"Эмиль Золя. Наводнение" - читать интересную книгу автора

заглушал плеск воды. Но наши девочки не могли забыться, сидели бледные,
крепко сжав руки, и напряженно прислушивались. Игра поминутно прерывалась.
То одна, то другая поворачивалась и спрашивала меня вполголоса:
- Дедушка, вода все еще поднимается?
Вода поднималась с ужасающей быстротой. Я подшучивал и отвечал:
- Нет, нет, играйте спокойно. Опасности нет.
Никогда еще мое сердце не сжимала такая тоска. Все мужчины нарочно
стали у окон, чтобы скрыть от женщин жуткое зрелище. Мы старались улыбаться,
когда поворачивались к сидевшим за картами, они сидели вокруг стола, на
который падал такой ласковый и успокаивающий свет лампы. Мне вспомнились
зимние вечера, когда мы собирались за этим столом. Казалось, все тот же у
нас домашний очаг, все та же теплая близость и взаимная дружба. Здесь царил
мир, но я слышал за своей спиной рев разлившейся реки, вода поднималась все
выше и выше.
- Луи, - тихо сказал мне мой брат, - вода всего в трех футах от окна.
Надо принять меры.
Я сжал ему плечо: молчи! Однако скрывать опасность было уже невозможно.
В стойлах гибла скотина. Мы услыхали блеяние овец и мычание обезумевших
коров; на конюшне протяжно и хрипло ржали лошади, - такое ржание разносится
далеко и всегда говорит о смертельной опасности, угрожающей животным.
- Боже мой! Боже мой! - простонала Эмэ, она поднялась со стула и сжала
голову руками, дрожа, как в ознобе.
Все встали, и уже никому нельзя было помешать подбежать к окнам.
Женщины застыли, молча глядя на то, что открылось их глазам; от ужаса у них
зашевелились волосы на голове. Наступили сумерки. На колыхавшейся мутной
шири дрожал обманчивый свет. Бледное небо казалось свинцовым покровом,
распростертым над землей. Вдали поднимались клубы дыма. Все смешалось, конец
ужасного дня переходил в ночь смерти. И ни единого звука человеческого
голоса, только рокот воды, разлившейся безбрежным морем, да ржание лошадей и
мычание гибнущих коров!
- Боже мой! Боже мой! - вполголоса повторяли женщины, словно они
боялись говорить громко.
Страшный треск заставил их умолкнуть: животные, рассвирепев, выломали
двери хлева и конюшни, ринулись в желтые пенящиеся волны, и стремительный
поток подхватил и унес их. Овцы плыли, кружась в водоворотах, как сухие
опавшие листья. Коровы и лошади еще боролись, но вскоре и они теряла почву
под ногами. Особенно не хотел умирать наш большой серый конь: он становился
на дыбы, вытягивал шею, дышал шумно, как кузнечные мехи; но разъяренные воды
схватили его, опрокинули, и конь сдался.
И только тогда мы закричали. Крик подступил к горлу помимо нашей воли.
Мы уже не могли сдержать горестных воплей. И, простирая руки к гибнущим,
бесценным для нас животным, к нашим кормильцам, мы громко плакали и
причитали, не слыша один другого, бросая в темнеющую даль слова отчаяния.
Да, пришло разоренье! Погиб урожай, затонул скот - за несколько часов мы
лишились всего своего богатства! За что несправедливый бог наслал на нас
беду? Мы ему ничего худого не сделали, а он отнял у нас все! Я грозил
кулаком небу. Я кричал, что еще нынче днем ходил с сыном на луга, любовался
хлебами и виноградниками, земля так много нам обещала. Так неужели все это
было обманом? Счастье лгало. Лгало заходившее солнце, такое ласковое и
спокойное в вечернем прозрачном небе.