"Валентина Журавлева. Поправка на Икс " - читать интересную книгу автора

...Смолина не пришла. Лист блокнота с ее фамилией покрылся многими
записями. Море дел, больших и малых, но всегда неотложных, захлестнуло
Шорина. Он многое хотел изменить в работе институтов академии. Приходилось
изучать отчеты, просматривать планы исследований, выслушивать доклады,
решать бесчисленные, иногда самые неожиданные, вопросы.
Шорин умел работать. Он обладал редким даром сразу же определять
масштаб дела, мгновенно отделять главное от второстепенного, легко
разбираться в самых запутанных проблемах. Он не боялся ответственности,
смело говорил "да", когда нужно было сказать "да", без обиняков отвечал
"нет", если это требовалось. Шорин безошибочно оценивал людей - после
краткого разговора, после прочитанной статьи. Это позволяло ему уверенно
выдвигать молодых, самобытных, талантливых исследователей.
Рабочий день Шорина начинался в шесть утра и кончался за полночь.
Верный своему принципу, Шорин работал по жесткому плану: последовательно,
быстро, но без спешки решал первоочередные задачи, подбирал материал для
новых преобразований и, главное, - искал людей. Он верил в людей смелых,
ищущих, пусть даже иногда ошибающихся, но бескорыстно, до конца преданных
науке. И он умел находить таких людей.
Безупречная, вполне академическая секретарша на третий день подала
заявление об уходе. Ей трудно было выдержать тот темп, в котором привык
работать Шорин, трудно было разобраться в том, что его интересовало. Она не
понимала, почему Шорин каждый раз перечеркивает составленные ею вполне
безукоризненные письма и пишет заново - простым разговорным языком, без
традиционных оборотов.
Она ушла, и ее место в приемной занял щупленький старичок в давно
вышедшем из моды длинном черном пиджаке, с седеющими усиками, с хитроватым
взглядом выцветших, но очень быстрых глаз. В первый же день он спросил
Шорина:
- Интересно, однако, как мы работать будем... Я вот у академика
Коробова Василия Кузьмича такой, значит, порядок установил. Как даст он мне
какое распоряжение, я на бумажку записываю и ту бумажку на гвоздик вешаю. И,
конечно, ничего не делаю. Напомнит - я бумажку на второй гвоздик перевожу. И
тоже ничего не делаю. Ну, а если еще раз скажет, тогда бумажку - на третий
гвоздик и, значит, к выполнению...
Шорин с трудом сдерживал смех. Он сразу угадал человека умного,
своеобразного, интересного.
- Скажите, Алексей Семенович, - спросил он, - а много бумажек
оставалось на первых двух гвоздиках?
Старичок сокрушенно вздохнул:
- Восемьдесят пять процентов. Я уж подсчитывал.
Шорин расхохотался.
- Вот что, Алексей Семенович, у нас будет только один гвоздик - сразу
гвоздик номер три. А ненужных распоряжений, которые потом сам забываешь или
отменяешь, я не даю.
Алексей Семенович недоверчиво покачал головой:
- Попробуем...
Среди бумажек, попавших на "гвоздик номер три", была и такая: "Лариса
Павловна Смолина. Если не придет до конца месяца, написать в Институт мозга,
пригласить".