"Женя Золотов. Исповедь школьника " - читать интересную книгу автора

"В лагере, на опушке леса, с болью подумал я, - во время игры в
городки... Грубый тренер небрежно кинул палку: подумаешь, мальчишка,
важность какая!.."
Вот ты стоишь передо мной и слушаешь, откидываешь со лба волосы
небрежным движением руки, улыбаешься, взмахиваешь ресницами, смотришь на
меня своими прекрасными темными глазами. И все это наполняет, переполняет
меня таким невообразимым, немыслимым, непристойным, слезами, смехом,
полетом, счастьем и... безысходностью, поднимающейся неясной дымкой где-то
там, вдали, по мере того, как ярче и ярче разгорается предзакатное солнце
счастья - от того, что ты рядом... Все это останется невысказанным и будет
похоронено сразу по рождении. Я люблю тебя, и я тебе этого не покажу, потому
что невозможно показать. Потому что - сам понимаешь, потому что я - мальчик,
и ты тоже мальчик; и к тому же я знаю, что ты наверняка не испытываешь ко
мне взаимных чувств, не может быть такого совпадения, это я, я один такой
урод... Вот ты говоришь со мной, Ленька, вот я вижу твои глаза: огромные,
темно-карие (говорят, они у тебя черные, но это ложь, они темно - темно
карие), с иссиня-черным большим зрачком, и еще чуть-чуть голубизны можно
различить ближе к уголку, по кромке белка. Вон, в твоих глазах отражаюсь я,
вон - косо уходит аллея бульвара, а вон - небо. А когда ты моргаешь,
движение твоих таких длинных ресниц напоминает движение бабочки на цветке,
на мгновение закрывшей крылья. Ты что-то говоришь, я не слышу слов, я смотрю
на твои губы - такие нежные, такие поразительно красивые, влажно-блестящие -
вот сейчас, когда ты облизнул их языком... нет, на это лучше не смотреть!..
И все-таки я смотрю, смотрю не в силах отвести взгляд, как ты улыбаешься мне
своей ослепительной белозубой улыбкой. У тебя прекрасные белые зубы,
чуть-чуть неровные, но от этого особенно красивые. Когда ты мне так
улыбаешься, я готов прямо сейчас зажмуриться и умереть, растаять от счастья,
потому что лучше этого уже, наверно, ничего не будет. Я люблю тебя, Ленька,
всего, без остатка, люблю солнечный запах твоих волос, твой голос, все твое
тело и каждую часть в отдельности: твои глаза, твои губы, твои плечи,
ключицы, твои тонкие, длинные пальцы, и синяк на твоей руке от грубого
прикосновения тренера отзывается болью в моем сердце. И что я, несчастный,
могу сказать тебе, такому веселому и невинному, наверняка ко мне
равнодушному, что, что, я могу тебе сказать, кроме только того, что ты сам
говоришь мне? Ничего.
...Я опустил глаза, печально разглядывая камешки и песок, и мокрые
следы от брызг фонтана на песке, и ноги Леонида в белых полотняных брюках и
новых черных ботинках. Леонид тоже замолчал, разглядывая что-то у нас под
ногами, шевеля носком ботинка мокрый розовый гравий, и вдруг неожиданно
рассмеялся.
- Смотри, - он указал пальцем, - у нас же ботинки одинаковые,
"Ллойд"! - Я взглянул. Вот так номер! Обувь у нас действительно была
одинаковая. Впрочем, ничего странного, просто наши папаши покупали для нас
вещи обычно в одном и том же валютном магазине. - У тебя точно такие же, -
сказал Ленька, - только чуть поменьше. Где-то на размер. - Я кивнул. Он
подошел ко мне поближе, слева, и приставил свой левый ботинок параллельно
моему, вплотную, на мгновение случайно прильнув ко мне. Я услышал его запах,
ощутил сквозь ткань одежды прикосновение его горячего, сильного тела и едва
не расплакался от боли. - Смотри, задумчиво сказал Ленька, глядя на наши
ботинки, - странное совпадение... - Он медлил, слегка склонив голову, не