"Степан Павлович Злобин. Салават Юлаев [И]" - читать интересную книгу автора

Старик бросил топор и сам оседлал для меня присмиревшего под его рукой
жеребца. Я помчался дальше. За одним поворотом дороги под копыта жеребца
подвернулся непроворный волк. Он взвизгнул, как щенок, и остался лежать со
сломанным хребтом, однако у моего жеребца он успел вырвать клок мяса из
брюха.
С первыми лучами солнца я был у дома Сюгундек-Балтая. В доме еще спали.
Я разбудил хозяина. Он позвал меня в дом, растолкал хана, и я увидел
человека без носа, с отсеченным ухом и срезанным мизинцем. Это был хан
Башкирии Кара-Сакал. Я сразу узнал в нем Салтан-Гирея, которого приводил в
кош отца моего Аланджянгул. Хан тоже узнал меня и сказал:
- Большой рахмат передай отцу. А пока останься и подкрепись
бишбармаком.
Увидев моего коня, хан покачал головой, а когда узнал, откуда рана у
него на брюхе, засмеялся.
- Ты ловкий жягет, Юлай, - сказал он. - Я много скакал, но ни разу не
раздавил волка!
Мы уже поели, когда в дом прибежал пастух с криком, что по дороге едут
солдаты.
Безносый батыр засмеялся, выходя в конюшню.
- Отдай им наши объедки, - сказал он, - пусть пожирают, и скажи, что
хан оставил им угощение.
Мы вышли во двор и уехали через задние ворота дома.
Всюду рыскали солдаты, искали хана. Но аллах помогал ему. Много раз
солдаты доедали еще не остывший ханский бишбармак. Много раз нюхали теплый
помет его жеребца.
С первой снеговой водой с гор прилетел ветер, развернувший зеленое
знамя восстания{35}.
С громом первой весенней грозы шарахнулись табуны от выстрелов.
С первыми каплями дождя пролилась первая кровь урусов, с первым горячим
проблеском солнца горячей засияла сталь оружия.
В дом моего отца приехал Зиянчур-батыр. Он призвал жягетов следовать за
собой, туда, где царица хотела строить новый каменный город на реке Орь.
Травы еще не было, местами еще лежал снег, и зеленое знамя, вздетое на конец
копья, стало первым вестником зеленой поры в степях.
Мы мчались подряд три дня - из степей в горы, из гор в степи. На
четвертый день у нас болели ляжки и чесались зады, но слезать с седел было
не время.
В долине возле Урал-тау, в большом ущелье, мы застали жаркое лето.
Здесь уже не было снега. Из ущелья от множества людей поднимался пар,
смешанный с дымом костров. Со всех сторон сюда съезжались удальцы.
Возле белого утеса, в конце ущелья, стоял ханский кош. У коша были
привязаны кони. Спешенные всадники толпились тут же. Небольшие отряды воинов
куда-то в возбуждении уезжали, толпы конников приезжали из разных юртов, с
разных дорог.
Ущелье стало сердцем Башкурдистана.
К вечеру того дня, как мы приехали в долину, когда еще не пришла пора
совершать намаз, но уже склонялся день, хан вышел к народу. Широкое лицо его
было украшено черной бородой, нос обрезан наискось и левое ухо срезано
прочь, но он был велик и страшен. Одет он был поверх шубы в белый сермяжный
санша, в лисью шапку с зеленым верхом; на ногах его были белые сапоги. Он