в носовую часть корабля.
Скафандры, сложенные в гардеробе у первого входного люка, также были
вне моей досягаемости. Что же делать? На ощупь добрался до люка и
вошел в соседний отсек. Стало труднее дышать. А что, если воздух на
исходе? Разделю участь Лены и остальных членов экипажа? Велика ли
разница - погибнуть от удушья или от внезапной разгерметизации! Лена
погибла. Экипаж погиб. На чудо я не надеялся. Временами меня
охватывало такое отчаяние, что хоть вой. Тишина в мертвом корабле, или
почти мертвом, утвердилась космическая, и я перестал прислушиваться к
чему-либо. Наверное, потому я не сразу обратил внимание на тихий стон,
доносившийся по переговорному устройству. Я громко позвал, прислушался
- ответа не последовало. Кричу в аппарат во весь голос, а в ответ лишь
негромкий стон, бессильный превратиться в нормальную речь. Кто-то ждет
помощи. Может, Лена? Мысли лихорадочно роились в голове в поисках
выхода.

...Это было мое первое космическое путешествие. Теперь я знал, что
и последнее. Мое положение осложнялось тем, что я, как и Лена, не был
членом космического экипажа. Мы - геологи, сотрудники Центрального
Горного Музея. Наше участие в нынешней экспедиции было продиктовано
недостаточностью результатов предыдущих исследований. В программу
нашей подготовки не входило изучение всех систем "Электры", нашего
огромного космического дома, в лабиринтах, в бесчисленных переходах
которого я так беспомощно мечусь. Вход в отсеки, в лаборатории, в
навигационные помещения, в жилые каюты открывался с продольных
переходов. По переходам, узким и состоящим из одних углов, нелегко
было передвигаться даже при ярком освещении. Что же говорить о
непроницаемом мраке, затопившем внутренность корабля из-за аварии!
В момент аварии я находился в одной из лабораторных комнат - они же
и склады. Под лабораторными отсеками располагался энергетический. Мне,
естественно, туда не нужно. Во что бы то ни стало, я должен выбраться
в носовой отсек. Лена, вероятнее всего, находится там. Я отчаянно
верю, что слышал ее стон. Во что бы то ни стало я должен быть рядом с
нею. Вот если бы хоть немножечко света. А так... я ориентируюсь в
переходах корабля хуже некуда. Вообще о космических кораблях я знаю
столько же, сколько знает средний читатель научно-популярных журналов.
Согласитесь, в моем положении этого крайне недостаточно. Я
продвигался, с трудом нащупывая дорогу, открывая люки один за другим.
И ничто не указывало, что я иду правильно. Невесомость сделала