"Андрей Жвалевский, Евгения Пастернак. Про моркоff/on " - читать интересную книгу автора

афишировать их отношения.
- Я не хочу, чтоб тут все считали, что я твоя девушка. Я хочу свободы.
Так что не треплись.
Они встречались тайно, что только разжигало страсть. А дойти до
чего-то более-менее серьезного просто не позволяли условия. На улице было
холодно, в комнатах постоянно толклась толпа народа.
Но один раз все ушли на поле, Макс под каким-то невероятным предлогом
остался: он вызвался починить что-то на кухне, там не то чайник распаялся,
не то у кастрюли ручка отвалилась... Бред немыслимый, но говорил он
убедительно, его отпустили. Оля была немного нездорова и тоже не пошла на
работу.
Макс пришел к ней в комнату, запер дверь изнутри, и со щелчком щеколды
у Оли все оборвалось внутри. Она поняла, что теперь ей не отвертеться.
И как она себя ни настраивала и ни подготавливала, страх взял свое.
Буквально в последний момент она отпрянула от него, расплакалась:
- Прости, я не могу, просто не могу. Извини, давай не будем больше
встречаться...
Макс оторопело пялился на нее, плохо соображая, что случилось.
Оля, понимая, что все уже все равно испортила, заплакала еще горше:
- Макс... Ты... ты... это был бы первый раз... Зря я это все
затеяла... - И уже совсем по-бабьи заскулила: - Я люблю тебя... И хочу...
Но... Но...
Слезы ее просто душили.
Отрыдавшись, Оля заметила, что Макс не ушел, а сидит на соседней
кровати и сосредоточенно на нее смотрит, криво усмехаясь.
- Хорошо, что ты "до того как" сказала, а не "после". Это мне еще
крупно повезло. Ладно, отложим до возвращения в город.
И Оля поняла, что не все еще потеряно. Она направилась на кухню,
стырила там чищеную морковку и торжественно ее сгрызла.

***

С этого дня игры с Максом закончились. Все стало как-то вдруг...
серьезно. Он даже целовать стал по-другому - нежно и аккуратно. От этого
голова Оленьки шла кругом по еще большему диаметру. Однако афишировать свои
серьезные отношения они так и не стали.
Только Алеша что-то пронюхал. Он вообще был очень умный, этот Алеша.
Однажды, когда Оленька застала его за очередной книжкой, он снял очки,
вытер их о майку и спросил:
- У тебя с Ширяевским роман... или просто секс?
Слово "секс" в Алешиных устах прозвучало похабнейшим ругательством.
Оленька растерялась и вдруг принялась оправдываться:
- Что за глупости? Этот Макс... этот бабник... да зачем он мне?!
Алеша надел очки и посмотрел в ее лицо большими серыми глазами.
- Странно, - сказала Оля, - у тебя глаза в очках... просто огромные.
- У меня дальнозоркость. Врожденная. В очках для дальнозорких ставят
собирающие линзы. Геометрическая оптика, девятый класс.
Алеша замолчал, и Оленька вдруг поняла, что ей срочно нужно все
рассказать кому-нибудь. А хоть бы и Алеше.
И она рассказала. Не все, конечно. Некоторые подробности не решилась.