"Эдуард Павлович Зорин. Большое Гнездо ("Всеволод Большое Гнездо" #3) " - читать интересную книгу автора

- Отстань, - приподнялся с лавки князь. - Эко взялась твердить одно и
то же - кшить!
Завывая в голос, вышла Анна за дверь, прислонилась к косяку:
- Господи, услышь мои молитвы, не лишай ты князя разума. Смири гордыню
его, смягчи сердце...
"Крепко держит нас всех владимирский князь, - рассуждал Рюрик наедине с
собою. - Все кормимся с рук его. По праву-то старшинства и киевский стол
Всеволодов. И города, отданные мною Роману, Всеволоду не нужны, а замыслил
он поссорить меня с зятем".
Три дня не показывался князь из терема, удивляя дружину, на четвертый
отправился к митрополиту.
Никифор выслушал его внимательно и так ему сказал:
- Послушайся меня, князь. Ежели не уступишь Всеволоду, добра не жди.
Пошли немедля гонца к Роману и все ему объясни. Дай ему другие города.
- Осерчает Роман.
- С Романом ты всегда договоришься, а Всеволода тебе не уговорить. И
зря надумали вы с Давыдом, не спросясь у Всеволода, делить Русскую землю.
Верь мне, нет на Руси сильнее владимирского князя. Не послушаешься его -
потеряешь Киев и вовсе останешься без удела...
Вечером собрал Рюрик дружину, пригласил Словишу и в его присутствии
объявил о своем решении. Бояре роптали, но Рюрик оборвал их:
- Брат мой, владимирский князь, помог мне сесть на киевском столе. Так
отплачу ли ему за содеянное черной неблагодарностью? Ослепила нас с Давыдом
гордыня, так нынче хочу исправить ошибку.
С радостным сердцем спешил Словиша донести до Всеволода добрую весть.
Скакал, загоняя коней, вдоволь не ел, сладко не спал, выпрыгнул из седла у
дворцового всхода, взбежал в сени, весь серый от дорожной пыли, а Всеволод,
стоявший на коленях перед иконами, выслушал гонца в пол-уха, даже головы не
повернув в его сторону.
Да и что нового мог ему сказать Словиша - и так уж всё знал князь
наперед. Тогда еще знал, когда снаряжал в Киев с грамотой верного человека.
Знал он и то, что будет после, о чем не догадывались ни Словиша, ни Кузьма
Ратьшич, ни Рюрик и ни Роман. Тайно родился в голове Всеволода верный
замысел - в тайне до времени и останется: не возьмет он городов, отнятых у
Романа для своих сыновей, пошлет в них посадников, а Торческ из своих рук
отдаст сыну Рюрика Ростиславу. И посеет вражду и недоверие между самыми
сильными и опасными князьями, чтобы самому еще тверже стоять на Руси. Давно
уж понял он: зря взывать к совести и разуму князей, одними призывами Русь не
сплотить, увещеваниями алчности их не пресечь (на что уж словоохотлив был
Святослав Всеволодович, а нынче кто вспомнит его добрым словом? Да и то,
если правду говорить, сам был жаден и хитер)...
Когда захлопнулась дверь за Словишей, истово перекрестился Всеволод. И
на сей раз надоумил господь: нынче Киев ему не страшен - то-то взбесится
Роман, прослышав новую весть, то-то ополчится против Рюрика. А Всеволоду
только того и нужно. Скупо сказывают старики, а вернее не скажешь: разум -
душе во спасение, богу на славу. Аминь.
Выйдя от Всеволода, обескураженный Словиша остановился на крыльце:
ехал - радовался, хорошо-де справил князево поручение, а теперь и не в
догадку - никак, осерчал на него князь (откуда было знать ему, что только
что подумал Всеволод о его преданности и решил заутра пожаловать деревеньку