"Степан Павлович Злобин. По обрывистому пути. Часть 2 " - читать интересную книгу автора

и желает еще сочувствия из-за того, что король перехватил у него его жертвы.
Достойный соперник! Баграмову стало стыдно, что он сидит здесь и
благодушно выслушивает этого палача. Он поднялся уходить.
- Combien? Comment estimez vous ma vie et, bien entendu, vos services
[Сколько? Как цените вы мою жизнь и, соответственно, ваши услуги?
(франц.).]? - смеясь спросил старый мерзавец.

Он предлагал за лечение деньги, то самое золото, которое при помощи
своего "философского камня" делал из негритянского мяса.
- Nullement [Ничего! (франц.).]! - решительно отозвался Баграмов, сухо
откланявшись.
- Русская сентиментальность, молодой человек! - не поняв его, засмеялся
Лувен. - Лечить людей из человеколюбия? Быть бескорыстным?! Кого вы
удивите?! Может быть, вы поверили, что я нищий?! В Бельгии врачи содрали бы
за это с меня не менее тысячи франков. Или, может быть, ваша мать ни в чем
не нуждается?! - спросил он и, точно приказ, добавил: - Пришлите счет...
Баграмов почувствовал, что покраснел. Старый мерзавец все-таки понимал
жизнь. Может, и у него была мать, которая так же нуждалась, когда он был
молод... Не взять с него денег? Но почему? Оказывать даром услуги
колонизатору, палачу, негодяю?.. За что?
- После, после... Apres [После! (франц.).]! - все-таки отмахнулся
Баграмов, не в силах далее выносить это общество, и помчался домой, упрекая
себя за то, что этот омерзительный пациент напомнил ему о нуждах его
матери...
О нужде, в которой живут родители Баграмова, Дарья Кирилловна знала от
Юли и, надо отдать ей справедливость, раза три деликатно пыталась предложить
зятю денег для помощи матери и отцу. Он решительно отказывался.
- Может быть, грех так думать, Иван Петрович, но я очень рада, что вам
повезло с таким пациентом, как этот директор завода. Надо думать, он вам
хорошо заплатит, и вы сможете послать деньги своим родителям, - сказала дня
два назад Дарья Кирилловна.
Баграмов сам думал о том же. Но после этой беседы его одолела такая
гадливость, что он не мог взять денег, просто не смог...
Эрнест Ремо заехал к Баграмову в тот же вечер.
- Пусть мосье доктор меня извинит, но я считаю, что это неправильно, -
горячо заговорил Ремо. - Старый скот капитан Лувен наживался всю жизнь и
скопил довольно, чтобы быть сейчас крупным акционером компании... В Бельгии
он пригласил бы к себе знаменитость, и меньше полутора тысяч франков с него
не взяли бы... Может быть, мосье доктор - сектант? Толстовец? В России и так
много сектантов...
Баграмов засмеялся.
- Нет, просто - социалист!
- Мосье, вашу руку! Я тоже! - восторженно воскликнул Ремо.- Но почему
вы хотите сделать подарок капитану Лувену? Черт возьми, пусть заплатит за
свой ликер, который он не умеет пить в меру, и пусть понимает, что починка
его самого стоит дороже, чем сигары и кофе... Пишите счет на тысячу франков.
Если вам неприятно, то я отвезу ему.
Весь свой гонорар, полученный от Лувена, Баграмов выслал матери.