"Борис Зубков, Евгений Муслин. Вечная машина" - читать интересную книгу автора

было выделить малюток лишь одной породы и приручить их. Я был как
укротитель на манеже цирка. Алле, гоп! Удар хлыста, и... ничего за этим
ударом не следует. Пустое сотрясение воздуха. Львы и медведи - нечто
весьма осязаемое. Даже слепой может отличить бурого медведя от белого. И
даже микроскоп не подсказывал мне, где бактерии одного вида, где другого.
Иногда брала верх порода честных строителей. Тогда опыт удавался. Я
ликовал. Крошки-строители добывали молекулы металла из пыли, носившейся в
воздухе, из остатков смазки, из ржавчины... Они строили и строили,
наращивая из крупинок тончайшие слои металла. С идеальной точностью они
возвращали обезображенному куску металла потерянную форму. Таинство
обновления свершалось непрерывно, бесшумно и точно. Я уже видел, как
миллионы машин, запрятав в свое нутро колонии бактерий, работают вечно, не
боясь износа, царапин, ржавчины. Мир вещей, не знающих тлена и распада.
Вечно юные статуи, всегда живые двигатели, навеки незыблемые мосты и
башни...
Рядом с малютками строителями приютилась другая порода - безобразников
и хулиганов. Иногда эти маленькие анархисты оттесняли в сторону
строителей, и опыты давали дичайшие результаты. Бактерии наращивали на
металле безобразные наросты, мохнатые иглы, бесформенные нашлепки.
Скульптор-абстракционист сгорел бы от зависти, глядя на их упражнения.
Споры бактерий носились в воздухе гаража и, оседая на чем попало, тут же
давали всходы. Как они мне досаждали! Однажды они проникли в замок гаража
и срастили ключ с замком. Пришлось "разбирать" замок зубилом и кувалдой. В
тот же вечер, дома, я обнаружил, что не могу вылезти из собственной
куртки. Застежка "молния" превратилась в нечто похожее на хребет рыбы, все
звенья застежки слились друг с другом. Испорченная куртка - пустяк. Хуже
было, когда сзади меня раздался оглушительный взрыв, зазубренный кусок
металла просвистел над головой и вонзился в деревянную полку. Это бактерии
разорвали изнутри огнетушитель - они разрослись внутри него, раздавили
стеклянные баллоны с пенообразующими веществами и одновременно залепили
отверстие для выхода пены.
Взрыв... Вероятно, тогда споры бактерий особенно густо заполонили
воздух лаборатории. Но и до взрыва все кругом пропиталось ими. Бутерброд,
который я ел, воздух, которым я дышал... Они проникли в меня и теперь
ведут внутри безжалостную работу. В человеческом организме найдутся любые
металлы. Даже золота полграмма наберется. Мне кажется, что я чувствую, как
бактерии собирают воедино молекулы железа и никеля, устилают металлом вены
и артерии. Они путают обмен веществ и, созидая, разрушают. Сколько перед
нами незримых врагов!.. Когда эпидемия чумы косила жителей Афин, один
Сократ остался здоров. Может быть, философ уже тогда знал тайну врачующих
прививок? Все ли мы знаем про мир мельчайших сегодня? Но вдруг рядом со
мной живет современный Сократ. И надеюсь. Надежды - сны бодрствующих.
Утешительно...
Боль... опять все кругом темнеет от боли.
Меня лечит Ростислав Георгиевич. Милый доктор старомодного обличья.
Галстук свалялся трубочкой, очки в "школьной" оправе, то есть в самой
уродливой, какую только можно изобрести. Его авторучка подтекает и
обернута тряпочкой. Но все равно на пальцах синие пятнышки. Каждый день
Ростислав Георгиевич является ко мне с какой-то повой и совершенно
оригинальной медицинской идеей. Ободряет? Вероятно. Я узнаю, что где-то