"Эдуард Павлович Зорин. Большое Гнездо ("Всеволод Большое Гнездо" #3) " - читать интересную книгу автора

чтоб и читали и всей прочей грамоте разумели. С тебя спрос. Понял ли?
- Как не понять, - обреченно шмыгнул Четка носом.
- Ну - гляди...

3

Утром разбудил Марию причудливый перезвон колоколов. "Динь-дон,
динь-дон", - вливалось вместе со свежим воздухом в приоткрытое оконце.
"Что это?" - не сразу поняла она вначале. Лежала на постели,
разнежившись, с открытыми глазами. И во все существо ее, еще скованное
дремой, медленно вливалось сладостное ликованье.
"Динь-динь, динь-дон", - манили и призывали колокола.
Мария провела ладонью по лицу и счастливо улыбнулась. Вспомнилось ей
пронзительно-холодное и светлое зимнее утро - то первое утро, когда
поднимали на звонницу колокола. То было чудо, перед началом которого
тянулась длинная вереница дней, наполненных суетой и тревогой.
Однажды Всеволод привел на двор мужиков - нечесаных, в лаптях и
посконных рубахах, с лицами, разъеденными серой копотью, - долго беседовал с
ними в сенях, а после ворвался в ложницу, обнял Марию и сказал, что будут и
у них во Владимире колокола не хуже киевских.
Тогда она подивилась: чему так радуется князь? И разве худо жилось им
до этого без колоколов?..
"Динь-дон, динь-дон", - пело за оконцем. Нынче-то без колоколов и день
начинать тошно. А вызвонят - словно душу вольют, наполнят всего тебя
солнечным светом.
Отпели колокола к заутрене, замер в небесной глубине, в синей
бездонности последний серебряный колокольчик. Пора и за дело.
Кормилица, грудастая девка с глуповатым лицом и маленьким, как пуговка,
носиком, ввела в ложницу Святослава, держа его за руку, тонким голоском
пропела:
- А вот и матушка. Кланяйся матушке, княжич.
- Подойди-ко, подойди-ко поближе, - улыбаясь, позвала мальчика Мария.
Княжич оглянулся на кормилицу, потупился и, шаркая ножками, обутыми в
аккуратные сапожки, приблизился к матери.
- Да что же ты хмурой-то? Аль мамка обидела? - привстав, обняла его
Мария.
Святослав помотал головой.
- Сон ли какой пригрезился? - продолжала допытываться мать.
- Нонче с утра невеселый, - сказала кормилица. - Должно, и впрямь во
сне напужался.
- То пустое, - покрывая поцелуями лицо мальчика, успокаивала его
Мария. - А погляди-ко в оконце: солнышко на дворе, птички поют... Хочешь,
возьму тебя с собой в монастырь?
- Хочу, - прояснилось обрамленное светлыми кудряшками лицо мальчика.
- Эк обрадовался, - льстиво вставила кормилица. - И то верно сказывают:
у кого есть матка, у того голова гладка.
Марии понравились к месту сказанные слова кормилицы. Она улыбнулась и,
повернув мальчика спиной к себе, легонько подтолкнула в плечико.
- Ступай, ступай к кормилице, да однорядку1 надень, да шапочку соболью.
День обещал быть безветренным и ясным. Сидя с княжичем в открытом