"Александр Ильич Зонин. Морское братство " - читать интересную книгу автора

они в прошлом году отправили на дно. Только две минуты после взрыва держался
эсминец на воде. Тогда этим залпом гвардейцы гордились, как большой победой.
А сейчас миноносцы пропускались - они не заслуживали внимания. Время ставило
задачу увеличивающейся сложности... Есть командиры, которые поспешили бы
послать ко дну "Леберехта Мааса", а затем без смущения повернули в базу.
Операция рейдеров, разумеется, сорвалась бы. После такого предупреждения они
не пошли бы дальше. Но этой легкой победы Петрушенко не хотел. Он должен был
повести экипаж на большой подвиг.
Акустик продолжал уточнять силы противника. Его сдавленный в узкости
переговорной трубы басок назвал крейсер и еще шесть эсминцев. Он считал, что
отряд повернул на румб триста пять градусов. Это подтверждало расчеты
Петрушенко, тем более что сразу после доклада гул стал зловеще близок, и
авангардный миноносец пронесся над самой лодкой, словно поезд над
партизанами, залегшими на нижних фермах моста.
Потом только стал затихать гул, его сменили широкие волны шумов низкого
тона: шли основные силы противника.
Теперь следовало поднять перископ и избрать боевой курс, хотя лодка
вошла в кольцо фашистских кораблей и со всех сторон на нее двинутся враги.
Трудно предположить, что десять кораблей с сотнями наблюдателей и десятками
вахтенных офицеров, с дальномерами, стереотрубами и чуткими акустическими
приборами окажутся слепы и глухи. Они должны увидеть и услышать.
Петрушенко понимал это, но приказал подвсплывать. Он действовал
хладнокровно и расчетливо. Не поднял перископа, пока акустик слушал горизонт
по всей окружности и докладывал, что до ближайшего миноносца больше десяти
кабельтовых.
Сначала в стекле были только зеленые брызги, потом гребень схлынул;
проплыло серенькое сумеречное небо, и вдруг начал нарастать высокий корпус.
Башня над башней щетинились развернутыми орудиями. А когда корма с буруном
уплыла за рамку, во всю длину делений простерся борт крейсера с высокими
мостиками, на которых, как птичьи гнезда, лепились радиорубки, зенитки,
автоматы, дальномеры, антенны и трепетали флаги.
Федор Силыч, широко расставив ноги, проворно повел перископ дальше.
Этот крейсер был концевым, мателотом[3] шел другой крупнейший корабль. В эту
плавучую крепость ему не нужно было всматриваться. Он сразу узнал врага.
Он знал его давно, с последнего своего рейса на паруснике. Тогда буксир
тащил его корабль вверх по Эльбе к Гамбургу. Был солнечный день, и команда -
будущие командиры торгового флота - высыпала на палубу, с любопытством
оглядывала бесконечные причалы, где швартовались, разгружались и нагружались
лайнеры, сухогрузные суда, танкеры. Со стороны города доносились марши
духовых оркестров и крики толпы. Где-то грянуло несколько залпов салюта.
- Почему торжество, господин лоцман? - спросил Федор Силыч.
Угрюмый немец, разжав квадратные челюсти, гордо сказал:
- Сегодня большой день германского морского могущества. Поднят флаг на
сильном корабле, герр капитан. Смотрите вправо и увидите "Гросс-адмирала".
Федор Силыч вежливо поблагодарил и еще более вежливо спросил:
- Может быть, запрещается изучать силуэт этого корабля?
- О, сколько угодно, герр шкипер, сколько угодно. Новые корабли рейха
неуязвимы, и никто таких не построит. Так говорят наши адмиралы и фюрер, а
они знают, что говорят.
Да, крейсер выглядел внушительно, во всяком случае не менее