"Борис Зубавин. Июньским воскресным днем " - читать интересную книгу авторабатальона. Я ждал этого звонка и нарочно из-за него остался в блиндаже. Мы
были вдвоем с Шубным. Халдей и Иван Пономаренко ушли с Макаровым. - Как ведет себя немец? - спросил Коровин. - Нормально - стреляет и светит. - К тебе вышел начинж. Уточни с ним передний край. Будем ставить перед тобой "лепешки" и "коробочки". То, что ко мне идет начальник инженерной службы батальона и будет ставить противотанковые и противопехотные мины, - это очень хорошо. Однако идет он не вовремя. Лучше, если бы он сделал это завтра. Во всяком случае, теперь надо будет подольше задержать его на КП, а потом отвести к Сомову. В три часа начнет светать, работы закончатся... Начальник инженерной службы батальона капитан Локтев пришел час спустя. Он высок ростом, ладно сложен, молод, белокур, румян и пользуется неотразимым успехом у медичек из санчасти батальона. Я знаю об этом, усаживаю его за стол, угощаю чаем с клюквой и начинаю не спеша несколько легкомысленный разговор о женщинах, не забывая отдать дань неотразимости начинжа. Он скромничает, но разговор ему явно нравится, и я не унимаюсь, тяну время. Однако всему приходит конец. Напившись чаю, Локтев придвигает к себе схему переднего края, долго рассматривает ее. - Противотанковые мины мы поставим сзади тебя, в лощине, - говорит он. - Остроумно! Чтобы я сам подорвался на них? - Ничего, не подорвешься. Мы тебе проходы сделаем. - Вы мне лучше кусты заминируйте как следует. - И кусты заминируем. Весь твой передний край. В это время шумно вваливаются в блиндаж Макаров, Халдей, Пономаренко. - Это куда "вперед"? - настораживается Локтев. - Пойдем покажу, - говорю я. Мы выходим наружу. Светает. Навстречу нам, устало переругиваясь, с лопатами на плечах идут артиллеристы, минометчики, телефонисты, ездовые. - Откуда они? - допытывается Локтев. - С работы, - говорю я. - Сейчас увидишь. Ход сообщения начинается от оврага и, петляя, тянется по полю. Сперва он только по пояс нам, но скоро мы уходим в него с головой. Лемешко устроился прочно. Пулеметы, закутанные плащ-палатками, стоят на открытых площадках, в нишах - коробки с лентами, цинки, гранаты всех назначений. Ловко, все под руками. Молодцы! Фесенко, усталый, перепачканный землей, улыбается: - Товарищ капитан, я сейчас одного немца - он вылез на бруствер - так полоснул, он аж пятки в небо! К нему второй вылез, хотел, видно, утащить в траншею, а Важенин, - кивает он в сторону сержанта, стоящего рядом с ним, - а Важенин и второго уложил. Ну и переполох у них поднялся, послушайте! Прислушиваемся. Немцы в самом деле о чем-то громко, встревоженно переговариваются. - Галдят, - поясняет Фесенко. Несколько минут спустя возле нашей траншеи начинают бесперебойно рваться мины. - Ага, не любят, - говорит Лемешко, подойдя к нам. Он лукаво улыбается. - Не любят! - Ничего, привыкнут, - деловито замечает Фесенко. - Приучим. |
|
|