"Михаил Зощенко. Рассказы" - читать интересную книгу автора

его семь лет не видел... сукинова сына...
Тимофей Васильевич с радостью посмотрел на племянника и закричал ому:
- А я тебя, Серега, друг ситный, два дня ищу. По городу роюсь. А ты вон
где! Кондуктором. А я и по адресу ходил. На Разночинную улицу. Нету,
отвечают. Мол, выбыл с адреса. Куда, отвечаю, выбыл, ответьте, говорю, мне.
Я его родной родственник. Не знаем, говорят... А ты вон где - кондуктором,
что ли?
- Кондуктором, - тихо ответил племянник.
Пассажиры стали с любопытством рассматривать родственника. Дядя
счастливо смеялся и с любовью смотрел на племянника, а племянник явно
конфузился и, чувствуя себя при исполнении служебных обязанностей, не знал,
что ему говорить и как вести себя с дядей.
- Так, - снова сказал дядя, - кондуктором, значит. На трамвайной линии?
- Кондуктором...
- Скажи какой случай! А я, Серега, друг ситный, сел в трамвай, гляжу -
что такое? Обличность будто у кондуктора чересчур знакомая. А это ты. Ах,
твою семь-восемь!.. Ну, я же рад... Ну, я же доволен...
Кондуктор потоптался на месте и вдруг сказал:
- Платить, дядя, нужно. Билет взять... Далеко ли вам?
Дядя счастливо засмеялся и хлопнул по кондукторской сумке.
- Заплатил бы! Ей-богу! Сядь я на другой номер или, может быть, вагон
пропусти - и баста - заплатил бы. Плакали бы мои денежки. Ах, твою
семь-восемь!.. А я еду, Серега, друг ситный, до вокзалу.
- Две станции, - уныло сказал кондуктор, глядя в сторону.
- Нет, ты это что? - удивился Тимофей Васильевич. - Ты это чего, ты
правду?
- Платить, дядя, надо, - тихо сказал кондуктор. - Две станции... Потому
как нельзя дарма, без билетов, ехать...
Тимофей Васильевич обиженно сжал губы и сурово посмотрел на племянника.
- Ты это что же - с родного дядю? Дядю грабишь?
Кондуктор тоскливо посмотрел в окно.
- Мародерствуешь, - сердито сказал дядя. - Я тебя, сукинова сына, семь
лет не видел, а ты чего это? Деньги требоваешь за проезд. С родного дядю? Ты
не махай на меня руками. Хотя ты мне и родной родственник, но я твоих рук не
испужался. Не махай, не делай ветру перед пассажирами.
Тимофей Васильевич повертел гривенник в руке и сунул его в карман.
- Что же это, братцы, такое? - обратился Тимофеи Васильевич к публике.
- С родного дядю требует. Две, говорит, станции... А?
- Платить надо, - чуть не плача сказал племянник. - Вы, товарищ дядя,
не сердитесь. Потому как не мой здесь трамвай. А государственный трамвай.
Народный.
- Народный, - сказал дядя, - меня это не касается. Мог бы ты, сукин
сын, родного дядю уважить. Мол, спрячьте, дядя, ваш трудовой гривенник.
Езжайте на здоровье. И не развалится от того трамвай. Я в поезде давеча
ехал... Не родной кондуктор, а и тот говорит: пожалуйста, говорит, Тимофей
Васильевич, что за счеты... Так садитесь... И довез... не родной... Только
земляк знакомый. А ты это что - родного дядю... Не будет тебе денег.
Кондуктор вытер лоб рукавом и вдруг позвонил.
- Сойдите, товарищ дядя, - официально сказал племянник.
Видя, что дело принимает серьезный оборот, Тимофей Васильевич всплеснул