"Алексей Зубков. Плохая война ("Плохая война" #1)" - читать интересную книгу автора

платья, что было модно на рубеже пятнадцатого-шестнадцатого веков", а
действительно на третьем месяце. И крой здесь не при чем. Благородные дамы,
как это ни удивительно для некоторых, действительно время от времени (а
некоторые - регулярно) рожали детей, а художники не видели причин убирать с
картины пока не родившегося ребенка. Картина написана за полгода до
появления на свет нашего героя.
Гравюра, которую изображенные на ней персонажи никогда не видели.
Максимилиану пять лет. Отец подсаживает сына на лошадку. Заезжему художнику
сценка случайно запала в память.
Карандашный набросок в стиле Леонардо. Отрок десяти лет замахивается
кинжалом. Рука добросовестно прорисована в трех положениях, четыре раза
нарисован кинжал на пути к мишени. Вспомогательные линии помогают понять
правильное положение руки и траекторию движения кинжала. В уголке крупно
изображено положение пальцев на рукояти. Бывалый солдат Йорг объясняет
благодарному ученику, как правильно метать разные полезные предметы.
В том же стиле еще несколько рисунков на разных кусках бумаги. Молодой
рыцарь осваивает арбалет, знакомится с конструкцией осадной техники, изучает
принципы построения крепостной стены.
Рисунок неуверенной рукой подростка. Подражание учебнику Талхоффера.
Рыцарь, в котором, присмотревшись, можно узнать Макса, сложным приемом
обезоруживает соперника. Первые успехи в фехтовании.
Рисунок пером на хорошей бумаге. Стиль явно женский, а точнее девичий.
Леди тринадцати лет открывает бал в паре с джентльменом на три года старше.
Не то, чтобы наш герой увлекался танцами, но выучить основные шаги ему труда
не составляло, а быть на виду нравилось почти по-детски.
Портрет маслом. Юный баронет семнадцати лет от роду. Здоровенный
парень - высокий, широкоплечий, и, что особенно приятно видеть, с проблеском
интеллекта в глазах. Если бы учился, наверняка был бы очень умным. Но на
картине тема наук не присутствует, зато присутствуют меч, арбалет и
пребольшой кабан с грустной улыбкой. Кабан нарисован заметно тщательнее, чем
главная фигура портрета. Некоторые искусствоведы сказали бы, что нежной
ранимой душе полуголодного живописца сей невинно убиенный зверь, виденный им
по большим праздникам в виде мяса в тарелке, показался ближе и роднее, чем
далекий от изящных искусств любитель турниров и охоты. На самом деле
покойный кабан просто более охотно позировал.
На этом на момент повествования "семейный альбом" заканчивается.
Максимилиан Фердинандович к семнадцати годам достиг успехов в охоте на
крупного зверя, не то, чтобы в высоком искусстве фехтования, но в пеших
турнирах, а больше, вроде бы, и ни в чем. Даже женщин соблазнять не
научился - крестьянки не отказывали юному красавцу, а соседские дочери
проявляли к Максу намного больший интерес, чем он к ним. Пить он не то,
чтобы умел, но у него в брюхо столько алкоголя не влезало, чтобы свалить с
ног такого здоровяка. Танцевал неплохо.
Толком научился читать в четырнадцать лет, изучая учебник Талхоффера
(на самом деле, рукописную неточную копию, кем-то шибко умным на свое
усмотрение исправленную и дополненную), потом Лихтенауэра, I.33 и все, что
еще нашел по теме фехтования (чаще всего, в том же виде). Латынь немножко
знал, с медицинским уклоном - результат дружбы с доктором. Отец рассказывал
про древних полководцев, про фортификацию, про национальные особенности
тактики и стратегии. С артиллерией баронет был знаком только в теории. Мог