"Ицхак Башевис-Зингер. Раб" - читать интересную книгу автора

порожними. Она увидела его и остановилась. Он приближался к ней словно жених
к своей невесте. Вот он уже стоит возле нее, полон любви и смущения. Он
хорошо знал, что не должен смотреть на нее, но разглядел все - глаза ее то
синие, то зеленые, полные губы, высокую шею, пышную грудь. Она работала в
поле, как и все крестьянки, но руки ее оставались женственными. У Якова
мелькнула мысль, что рядом с ней он выглядит как-то нелепо: нестриженный,
нечесанный, в коротковатых штанах, оборванный, словно какой-нибудь нищий.
Яков еще в Юзефове научился польскому. С материнской стороны он происходил
от евреев арендаторов - посредников помещика. Здесь в плену он стал
говорить, как гой. Иногда, он забывал, как называется по-еврейски та или
иная вещь.
- Добрый вечер, Ванда!

- Вечер добрый, Яков!
- Я видел, как ты шла по дороге.
- Да?..
И кровь прилила к ее лицу.
- Ты казалась крохотной горошиной.
- Издали все кажется маленьким.

- Да, это верно, - сказал он. - Вот звезды огромны, как мир, но потому,
что они далеки, они нам кажутся точками...
Ванда молчала. Он часто говорил удивительные вещи, которые не
укладывались в ее голове. Он рассказал ей про себя все. Там, вдалеке, у
евреев он был богословом. Он вроде епископа или нотариуса копался в книгах.
Раньше у него были жена и дети, всех перерезали гайдамаки. А что такое
евреи? О чем написано в их книгах и кто такие гайдамаки? Ванде это было не
понять. И то, что он только что сказал, что звезды огромны, как мир, тоже
непонятно. Будь они вправду так огромны, как бы они могли поместиться над их
деревней?.. Но Ванда уже давно решила про себя, что он человек с
возвышенными мыслями. Кто знает, может он вправду колдун, как утверждают
бабы внизу. Все равно, Ванда любит его. Подниматься к нему каждый вечер -для
нее праздник. Яков взял у нее кувшины, и они вдвоем поднялись наверх. Другой
на его месте положил бы ей руку на плечо, но он только шел с ней рядом, шел
застенчиво, как мальчик. От него пахло хлевом и травой. Тело его излучало
солнечное тепло. Ванда уже однажды предложила ему, чтобы он женился на ней
или спал бы с ней просто так, без благословения ксендза. Но он это пропустил
мимо ушей. Как-то он сказал, что распутство наказывается. Бог на небе все
видит и каждому воздает по заслугам...
Ванда тоже знала об этом. Но здесь в деревне все так делали. Даже
ксендз наплодил полдюжины байструков. Во всем селе не было такого мужика,
который отказал бы ей. Напротив. Они все за ней бегали. Даже сынок Стефана.
Недели не проходило, чтобы кто-нибудь не подсылал к ней свою сестру или мать
для переговоров. Другие начинали с подарков, которые она тут же возвращала.
Теперь Ванда шла с опущенной головой, думая над загадкой, на которую не
находила ответа. Ведь она полюбила этого раба с перБого взгляда. Он за эти
годы стал ей ближе, но все же оставался далеким. Сколько раз она себе
говорила, что не быть хлебу из этого теста, и что она понапрасну теряет
молодые годы. Но ее тянуло к нему. Она с трудом дожидалась вечера. Про нее
сплетничали в деревне. Бабы смеялись над ней и всячески пытались поддеть.