"Алексей Зубко. Сокрушительное бегство " - читать интересную книгу автора

молодого тела обнажены и представлены пред алчущие мужские очи.
Но что странно - воины, не занятые несением караульной службы, слоняясь
по лагерю, задевают закутанных в ткань с головы до ног служанок, норовя
поцеловать или потискать, а на валькирий даже не смотрят. Я, конечно,
понимаю: работа и все такое, но поглазеть-то можно, тем более есть на что.
Сдается мне, они их просто боятся. А почему? Такие миленькие девчата...
Наконец вернулась вторая валькирия.
- Принцесса Викториния Нарвалская просит желанного гостя пройти в ее
скромную временную обитель, - сообщила она. - Вас, имперский князь Торригон
Багрон, тоже.
Я вошел и онемел.
Кадык подпрыгнул вверх, а челюсть, наоборот, со скрипом отвисла.

ГЛАВА 3
Аудиенция у принцессы

На первое-второе рассчитайся!
Каннибал Мумба-Юмба - пленным европейцам

Не скажу, что я раньше не видел принцесс... Я их действительно вживую
никогда не видел. А в таком виде лицезреть даже и не мечтал.
Теперь вопрос о желанном госте как-то проясняется...
Пол шатра был покрыт толстым слоем шкур, отчего ноги по самую щиколотку
утопали в густом и мягком мехе и возникало желание сбросить обувь. Но
поскольку князь Торригон преспокойно шагнул внутрь своими пыльными сапогами,
нимало не смущаясь, то мне в моих почти чистых туфлях тоже можно.
Всю обстановку шатра составляли три предмета, зато такие роскошные, что
возникшая у меня мысль о спартанском образе жизни принцессы мгновенно
отступила, хотя здесь было только самое необходимое: кровать, столик и
ванна. Походное ложе широкое, с резными единорогами, скрестившими свои
орудия выяснения отношений в ритуальном поединке за самку, которая,
свернувшись калачиком, лежит у их ног, служа одновременно обещанием награды
сильнейшему из претендентов и подушкой принцессе. На шелковом покрывале
лежит шелковый халат с неизменными единорогами - по всей видимости, символом
принадлежности к королевской, то бишь императорской, крови. У изголовья
кровати пристроился столик - этакое воздушное сооружение, которого боязно
коснуться рукой - очень оно эфемерно. Тончайшие золотые паутинки,
замысловато сплетаясь, образуют основание, в котором благородно мерцают
голубые сапфиры. Отблески на них играют на румяных боках отборных яблок и на
отполированном до блеска лезвии кухонного ножа, более походящего на стилет
своим узким и длинным лезвием, с одинаковой легкостью способным рассекать
мякоть фрукта и входить между ребер.
Сместив взгляд правее, я обозревал последнюю деталь обстановки шатра и
его хозяйку.
Полуметровой высоты бадья, на мой взгляд изготовленная из золота,
наполнена пеной, из воздушных айсбергов которой выглядывает раскрасневшееся
девичье личико. На нем застыло выражение сладостной неги.
При нашем появлении пелена, застившая взор принцессы, немного
прояснилась. В ее карих глазах сверкнули искорки любопытства.
Смуглая служанка, одетая в один лишь короткий шелковый передник,