"Эмиль Золя. Мечта" - читать интересную книгу автора

иконой Агнесы: священник, отец Павлин, мучимый плотскими страстями, по
совету папы подает иконе кольцо с изумрудом, а та протянула палец, взяла
кольцо и убрала палец обратно, кольцо же можно видеть на нем и посейчас;
этот случай исцелил отца Павлина. На верхушке фронтона было изображено, как
св. Агнеса возносится наконец на небо и ее, такую маленькую, почти девочку,
берет в жены ее нареченный Иисус и приникает к ней бесконечно сладостным
поцелуем.
Пронизывающий ветер метался по улице, снег хлестал в лицо, казалось,
белые сугробы совсем погребут под собою порог, и девочка, забравшись на
подножие колонны, прижалась к статуям святых дев, стоявшим в амбразуре. То
были подруги Агнесы, ее постоянные спутницы. Три из них помещались по правую
сторону: св. Доротея, которая питалась в тюрьме хлебом, ниспосланным ей
чудом, св. Варвара, жившая в башне, и св. Женевьева, чья девственность
спасла Париж, - и три по левую: св. Агата с вывернутыми и вырванными
грудями, св. Христина, бросившая в лицо истязавшему ее отцу кусок
собственного мяса, и св. Цецилия, которую полюбил ангел. А над ними еще и
еще возвышались девы. Три тесных ряда дев подымались вместе с тремя арками,
украшая изгибы сводов торжествующим цветением девственных тел: внизу их
терзали, раздирали на части, наверху их приветствовали летучие сонмы
херувимов, и они в восторженном блаженстве водворялись среди небесных сфер.
Прошло много времени, становилось все светлее, пробило восемь часов, а
никто еще не помог девочке. Если бы она не утаптывала снег, он засыпал бы ее
до самых плеч. Старинная дверь за ее спиной была вся покрыта снегом и
побелела, точно опушенная горностаем, как и скамья у подножия фасада, такого
голого и гладкого, что ни одна снежинка не задерживалась на нем. Большие
статуи дев в амбразуре были особенно пышно одеты снегом и сверкали чистотой
от белых ног до белых волос. Группы на фронтоне над ними и маленькие девы,
видневшиеся среди острых изломов под сводами, были расцвечены белыми мазками
на темном фоне, а на самом верху фронтона, в заключительной сцене небесного
брака Агнесы, казалось, архангелы прославляли деву, осыпая ее дождем белых
роз. И над всем этим, сверкая девственной белизной тела, покрытого
незапятнанным снегом, с белой пальмовой ветвью в руке, с белым ягненком у
ног, среди жестокой неподвижности морозного воздуха стояла на колонне
дева-ребенок, цепенея в таинственном сиянии торжествующей девственности. А у
ног ее скорчился другой ребенок, такая же несчастная девочка, тоже вся белая
под снегом, такая белая и окоченевшая, что ее уже нельзя было отличить от
больших статуй, и казалось, что она тоже из камня.
Меж тем на одном из спящих фасадов вдруг хлопнул открывшийся ставень, и
девочка подняла голову. Во втором этаже дома, примыкавшего к самому собору,
справа от нее, распахнулось окно. Очень красивая темноволосая женщина лет.
сорока выглянула на улицу. И хотя на дворе стоял мороз, а руки ее были
обнажены, она застыла на минуту в окне, увидев шевелящегося на паперти
ребенка. Удивление и жалость омрачили ее спокойное лицо. Потом женщина
вздрогнула и захлопнула окошко. Но она унесла с собой мелькнувшее видение:
повязанная обрывком фуляра белокурая детская головка с глазами цвета фиалки,
продолговатое личико, покатые плечи и тонкая, длинная, изящная, как стебель
лилии, шейка. Но лицо и шея посинели от холода, детские ручки и ножки
помертвели, и живым казался только легкий пар дыхания.
Девочка все глядела вверх, на дом, узкий двухэтажный дом, очень старый,
построенный, наверное, в конце пятнадцатого столетия. Он прижался к самому