"Эдуард Павлович Зорин. Большое Гнездо ("Всеволод Большое Гнездо" #3) " - читать интересную книгу автора

У боярина - свои людишки во всех новгородских концах 2. Оттого ему и
послабленье от Боярского совета, оттого и не засадили еще в поруб3, а надо
бы.
В конуре у Порфирия под красным крыльцом - дубовые лавки вдоль стен, в
углу, на иконах, святые угодники десятками глаз пялятся на гостя сквозь
желтые огоньки лампад.
Неторопливы речи Порфирия, губы служки растянуты в ласковой и страшной
улыбке:
- Не туды поворотился, Кухта. Тебе наказ от боярина был: сбивать
людишек против Святослава. А ты как рассудил? Боярские денежки-де далеко,
когда еще возьмешь, а на дорогах купчишек что гусей на лугу - один другого
жирней да податливее... Не все тебе ножичком-за-сапожником играть - индо все
и по-другому обернется: как бы тогда тебе не умыться кровавыми слезами,
Кухта. Полюд правду любит. За верность щедро одаряет казной, за ложь -
карает. Где твоя черная осиночка, Кухта, - плачет не наплачется, зовет не
назовется?.. Аль позабыл уговор? Аль память медами отшибло?
- Не позабыл я наш уговор, - уставившись глазами в землю, неохотно
отвечал Кухта, - людишки мои свое крикнут. Вече-то, чай, не впервой на нашу
сторону поворачивать. А про купчишек сказывают тебе, Порфирий, зря - не мое
енто дело...
- Перечить не моги! - подвскочив на лавке, будто рассерженный петух,
сорвавшимся голосом прикрикнул Порфирий. - Днесь прибег в Боярский совет
кончанский староста от суконщиков: взломали-де амбары, недосчитаемся лучшего
сукна, а к воскресенью должны прибыть гости от немцев, по уговору менять
сукно на мечи. Куды дел краденое, сказывай?
Кухта молчал. Порфирий загнул палец:
- Нынче Перенег, златокузнец4, едва ума не лишился, да и есть с чего:
пришли ночью зверообразные люди, взломали лари, над дочерью надругались,
самого Перенега били палками по животу, пытали, где прячет золото и
каменья...
У Кухты потная капля повисла на кончике носа. Порфирий гневно постучал
сухим костистым кулаком по столу:
- Кару на твою голову, тать! И кабы не снадобился ты ныне боярину
Полюду, велел бы тебя вязать, да с каменьями в мешок, да на дно
Ильмень-озера. Туды тебе и дорога. Но, видать, родила тебя счастливая мамка,
коль сидишь ты в боярском тереме...
Совсем уже извелся Кухта, тесный зипун5 прилип к влажной спине - не
отдерешь, ноги отяжелели от страха: а что, как кликнет Порфирий своих людей
да велит бить Кухту за все его грехи неисчислимые?.. Случалось такое на
усадьбе Полюда, ходили о том страшные слухи по Новгороду. Сказывали и про
то, как выжигал боярин своим холопам глаза, вырезал языки, а после топил
замученных в озере - не зря проговорился Порфирий про мешок с каменьями:
небось он-то и вершил расправу.
- Ты уж меня прости, Порфирий, батюшка, - заговорил Кухта онемевшим
языком, - вели не казнить, а миловать. И про что сказывал ты, про то мне
ведомо, но не всё моих рук дело. Кончанский староста - то моя работа, а
Перенега в глаза не видывал, зря коришь. Что же до боярина, кормильца
нашего, то все, что повелит, тем же мигом исполню...
Ишь, какой покорливый стал, - смягчился Порфирий. - Аль испужался?
- Боярский суд короток...