"Михаил Зислис. Генри Лайон Олди как Черный Баламут великой Бхараты" - читать интересную книгу автора

над миром, но и мир властен над ними. А раз мир - значит и
человек. А раз человек - куда же ты, Миродержец, денешься от
сетей, на тебя расставленных? Будь ты хоть Индра, продолжишь
прикидываться Стосильным?.. Или внимания обращать не будешь?..
Нет, братан, не получится. Назвался Локапалой, исполняй
требуемое. (О братанах поговорим чуть позже.)
Можно найти и еще несколько несущественных деталюшек,
повинить автора или наоборот порадоваться узнаванию старого, но
нет - автоповтор обойден авторским вниманием. Читатель бдит.
Читатель, вообще-то, уже забыл о деталюшках, ему некогда, он
листает страницы книги, уподобившись наркоману... Он живет
стилизацией, которая столь полна, что можно заподозрить в
писавшем современника событий. Но здесь "листающему эти
страницы в поисках смысла" оставлена лазейка - аллюзии из его
собственной жизни, нечто вроде дравидской байки о Каламбхуке,
имен и толкований, мастерской игры словами, которая сразу
выдает в авторе русскоязычного. Кое-где проглядывают уши
Гайдаевского шедевра. Который о царе, сменившем профессию.
Очень кстати, о царях и кинематографе. Поразительная
отрисовка образов наводит на мысли об экранизации "Баламута".
Полноформатной, масштабной... потому что очень сложно, закрыв
последнюю страницу, отделаться от образов сына Ганги по
прозвищу Дед - матерого человечища, Брахмана-из-Ларца -
бесстрастного и пожираемого страстями, и веселого,
свободолюбивого Карны-Ушастика. И наивные до поры Локапалы, и
их младшенький братец Вишну, заваривший всю кашу - кто? вот
этот хнычущий малыш, который стыдится сделанного, приблизил
конец существующего порядка? - и незаметно подкрадывающийся
мудрец, которого кличут Брихасом, или просто Словоблудом,
забывая о том, что он постарше Индры. И простоватый ракшас
Равана, и... да многие. В этой книге у каждого персонажа свое
собственное, отличимое от других лицо. Как не вспомнить о
Раме-с-Топором! Бездна Тапана в глазах. Бездна слов, и целый
мир, который просится на экран. Так и видишь начало Безначалья,
и паука, занятого ловлей мух, и слышен свист стрел... И Гангея
отказывается от самого дорогого ему во всем Трехмирье.
Поставить себя на его место - попросту страшно. И Черный
Островитянин с едкой ухмылкой на черномазом лице, сверкая
желтыми глазами, что-то кричит тем, кто считает его уродом...
О, стоп. Пересказ в наши планы не входил. Но образы...
въедаются в сознание.
Так что по поводу режиссуры?.. Сэр Олди мастерски овладел
этим искусством, и у самого холодного персонажа находится повод
для улыбки, и ни единого до конца положительного героя нет... И
все видишь почти собственными глазами. Прелесть! Однако, нет. В
"Баламуте", как в каждой хорошей книге, слишком много тех
вещей, что не поддаются фильменному образображиванию. И это -
хорошо есть. И хорошо весьма.

(Маленькое препараторское отступление: