"Эдуард Павлович Зорин. Большое Гнездо ("Всеволод Большое Гнездо" #3) " - читать интересную книгу автора

вовнутрь - и отпрянул: так вот почему увязался за ним Вобей, вот почему
бежал от Одноока, - ограбил он боярина, сложил в мешок золотые колты1 и
обручи, даренные боярином Звездановой матери да после отобранные и
припрятанные с прочим добром в дубовые, железом обитые лари. Как добрался до
них Вобей, о том Звездан не стал его спрашивать. А спросил совсем о другом:
- Знаю теперь я, Вобеюшка, верой и правдой служил ты боярину. А совесть
куды схоронил?
- О чем ты? - удивился Вобей. Но, глянув в глаза Звездана, все понял.
- Темная ночь - татю родная мать, - сказал Звездан с горечью. - Отныне
я с тобой вроде одной веревочкой связан.
- Хоть молод ты, а верно угадал, - криво усмехнулся Вобей, - не сына
ищет боярин, а хитителя. Несдобровать тебе, Звездан. А потому хлебай ушицу2
да помалкивай.
И еще пригрозил:
- Хитрить со мною не моги. Ежели где проговоришься, мне всё с руки:
ножичек под ребро - и в воду.
Так с того вечера и легла между ними неприметная с виду вражда: едут
рядом - улыбаются, лягут спать - глаз не сомкнут, стерегут друг друга.
Позеленел весь Звездан, отощал, последними словами клял себя за
доверчивость. А Вобей скоро снова ожил. Снова стал шутить и хорохориться. Не
таясь, рассказывал о вольном житье-бытье. О друзьях своих татях и об их
гнусных делах.
И так смекнул Звездан: Вобей бы и сам ушел от боярина, да случай помог
ему. А то, что прилип он к боярскому сыну, то и ясного дня ясней: был он при
нем в полной безопасности - без нужды никто не остановит, пытать не станет,
куда и почто путь наладил, не бежал ли от своего господина.
Лишь на подъезде к Новгороду расстался Вобей со Звезданом. Сел на
одного коня, другого привязал к луке.
Ощерился:
- Не поминай лихом! А то, что остался ты пешим, то не горюй: добрые
люди помогут. Да и до Новгорода тебе два дни пути.
Крикнул так - и ускакал. И остался Звездан один на лесной запутанной
дороге.
Был он теперь мало чем похож на боярского сына: кожух в дороге
пообтрепался, красные сапожки пооблиняли, в шапке из куньего меха вырваны
клочья, торчат хвойные иголки и сухие травинки, лицо обгорело на солнце, нос
облупился...
Но недолго горевал Звездан: коней ему было не жаль, и дальняя дорога не
страшила его. Ноги молодые, до места доведут.
Долго ли, мало ли он шел, а вышел к перевозу на большой реке.
Шумел перевоз. Мужики столпились с возами на отлогом берегу, ругали
пьяного перевозчика, сидевшего на завалинке перед своей избой.
- Эк тебя угораздило, проклятого, - говорили мужики.- И доколь еще
ждать тебя? Куды подевал дощаник?3
- Ась? - пьяно ухмыляясь, приподымал перевозчик треух. - Куды ж он мог
подеваться?
- Ты встань-ко, встань, - напирали мужики. - Почто сидишь, яко под
иконой?
- А мне чо? - невозмутимо улыбался перевозчик.
- Узнаешь чо. Вот намнем бока, тогда и пошевелишься.