"Александр Зорич. Цикл о Звезднорожденных (фрагменты)" - читать интересную книгу автора

пятьдесят запечатанных бочек первосортного гортело. Саром с
камнем на шее отправился кормить пиявок, его имущество
конфисковали в пользу казны, но дурная слава осталась.
Парс вырос, его жена родила сына, которому дали зловещее
имя Урайн, дела шли паршиво, а потом пошли совсем плохо.





ПУТИ ЗВЕЗДНОРОЖДЕННЫХ

566 г., лето, Лон-Меар

Солнце только что рассеяло мглу над болотами, когда Урайн
и его отец подошли вплотную к Сумеречному Лесу. Сумеречный Лес
начинался там, где Орис и Киад близко подходят друг к другу и
образуют Малое Междуречье, на языке герверитов == Лон-Меар.
Место это у герверитов считалось проклятым и оно
действительно было проклятым. Немногие отваживались войти в
колеблющийся туман Лон-Меара и никому не случалось оттуда
выйти. Только беспросветная нужда и обволакивающая мозг
багрово-золотистым туманом алчность толкнули Парса в зыбкую
пасть Лон-Меара. Еще в молодости он слышал от одного болтливого
северянина страшные и манящие россказни о Малом Междуречье,
которые тот, якобы, в свою очередь вычитал в каменных недрах
Башни Оно. Там, дескать, возвышался в незапамятные времена Град
Того, Кого Хуммер Лишил Значений, а потом, как обычно, все
небывалое могущество пало в прах и от него ничего не осталось.
Парс не верил ни в древние письмена в башне, ни в
существование самой Башни, ни уж тем более в Того, Кого И Так
Далее, он вообще не верил ни во что, кроме денег, и именно
поэтому все-таки решился сейчас, уже на склоне своих лет, идти
в Лон-Меар. Что бы там ни был за Град, а золотишко-то в земле
точно разыщется.
Сумеречный Лес почти не отличался от обычного. Деревья.
Трава. Но кругом стояла полная тишина, какой никогда не бывает
в летнем лесу. Не считая этого, все было даже лучше, чем в
предыдущие три дня, потому что болота кончились и Парс с сыном
ступили на твердую землю.
Они пошли вперед. Парс все время держался за рукоять
длинного грютского кинжала, которому когда-то давно возвратил
прежний блеск долгой и кропотливой возней с соком бузины,
молоками налима и мелким просеянным песком. Урайн волок на себе
всю путевую поклажу, недобро косился на отца, но почему-то
совершенно не боялся. Тогда в нем впервые зародилось чувство,
что он находится там, где должен и делает то, во имя чего
рожден.
В первый день им не повстречалось ничего интересного. Они
шли и шли, а кругом был все тот же умиротворенный тишиной лес,