"Валентина Журавлева. Алмаз в 20 000 каратов" - читать интересную книгу автора

- Да, Лосиков, хочется! И не мне одному. Десятки людей выстрадали это
изобретение, сотни людей корпели над проектом, тысячи вели подготовительные
работы. Если опыт удачен, мы будем создавать месторождения нефти везде, где
это потребуется, мы дадим Сибири нефть, а нефть - это свет и тепло, бензин,
смазочные масла, пластмассы, лекарства... Вы правы, Лосиков, мне очень
хочется быстрее дойти до пласта.
Флеровский вернулся к столу, придвинул табурет.
- Что же получается? - Ерофеев закашлялся, и его веснушчатое лицо стало
кумачовым. - Мы же комсомольцы... я и Федя... и вот Игнатьев... Разве мы не
понимаем?! Вы напрасно думаете... Мы пойдем...
- Помолчи, - недовольно сказал Игнатьев. - Тоже... главный механик... -
он повернулся к Титаренко. - Ну, бригадир, как считаешь? Идти всем надо,
быстрее управимся.
Титаренко мотнул головой, встал, посмотрел на Лосикова. Механик хотел
что-то сказать, но Титаренко пробасил:
- Никудышный ты человек, товарищ Лосиков...
Когда шахтеры ушли переодеваться, Флеровский подошел к механику.
- Вот что, Лосиков. Возьмите машину - и чтобы вашего духу на шахте не
было. Вы меня понимаете?
Было в голосе Флеровского нечто, заставившее Лосикова промолчать. И
хотя ночная поездка по лесному, малознакомому шоссе представлялась Лосикову
явной неустроенностью, он беспрекословно пошел к машине.
Они встретились на дороге: машина выбиралась на шоссе, ведущее к
городу, а пять человек, нагруженные инструментами, кислородными приборами и
аккумуляторами, шли к шахте. Машина, едва не соскользнув в кювет, объехала
людей и скрылась в темноте...

Флеровский говорил очень скупо, короткими, отрывистыми фразами. Но он
ясно видел главную линию рассказа и не упускал ничего существенного. Его
манера рассказывать - без лишних слов, без ненужных отступлений -
удивительно подчинялась математическому принципу "необходимо и достаточно".
Так обычно бывает у людей, привыкших много делать и мало говорить.
Он сидел у стола, помешивал ложечкой давно остывший чай и негромким, но
каким-то очень четким голосом излагал эту необыкновенную историю, в которой
фантастика превращалась в действительность, а действительность была чудеснее
фантастики...
- Федю Слойкова я оставил в штреке, у шахтного ствола. Ерофеев с рацией
остался у входа в гезенк. Оба хотели вниз, но... Но они остались. На случай
завала нужно было обеспечить связь. Ну, а мы втроем пошли в гезенк.
Представьте себе наклонный колодец диаметром в два метра и длиной почти в
полкилометра... Мы опускались, придерживаясь за стальные канаты, на которых
висел автомат для проходки. К счастью, кислородные респираторы не
понадобились. Титаренко переключил пневматическую систему автомата на режим
вентиляции, и в гезенке стало свежо и прохладно, будто в метро... Конечно,
спуск был занятием не из приятных. Лучи аккумуляторных ламп скользили по
гладким стенкам гезенка и терялись где-то в черной бездне... Для
непривычного человека зрелище страшноватое. Но все шло хорошо. И только
метрах в двадцати от забоя мы остановились. Навстречу нам из-за темной
махины автомата блеснули красноватые огни. Это было совершенно неожиданно. В
первый момент я подумал о радиоактивном излучении. Схватил наушники