"Петер Жолдош. Сверхзадача" - читать интересную книгу автора

Не ощущая течения времени, Гилл следил за программой. Прошло семь,
восемь минут. Или десять? Вдруг он почувствовал, что больше не
выдержит. Слова, обрывки фраз, умозрительные картины мешались в
хаотическом беспорядке, теряя смысл, словно преследуя друг друга. Его
охватил страх: неужели все, что он делает, просто глупость? Но ведь
самая великая глупость именно этот страх! Лучше уж смутные, отрывочные
картины; где-то в скрытых от нас тайниках сознания они выстроятся в
логическую цепь, образуя единый комплекс знания. Только животный страх
не признает заданных правил. И в данном случае бояться неуспеха само
по себе означает неуспех. Гилл расслабил мышцы и стал смотреть
мелькавшие картины, воспроизводимые консоциатором из его памяти,
смотреть со стороны, словно любопытный ребенок, прильнувший к
калейдоскопу. Осторожно, чуть-чуть напрягая память, он направлял ее на
земные воспоминания, на дела давно минувших дней. Все равно на что.
Пусть это будет длинный, унылый коридор института, клетки с
подопытными животными, перекресток двух оживленных улиц, крупным
планом лица людей, обращавшихся к нему или разговаривавших между
собой. Вот они о чем-то заспорили, отчетливо слышны даже их голоса. Да
ведь это профессор Херцер и милый старый Лоуренс! Очень, очень хорошо.
Если он будет думать о них, его учителях и наставниках, это непременно
поможет ему войти в колею. Постепенно успокоившись, Гилл почувствовал,
что психологически опять готов продолжать запись информации. Длинная
вереница событий, фактов, сентенций вновь потянулась на экране,
послушная логике и последовательности. Гилла охватило чувство радости.
Теперь уж безразлично, умрет он раньше или позже, удастся или не
удастся то, чему он посвятил крохотный кусочек безмерного времени,
отведенный ему для жизни. Власть над мирозданием - вот идея, вот
сверхзадача! Простая, подчиняющая себе без остатка; только теперь он
видит ее с предельной ясностью. Автомат-оператор с мелодичным звоном
доложил, что программа окончена, но глаза Гилла остались закрытыми;
радость обретенного счастья погрузила его в глубокий сон.
Он внезапно проснулся с мыслью о Нормане. Болеутоляющее! Скорее!..
Мысль пришла еще во сне. Норман лежал в том же положении, что и вчера,
но дышал тяжело, прерывисто. При выдохе в углах рта пузырилась
розоватая пена, на белую подушку стекала тоненькая струйка крови,
смешанной со слюной, расплывалась багровым пятном. С помощью
дистанционного пульта Гилл поднял спинку кресла повыше, придав телу
Нормана полулежачее положение, включил вентилятор. Так ему легче будет
дышать. Лекарство давать бессмысленно, это лишь продлит мучения.
Впрочем, сейчас он уже не чувствует боли, даже приходя в сознание.
Гилл решил положиться на судьбу. Пусть все решится само собой.
Проверка и анализ записанной программы требовали работы нескольких
специалистов в течение двух-трех недель. Он решил взять на выборку
шесть элементов памяти, не больше. Их просмотр займет не более часа.
Большего времени взять неоткуда. Сбоев или брака он не обнаружил, но
это не принесло радости. Девять часов он проспал как убитый, а
усталость не прошла, желудок сжимала пустота. Надо бы поесть, однако
при воспоминании о пище к горлу подступала тошнота. Разжевав и
проглотив таблетку фортфера, он вернулся в кресло и с нетерпением
ждал, когда пройдет тупая боль в голове, сжимавшая виски железным