"Эдуард Павлович Зорин. Большое Гнездо ("Всеволод Большое Гнездо" #3) " - читать интересную книгу авторавовнутрь - и отпрянул: так вот почему увязался за ним Вобей, вот почему
бежал от Одноока, - ограбил он боярина, сложил в мешок золотые колты1 и обручи, даренные боярином Звездановой матери да после отобранные и припрятанные с прочим добром в дубовые, железом обитые лари. Как добрался до них Вобей, о том Звездан не стал его спрашивать. А спросил совсем о другом: - Знаю теперь я, Вобеюшка, верой и правдой служил ты боярину. А совесть куды схоронил? - О чем ты? - удивился Вобей. Но, глянув в глаза Звездана, все понял. - Темная ночь - татю родная мать, - сказал Звездан с горечью. - Отныне я с тобой вроде одной веревочкой связан. - Хоть молод ты, а верно угадал, - криво усмехнулся Вобей, - не сына ищет боярин, а хитителя. Несдобровать тебе, Звездан. А потому хлебай ушицу2 да помалкивай. И еще пригрозил: - Хитрить со мною не моги. Ежели где проговоришься, мне всё с руки: ножичек под ребро - и в воду. Так с того вечера и легла между ними неприметная с виду вражда: едут рядом - улыбаются, лягут спать - глаз не сомкнут, стерегут друг друга. Позеленел весь Звездан, отощал, последними словами клял себя за доверчивость. А Вобей скоро снова ожил. Снова стал шутить и хорохориться. Не таясь, рассказывал о вольном житье-бытье. О друзьях своих татях и об их гнусных делах. И так смекнул Звездан: Вобей бы и сам ушел от боярина, да случай помог ему. А то, что прилип он к боярскому сыну, то и ясного дня ясней: был он при нем в полной безопасности - без нужды никто не остановит, пытать не станет, Лишь на подъезде к Новгороду расстался Вобей со Звезданом. Сел на одного коня, другого привязал к луке. Ощерился: - Не поминай лихом! А то, что остался ты пешим, то не горюй: добрые люди помогут. Да и до Новгорода тебе два дни пути. Крикнул так - и ускакал. И остался Звездан один на лесной запутанной дороге. Был он теперь мало чем похож на боярского сына: кожух в дороге пообтрепался, красные сапожки пооблиняли, в шапке из куньего меха вырваны клочья, торчат хвойные иголки и сухие травинки, лицо обгорело на солнце, нос облупился... Но недолго горевал Звездан: коней ему было не жаль, и дальняя дорога не страшила его. Ноги молодые, до места доведут. Долго ли, мало ли он шел, а вышел к перевозу на большой реке. Шумел перевоз. Мужики столпились с возами на отлогом берегу, ругали пьяного перевозчика, сидевшего на завалинке перед своей избой. - Эк тебя угораздило, проклятого, - говорили мужики.- И доколь еще ждать тебя? Куды подевал дощаник?3 - Ась? - пьяно ухмыляясь, приподымал перевозчик треух. - Куды ж он мог подеваться? - Ты встань-ко, встань, - напирали мужики. - Почто сидишь, яко под иконой? - А мне чо? - невозмутимо улыбался перевозчик. - Узнаешь чо. Вот намнем бока, тогда и пошевелишься. |
|
|