"Эдуард Павлович Зорин. Большое Гнездо ("Всеволод Большое Гнездо" #3) " - читать интересную книгу автора

Ох, ох - струсили в ту пору боярские сынки. По всему посаду жгли ночами
костры, темные людишки нашептывали страшное - будто грядет на Новгород
великий мор. Сказывали: как изберете Ефросима, так и настанет беда - это он
только прикидывается смирным да всеобщим радетелем, а взойдет во Владычную
палату - и прорастут на голове его рога...
Люди крестились:
- Да неужто?
Темные людишки растворялись во мраке. Пламя костров высвечивало
испуганные глаза, перекошенные страхом лица. Утром шли выборные к софийскому
попу Благодару, вопрошали его, вправду ли, что игумен Ефросим - антихрист?
- Вправду, - сохраняя достоинство, отвечал Благодар и степенно
крестился на образа.
Так ли было, а может, и не так. Один только Мирошка знает, как
старались бояре. Ефросим приходил с толпой к Мирошкиному двору. Размахивая
факелами, мужики грозились поджечь усадьбу, ежели Нездинич не одумается и не
перестанет мутить растревоженный люд. Пошумели, побросали камни, а испугать
не испугали. И не таких видывал Мирошка. Зато в назначенный день взял
Благодар с престола един жребий, и на жребии том стояло имя Мартирия.
Вот он каков, посадник Мирошка Нездинич, и владыка хорошо знает про
это. Ему ли не знать, коли всем он обязан посаднику, но среди попов и бояр
был он и с Нездиничем строг, как и быть подобает пастырю. И еще что
нравилось Мартирию в Мирошке: едва отшумела распря, едва откричались мужики
да разошлись по своим избам, так и попритих Нездинич, будто его и прежде
было не слыхать. Скромно отсидит на Боярском совете, коли нет в том нужды,
то и голоса не подаст. Отъедет в санях, а летом- верхами на усадьбу, пирует
со скоморохами, а то ругается с Гузицей: жена-то у него померла, а все, что
ни сделает сестрица, - все не по нему...
Сидел Мартирий в гостях у Мирошки, таял от блаженства, наблюдая за
Гузицей, грыз косточку, а сам про себя думал:
"Хитер же ты, ну и хитер, Мирошка. И хитрости твоей хватит тебе до
конца дней твоих. В тебя и в ступе пестом не угодишь. Ловок. Да не беда,
коли ты на стороне Новгородской Софии. А коли переметнешься ко Всеволоду..."
- Тьфу ты! - выругался Мартирий.
Мирошка, будто читая мысли владыки, вскинул на него прищуренные глаза;
помолчал, протянул руку на середину стола за кувшином, плеснул Мартирию в
чашу темного вина.
- Нынче заприметил я: мураши завелись в доме - к счастью. Да и кони
ржали - тоже к добру. Выпьем, владыко, за нашу удачу.
Мартирий не уклонился, выпил свою чашу до дна. Выпил до дна и Мирошка.
Приятное тепло растекалось по телу. Веселые рождались мысли.
Мирошка совсем уж было рот отворил, чтобы кликнуть дневавших и
ночевавших у него скоморохов, да вовремя спохватился. Догадываясь о скрытых
мыслях Нездинича, Мартирий собрался уходить, чтобы не довести посадника до
греха; стряхнув с бороды крошки, он встал, перекрестился на образа и
двинулся к выходу. Тайная была надежда встретить в сенях Гузицу. Но Гузицы в
сенях не было, перед владыкой заметалась нерасторопная мышка, пискнув,
нырнула в щель под порогом, и это еще больше развеселило владыку.
Прощаясь с Нездиничем на дворе, он даже растрогался и чуть не облобызал
посадника, но, так как сие не пристало ему по сану, сдержавшись, лишь
размашистее обычного перекрестил хозяина.