"Чёрные сны" - читать интересную книгу автора (Корнев Павел Николаевич)

Глава 4

Интересно, почему для многих холод ассоциируется с непроглядной тьмой? Привыкли, что нас греет этот зависший в небе ослепительно-оранжевый шарик под названием солнце? Должно быть, так. Нет, я понимаю, день-свет-тепло и ночь-тьма-мороз – связки вполне себе устоявшиеся, но... Но для меня холод, забирающийся под одежду и пытающийся проморозить тело насквозь, навсегда будет нераздельно связан со стелющимся по земле туманом, таким густым, что его можно черпать вёдрами. Туманом, которым как плащом укутан кто-то, жаждущий заполучить мою душу...

Что за чёрт?!!

– Ты чего?! – Отложив пистолет на табуретку, я уселся на кровати и вытер одеялом мокрое лицо.

– Пришли к тебе. – Катя вышла из комнаты, на ходу затягивая пояс короткого халатика.

– А водой зачем? – крикнул я ей в спину и заглянул в стоявшую на табуретку железную кружку. Пусто.

– Не просыпался, – закрывая дверь в свою комнату, ответила девушка.

– Какие мы нетерпеливые... – тихонько пробурчал я себе под нос и, подхватив со стула «Гюрзу», вышел в коридор. Ладно хоть ума Кате хватило входную дверь не открывать. Где бы тут встать, чтобы через неё ничем не достали? – Кого принесло ещё?

– Открывай, свои.

– Свои бывают разные, – вслух припомнил я слова рассудительного Кролика из известного мультфильма, но засов отодвинул – судя по голосу, припёршийся ни свет ни заря Конопатый был чем-то не на шутку озабочен. – Чего так рано?

– Собирайся, дело есть. – Григорий заглянул в квартиру мне через плечо, но ничего интересного заметить, понятно дело, не смог. – Ты чего мокрый?

– Умывался. – Я убрал пистолет на тумбочку и начал расcтегивать мокрую рубашку. – Какое ещё дело? На десять же договаривались.

– Да появился тут один момент, – хмуро посмотрел на меня Григорий. – Минут на десять от силы.

– Время сколько? – Натянутый прямо поверх футболки шерстяной свитер нежадно кололся, но поделать с этим сейчас ничего было нельзя – сменная одежда осталась в рюкзаке у Кирилла. – Оружие брать?

– Тут дорогу перейти и обратно, – посмотрел на часы Конопатый. – А время – семь доходит.

– Ну, и чего опять стряслось? – заперев дверь, я начал спускаться по ступенькам вслед за Григорием. – Чего не спится?

– Особо ничего не стряслось, но проверить один момент надо. – Конопатый остановился на первом этаже и, дождавшись меня, толкнул дверь. – Ты, может быть, не в курсе, но сейчас у нас усиление по линии безопасности идёт...

– В смысле? – Я вышел на крыльцо и невольно поёжился – холодно. Погода ни к чёрту. Хоть вообще из дома не выходи. А придётся...

– В смысле – провокаций опасаемся, вот и усилили охрану объектов, – объяснил Григорий и вышел на заметённую выпавшим за ночь снегом дорогу. – И не только периметр, но и прилегающую территорию обходим.

– Я тут при чём? – Пробравшись по высоким сугробам к стоявшей напротив общаги заброшенной двухэтажке, мы зашли в подъезд, и кое-что начало проясняться.

– Никого не узнаёшь? – вместо ответа указал Григорий на два лежавших прямо на ступеньках трупа. Один из торчавших поблизости дружинников лучом электрического фонарика осветил их побелевшие лица. – А то наткнулись, понимаешь...

– Первый раз вижу, – честно ответил я, рассматривая двух окоченевших бедолаг. Обычные парни, даже если раньше где и встречались, уже не припомню. – Чего вы всполошились-то?

– Сюда смотри, – Григорий поднёс к свету два убранных в полиэтиленовые пакетики пистолета.

– Интересно. – В одном из пакетов, помимо снабжённого глушителем пистолета, оказалось с десяток странных патронов. Снабжённые остроконечными пулями, они весьма напоминали автоматные, только уменьшенные в размерах. Со вторым стволом, сорок пятого калибра, непонятного оказалось ничуть не меньше. И пусть выбитое на рамке название модели NP-30 и эмблема производителя – вписанное в шестерню слово «Norinco» – были мне незнакомы, зато лейбл «Made in Chinа» говорил сам за себя. Неужели Триада? Да нет, морды у трупов явно славянские. – Даже очень интересно, но при чём тут я?

– Ну мало ли, – пристально посмотрел на меня Конопатый, забрал пистолеты и легонько ткнул носком ботинка в бедро лежавшего у его ног парня. Звук от удара вышел чуть ли не деревянный. – Видишь, как закоченели? А за час до их обнаружения здесь всё чисто было.

– Может, их перенесли сюда? – предположил я, стараясь не думать о том, что убить их могли прямо здесь. Мне ведь прекрасно известно о том, кто может вот так проморозить человека насквозь. Нет, чушь собачья.

