"Степан Павлович Злобин. По обрывистому пути. Часть 2 " - читать интересную книгу автора

везло, он выигрывал - и вдруг упал, как мертвец...
Огромный грузный полуодетый мужчина лет шестидесяти, лысый, с рыжими
бакенбардами, тяжко хрипя, лежал без движения на кожаном диване в столовой.
По столу и полу были разбросаны игральные карты, среди бутылок и рюмок на
столе валялись неприбранные деньги, стулья были сдвинуты и опрокинуты.
Прислуга, не смея войти в комнату, выглядывала из-за портьер испуганно и
любопытно.
Баграмов потребовал льду и горячей воды. Дом наполнился торопливым
шорохом, шепотом, позвякиванием склянок, беготней на цыпочках...
Баграмов был поражен количеством старых шрамов на этом тучном, сегодня
бессильном теле. Давние рваные раны, видимо, сами собою зарастали на нем
месяцами. У него переломлены были и неправильно срослись два ребра. Кто-то
из прислуги назвал его "капитаном". Кто он был в прошлом? Солдат? Охотник на
хищных зверей?
"Может быть, и моряк, - подумал Баграмов, которому раньше не
приходилось встречаться с Лувеном близко, и сейчас он был невольно
заинтересован. - Во всяком случае, у него было много возможностей умереть и
помимо сегодняшнего удара..."
Через час больной ожил. Мутным взглядом он обвел окружающих и
остановил зрачки на.лице врача.
- Je suis le medecin, - пояснил Баграмов. - Gardez vouz le silence [Я -
врач. Сохраняйте молчание (франц.).].
- Oui, oui, je comprend, mersi [Да, да, я понимаю, спасибо
(франц.).], - прошептал тот и смолк...
...Только неустанные заботы Баграмова сохранили больному жизнь, и
господин Кристоф Лувен отдавал себе в этом отчет. С каждым днем более и
более крепнущей волосатой рукой он жал руку Баграмова, называя его
спасителем. Недели через две Баграмов уже разрешил ему подниматься с
постели, и Лувен, еще строго ограниченный в пище и в питье, пригласил
Баграмова отобедать, чтобы насладиться хотя бы зрелищем чужого аппетита, как
шутливо сказал он.
Однообразие больничной и деревенской жизни и любопытство поговорить с
этими людьми, совсем иначе глядящими на окружающую жизнь, на Россию, на
мировые события, а также и час отдыха и практики во французском разговоре
соблазнили Баграмова. Словом, оснований для отказа от этого приглашения
Баграмов не видел. Он выдержал бой со смертью и победил. Теперь ему
любопытно было узнать, кого же он спас. И мосье Лувен легко и хвастливо
перед ним раскрылся в эти час-полтора.
Кристоф Лувен начал свою карьеру в Конго. Он мог считать себя одним из
первых соратников Стенли. Тогда он был, как он сам сказал, почти мальчиком
и глупым, сентиментальным мечтателем, который надеялся на королевскую
благодарность... Но откуда русскому доктору знать, что такое королевская
благодарность и что представляет собой королевское сердце!.. Вот он, Лувен,
хорошо понимает, что это за дьявольская машинка - королевское сердце. Никто
как он вправе воскликнуть: "Долой тиранов!"
- Мосье Лувен хочет сказать, что теперь он стал социалистом? -
иронически задал вопрос Баграмов.
Лувен возразил: нет, он не социалист. Он -
анархо-индивидуалист-монархист!
- Comprenez-vous [Понимаете? (франц.).]? - спросил он, любуясь