"Зоя Евгеньевна Журавлева. Кувырок через голову " - читать интересную книгу автора

куда-нибудь. Такого красавца припрячут, будь покоен. Кто там следующий?
Заходите!
Но никто почему-то не входит.
Папа выглянул.
- Ого! - говорит. - Уже пусто. Славно, однако, поработали.
- Не может быть?! - обрадовалась тетя Вера. - Вы с Аськой меня
буквально спасли. Одна бы я до ночи сидела!

Трепетная лань

Ася давно уже сделала уроки. Папы все нет, а мама - у себя в комнате.
Не выходит. Ей нельзя мешать. Папа предупредил: "Что бы ни случилось, к маме
входить нельзя. Сама все решай. На свой риск! Не маленькая!" - "А если
пожар?" - нарочно сказала Ася. Но папа остался непреклонным, даже не
улыбнулся. "Выноси вещи, вызывай пожарную команду, а к маме - чтоб ни
ногой".
Пожара нет никакого...
Зато пришла почтальон, принесла бандероль на папино имя.
- Кому можно вручить? - говорит.
- Мне можно, - решила на свой риск Ася.
Нет, ей почтальон не согласна. У Аси паспорта нет. Неизвестно, может ли
она еще расписаться.
Ну, уж это просто смешно. За кого хочешь может расписаться! С крючком и
с росчерком. Что Ася, маленькая?
- Все равно нельзя, - вздохнула почтальон.
Ей самой обидно, что она зря на третий этаж поднималась. У нее одышка.
Ступеньки высокие, старый дом. Но бандероль заказная, нельзя рисковать.
Вдруг она пропадет?
Тут в коридор вдруг выскочил Фингал. Ася ему строго-настрого приказала
сидеть в комнате, что бы ни случилось. А он все равно выскочил! Придется с
ним потом серьезно поговорить...
Фингал, - папа считает, - самый крупный в семье политик. Он со всеми
разный. Маму он, например, не слушается совершенно. Когда мама одна, Фингал
носится по квартире как ненормальный. Лает, тапки грызет, может стащить у
нее из-под рук колбасу. На диван завалиться с ногами. Не считает зазорным!
"Я для него просто хорошая коммунальная соседка для игр", - вздыхает мама.
"Сама распустила, - объясняет папа. - Никогда его не наказываешь!" -
"Разве? - удивляется мама. - По-моему, я наказываю. Я его наказываю
презрением. Или великолепным молчанием. Или внутренним неприятием. Просто он
меня не ставит ни в грош. Не ремнем же его наказывать?"
Но папа считает, что иногда - именно ремнем. Он пару раз наказывал! И
Фингал очень даже понял, больше не требуется. Во всяком случае, папу он
высоко теперь ставит. Может, папа придумал насчет ремня? Ася не видела. Но
Фингал, видно, чувствует, что - в принципе - папа может. Пойти на эту
крайнюю меру. И слушается папу безукоризненно, с первого раза. При папе он к
обеденному столу вообще не подходит, а из маминых рук даже не берет сахар.
Делает вид, что он сахар терпеть не может. Ему тошно на этот сахар смотреть!
Уберите скорей! А стоит папе на секунду выйти, Фингал мгновенно подскакивает
к маме и тычется носом в руки: "Давай сахар! Быстрее! Копаешься!" Схватит,
за щеку сунет и отойдет, как пуся. Будто и не просил. "Фу, какая двойная