"Зингер Исаак Башевис. Жертва" - читать интересную книгу автора

чувствуешь, что твои молитвы о хорошем годе услышаны Господом...
В прошедшие с того дня до свадьбы недели Крохмальная улица только
дивилась и изумлялась. Община раскололась надвое. Событие обсуждали повсюду:
у мясника и у бакалейщика, у рыбных садков на крытом рынке Янаса и во
фруктовых лавках позади базарных рядов; в синагогах для необразованных и в
хасидских молельнях, где собирались последователи того или иного раввина,
чтобы порассказать о деяниях их цадика-чудотворца и развенчать притязания
соперников.
Но сильней всех были взбудоражены женщины. Старуха жена, казалось,
потеряла всякий стыд. Она превозносила невесту своего мужа до небес,
покупала "молодым" подарки, занималась приготовлениями к свадьбе, словно
преемница приходилась ей дочерью. Из женщин одни возмущались, другие жалели
ее. "Сохрани нас, Господи, - вот ведь как в старости люди разум теряют!" Все
сходились на том, что жена рехнулась и поэтому старый сластолюбец муж решил
от нее избавиться. Все смеялись, все возмущались, все недоумевали. Все
задавали один и тот же вопрос: "Как такое может быть?" И ответ был тоже
один: "Ну ведь вот же..."
Если бы в округе нашлись юные хулиганы, они могли бы как-нибудь обидеть
стариков или невесту, но все наши соседи были люди тихие. Сам разводящийся
был добродушный человек с седой бородой и кроткими глазами глубокого
старика. Он по-прежнему регулярно ходил в синагогу. Дрожащими пальцами
застегивал на левой руке кожаные ремешки филактерии. Молодежь смеялась над
ним, но он ни разу не рассердился. Он подносил к глазам углы молитвенного
покрывала с ритуальными кисточками. Целовал филактерии - сперва ту, что
накладывают на лоб, затем ту, что прикрепляют к руке. Еврей остается евреем,
какие бы необычайные события с ним ни происходили. Правда заключалась в том,
что он не предлагал жене разводиться. Это, как он признался моему отцу,
целиком была ее идея. Она просто-напросто заставила его подчиниться. Девушка
была бедная сирота. Старая женщина ходила счастливая, всем улыбалась, была
полна надежд. Ее глаза горели сумасшедшей радостью.
Среди приготовлений к разводу и свадьбе супруги еще и купили себе
участок на кладбище. Они пригласили знакомых прямо туда, на место вечного
упокоения, и угощали их там пирожными и вишневкой. Все завязалось в один
узел: жизнь, смерть, вожделение, безграничная верность, любовь. Старая
женщина объявила, что сама будет ухаживать за ребенком, когда новая жена
родит, - ведь молодой матери придется работать, чтобы сводить концы с
концами. Узнав про такие речи, женщины шипели: "Помоги, Господи! Храни нас
небо! Пусть на них все их дурные сны обратятся!" Иные без обиняков заявляли,
что это все происки нечистой силы, самого сатаны. Но было тут и кое-что
другое. Хотя все были решительно против бракосочетания, людям почему-то
хотелось, чтобы оно состоялось как можно скорее. Улицу трясло как в
лихорадке. Драма, которая разыгрывалась в жизни, была куда интереснее, чем
все, что можно прочесть в газете или увидеть в театре.
Развод состоялся в нашей квартире. Два старых человека, любившие друг
друга великой любовью, стали теперь чужими друг другу. Скрипя гусиным пером,
писарь выправил документ, затем вытер перо о ермолку. Изредка он принимался
что-то бубнить себе под нос. В его зеленых глазах вспыхивали искорки. Кто
знает - может быть, ему вспоминалась его собственная "лучшая половина"?..
Свидетели поставили подписи. Старик сидел, смущенно склонив голову, глаз не
было видно под кустистыми седыми бровями. Борода распласталась по его груди.