"Анатолий Павлович Злобин. На повестке дня (повесть-протокол)" - читать интересную книгу автора

Стою за стойкой кафе, с наслаждением пью молочный коктейль на льду.
Мраморная стойка с серыми прожилками тоже холодная и на нее приятно
положить ладонь. Пью с сознанием исполненного долга. Хорошо так стоять у
стойки и, ни о чем не думая, потягивать коктейль. Меня уже не тревожат
угрызения совести, что я ненароком проболтался Цапле о проверке - и на
старуху бывает проруха...
Сейчас поеду в институт. Мой кабинет выходит на север, там не так
жарко, можно будет еще поработать до вечера.
Я уже начинаю отключаться от сегодняшних переживаний, которые начались
с утра и продолжались на заседании, уже думаю о предстоящих делах в
институте, как вдруг меня пронизывает мысль о Глебовском. Вот кого мы зря
наказали, совершенно зря, он же не виноват, что у него вал в тоннах. Дайте
Глебовскому стимул, и он вам горы свернет, всю страну закидает
пластмассовыми шрифтами. А у него стимула нет, вот он и не торопится
прогорать, изворачивается и выискивает разные причины.
Почему я не выступил в его защиту? Я промолчал, когда принимали
решение о нем, даже не кивнул в знак согласия, но разве это смягчает мою
ответственность?
Вот перед кем я действительно виноват, а не перед каким-то там Цаплей
и его дружками.
Но как, оказывается, тонко составлена повестка дня. На Глебовском мы
немножко разошлись, а уж на питании разозлились по-настоящему. И
Глебовскому строгача и этому Зубареву то же - разве одно сравнимо с другим?
Если бы пункты повестки дня были передвинуты: сначала, как говорится, по
питанию, а затем шел бы Глебовский, мы весь запал израсходовали бы на
жуликов, после этого ни у кого рука не поднялась бы, чтобы наказать
Глебовского за вал.
Но кто-то тонко и умно отрежиссировал сегодняшний спектакль, продумал
действие, расставил декорации - и все оказалось исполненным. Кому
аплодировать?
Я виноват перед Глебовским...
Официантка ставит передо мной второй стакан с коктейлем. Я делаю
освежающий глоток и снова задумываюсь. Так ли уж я виноват перед этим
человеком, которого не знал до сегодняшнего дня и которого, вероятно,
никогда не увижу более? Неужто и впрямь я виноват перед ним? Нас сидело за
столом пятнадцать человек, все уважаемые солидные люди, ни один из них не
усомнился в том, что Глебовский действительно виноват: он не выполнил план
и пытался сослаться на этот самый пресловутый вал, который у всех в зубах
навяз. Все пятнадцать человек единодушно проголосовали за строгий выговор
Глебовскому.
Так хорошо было стоять у прохладной стойки и бездумно потягивать
коктейль. Дался мне Глебовский. А если и есть тут моя вина, то ее ровно
одна пятнадцатая, поровну на всех членов комитета, всего шесть процентов
моей вины, не более того. А если разобраться, то и тех не наберется.
Эта мысль окончательно успокаивает меня, и я, не отвлекаясь более,
думаю о том, что ждет меня в институте.
Выхожу из кафе. Асфальт просох под жарким солнцем, лишь редкие серые
пятна на мостовой напоминают о недавней грозе. Снова окунаюсь в жару и
гомон улицы. Неплохо мы сегодня поработали.