"Игорь А.Зотиков. Я искал не птицу киви " - читать интересную книгу автора

передниках таскали большие двуручные корзины-бушели, доверху заполненные
живой рыбой. С другой, такой же старомодной, серой некрашеной расшивы
(пришло на ум такое слово) такие же мужики, только с раскосыми, как у
китайцев, глазами таскали круглые, глубокие корзины, в которых бугрились,
наползая друг на друга, овальные, размером с блюдце, темно-зелёные с чернью
крабы. Ещё одна лодка-баркас, тоже с палубой, над которой зачем-то была ещё
и деревянная двускатная крыша и странная мачта в виде треноги, видно, только
что разгрузилась, и одинокий матрос щедро окатывал из брандспойта её пустую
палубу. Мощная струя воды выбивала из углов завалившиеся туда ракушки, и они
летели в стороны, как камни.
Справа и слева от асфальтированной площадки перед баркасами стояли
несколько ярко раскрашенных киосков, прилавки которых ломились от тех же
даров моря. Все эти балаганы с ярко и грубо нарисованными рыбами и ракушками
чем-то напоминали рыбные ряды Нижегородской ярмарки времён юного Горького,
знакомые мне по старым фотографиям. Вот только телег и лошадей не было. Зато
все время подъезжали и уезжали огромные роскошные автомобили, в их багажники
грузились целые корзины крабов и моллюсков.
В центре асфальтированной площадки стоял небольшой фанерный павильончик
с трубой на крыше. Из трубы шёл не то дым, не то пар, и вкусно пахло
разогретыми пряностями. Над открытой дверью павильончика был фрагментарно, в
духе Пиросмани нарисован красный, дымящийся краб на тарелке. Я зашёл внутрь.
Довольно большое помещение. В углу его - две корзины. В одной - ещё ползущие
друг на друга крабы. В другой - съедобные моллюски-кламы. Продавец, дородный
мужчина с татуировкой, выслушав нескольких покупателей, бросил в большую
бочку, стоящую перед ним, десяток крабов и повернул кран, Раздалось шипение,
из бочки повалил пар. Через пару минут продавец выловил большой ложкой трех
дымящихся, уже красных крабов и кинул их в бумажный пакет, потом взял горсть
какого-то снадобья, похожего на красный молотый перец, бросил его щедро в
тот же пакет, сильно встряхнул содержимое, открыл пакет, понюхал сам,
закачав головой от запаха, и передал пакет негритянке, которая не отрываясь
следила за его манипу-пяциями. Следила за ними и вся очередь. Да, здесь
стояла очередь. Я понял, что нашёл то, что мне нужно, и стал в хвост.
Через десять минут я уже сидел на газете на метровой полоске земли
между береговым обрывом и каменным бордюром шоссе и, положив очередного
краба на камень, другим камнем осторожно разбивал его панцирь, стараясь не
забрызгать одежду. Прямо надо мной навис огромный гудящий мост, соединяющий
центр города с одним из его аэропортов. А рядом сидел, тоже на газете,
пожилой негр и не отрываясь смотрел на поплавок своей удочки. Я уже доел
крабов и вытирал газетой пальцы, липкие и красные от острой и пахучей
приправы, а негр все так же углублённо смотрел на поплавок. Поклевок не
было. Я встал и тоже начал наблюдать за поплавком, поглядывая при этом по
сторонам. И постепенно вдруг понял, что здесь очень мало белых. Большинство
были негры, метисы и люди южноазиатского типа. Потом я почувствовал, что
большинство этих людей как бы наслаждались тем, что они делали, хотя работу
их нельзя назвать лёгкой. И ещё я вдруг понял, что люди из яхт-клуба
"Марина" и те, что находились на этой асфальтовой пристани, по-видимому,
никогда не соприкасаются. Здесь не было той чистоты, красоты и роскоши, как
на "Марина", но чем больше я смотрел вокруг, тем более эти люди становились
понятнее мне, ближе, что ли.
По-видимому, после этих своих размышлений я посмотрел на своего