"Инна Зинченко. Мастер перекрестков " - читать интересную книгу автора

выяснить так и не смог. Деда моего захватили в плен и он умирал долго от
голода и пыток, так что, сам видишь, отцу повезло. Все относительно в этом
мире, парень, поверь мне.
Тоже мне Эйнштейн, - начал потихоньку выходить из себя Макс, -
расфилософствовался на ночь глядя.
А потом они долго шли по запутанным коридорам замка, спускались в
подвал и шли куда-то в освещении светильников, напоминающих яичные желтки -
такие же гладкие, блестящие и желтые, почти не дающие света. Макс поеживался
то ли от холода, то ли от того в чем ему предстояло участвовать. Несколько
раз он останавливался, чтобы отдалить эту неприятную минуту и, кажется,
Светлейший прекрасно понимал в чем причина его медлительности, ядовитая
улыбка не сходила с его губ, когда он бросал короткие взгляды на своего,
побелевшего от напряженного ожидания, лекаря.
- Вот, лекарь, будет тебе работа, - ехидно заявил Галимат перед
тяжеленной, темной дверью.
Макс обреченно вздохнул.
В холодном, пахнущем плесенью подвале, подвешенные на железных цепях к
потолку, болтались два измученных человека. В них Максим не сразу узнал тех
двоих, которые нагрянули к нему ночью, настолько хорошо над ними поработал
неизвестный палач. Галимат хохотнул и, указывая на пленников пальцем заявил:
- А ведь они тебя, лекарь, хотели похитить.
Что-то часто меня в последнее время похищать стали, мода у них, что ли
такая пошла?: - уныло подумал Макс. А Светлейший взял со стола жуткую
плетку-семихвостку со свинцовыми шариками на концах и, широко размахнувшись,
со знанием дела, стеганул одного из пленников. Несчастный хрипло застонал.
- Я все Вам сказал, Светлейший, - взмолился бедолага. - Чего еще Вы от
меня хотите?!
Там, где прошлась плетка, появились багровые полосы, которые быстро
набухали кровью. В сумраке подвала Максу эта кровь показалась черной. При
виде страшных ранений у него сжалось сердце. Нет, крови он конечно же не
боялся - врач, как никак, но вид человеческих страданий, которые можно
предотвратить, сводил с ума. Это не тяжелая болезнь, от которой никуда не
денешься, нет, это всего лишь придурь местного самодура!
- Мой папа, - поучительно произнес Князь, - говаривал, помнится: Жизнь
ломает только тех, кто ломается. А тех, кто не ломается, она просто
проверяет, чтобы потом наградить. Поверь, шпион, мой папа был очень мудрым
человеком.
Блин, - сделал вывод лекарь, - у него не папа был, а какой-то
Конфуций - на каждый случай жизни найдется очередная папина цитата! А
Светлейший тем временем отложил в сторону плетку и взял большой и, похоже,
острый нож. Максу стало не по себе. Что еще затеял этот маньяк?
- Что Вы собираетесь делать, Князь? - Спросил он испуганно.
- Я собираюсь вырезать у него со спины себе ремень, - спокойно ответил
Светлейший и Макса затошнило от одной только мысли свидетелем чего ему
предстоит стать. Он побелел, как бумага и сжал кулаки. Максим знал немало
разных недоумков, для которых чужая жизнь ничего не стоит, но Галимат
казался ему хуже всех этих, обиженных жизнью, отморозков, потому, что в его
руках была реальная власть, а у тех - только ножи и кастеты.
- Светлейший, зачем Вам это? - Спросил он с тоской в голосе.
- Чтобы никакие Грифаровы шпионы по моей земле не ползали! - Гневно