– Может быть. – Подозреваю, что Григорий не хуже меня отдавал себе отчёт в бредовости подобного предположения, но свои сомнения по какой-то причине вслух высказывать не стал. – Точно их не видел раньше?

– Сказал же – нет.

– Ладно, свободен, – вздохнул Григорий. – Хотя нет, пойдём провожу.

– Чего это? – насторожился я. – Сам дойду.

– Пошли, разговор есть, – контрразведчик почти вытолкнул меня на улицу. – В десять чтоб как штык со своими у пропускного пункта «Тополей» был. И давай сегодня без опозданий – денёк тот ещё намечается.

– А что такое? – я остановился на крыльце общежития.

– Ильи не будет, ещё и пару наблюдателей от безопасников нам навязали. Да и вообще – если что не так пойдёт, на подкрепление можешь не рассчитывать.

– Совсем? – удивился я.

– Как тебе сказать... – оглянувшись по сторонам, начал пританцовывать на месте Конопатый. – Если ещё пожить рассчитываешь, то – нет.

– Рассказывай, – вздохнул я, понимая, что разговор этот начат вовсе неспроста.

– А чего рассказывать? – усмехнулся Григорий. – Сегодня всех под ружьё – и у китайцев зачистку устраивать. В оперативном резерве почти никого не останется.

– Линёв – что? – закашлялся я от резавшего лёгкие ледяного воздуха. – Тоже китайцам кузькину мать устраивать будет?

– Нет, нам наконец-то «Чёрный январь» разрабатывать приказали. Линёва в опергруппу включили, будут гетто трясти.

– Никак Патруль за своих поквитаться решил? – догадался я.

– И это тоже, – кивнул Гриша. – Нам из Северореченска информация пришла, что Леший может быть с Чёрным квадратом связан. Вроде как умеет личины менять и под уродов маскироваться. Ну и со сбором информации о жертвах у него именно поэтому проблем нет. Они ж как тараканы...

– А! Теперь понятно, чего этих убогих гонять начали.

– Ну так! Только не думаю, что от этого хоть какой-то толк будет. Cлишком умён Леший, чтобы в облаву угодить. Наверняка заляжет на дно на пару месяцев, а потом в новом обличье всплывёт где-нибудь. – Григорий хлопнул меня по плечу и сбежал с крыльца. – Ладно, заболтался я с тобой, не опаздывай!

– Постараюсь. – То, что у получившего на меня заказ наёмного убийцы намечаются серьёзные проблемы, не радовать не могло. Только вот и с предположением Гриши не согласиться при всем желании не получалось. Вывернется, как пить дать вывернется... Надо бы с Гамлетом на эту тему перетереть. Может, чего присоветует. – Да, Гриш, такой вопрос: вы Ветрицкого хорошо проверили?

– А что такое? – остановился Конопатый.

– Ну, он же с китайцами чего-то мутил.

– Забей, – махнул рукой контрразведчик. – Всё под контролем.

– Как скажешь, – не стал я настаивать на своих подозрениях. Под контролем так под контролем. Может, его в Триаду специально внедрить пытались, кто их знает.

Зевая, я поднялся к себе на этаж и отпер дверь. К моему удивлению, комната Кати уже была открыта, а сама она вместе с мужем пила на кухне чай. Стоявший на подставке шар новомодного приёмника мигал разноцветными огнями в такт рваному ритму электронной музыки, и я уже было зашёл к себе, когда послышался смутно знакомый голос:

Как его... Лоцман? Точно, он. Вишь оно, как раскрутился парнишка: не просто по кабакам рифмы толкает, уже и по радио гонять начали. Или им просто поставить больше нечего?

Повесив фуфайку и разувшись, я закрыл за собой дверь и, не раздеваясь, завалился на кровать. До десяти – времени море. Но если сейчас засну – не факт, что встану со свежей головой. Может, ну его? Выспался? Вроде. Или всё же вздремнуть?

– Лёд, завтракать будешь? – без стука заглянула Катя ко мне в комнату.

– А что есть поесть? – уселся на кровати я.

– Что есть, то и будешь есть, всё равно ничего другого нет, – логично в общем-то поставила меня на место отправившаяся на кухню девушка.

– Вот и поговорили, – вздохнул я и поплёлся за ней. Чего ж так на душе паршиво? И ведь не из-за необходимости плясать под дудку дружинников – первый раз, что ли? – нет, тут в другом дело. Странное всё же существо человек – вроде давно всё позабыто и прахом по ветру пошло, а смотрю на неё, и снова сердце ныть начинает. Любовь? Да кто её знает? Уж больше на жалость к самому себе похоже.

Успевший позавтракать в моё отсутствие Виктор к этому времени уже вернулся в свою комнату и опять листал какие-то бумаги, прислушиваясь к вещавшему из приёмника жизнерадостному кретину.

– Доброго утречка всем, кто начинает этот день, настроившись на нашу волну! По правде говоря, никаких других станций в эфире вы всё равно не найдёте, так что ближайшие два часа придётся терпеть мою болтовню. Итак, если кто забыл, напоминаю: вы встречаете это утро в за... – ха-ха, не тот текст! – в Форте – самом продвинутом оплоте цивилизации по эту сторону Границы. На часах в студии семь-ноль-семь, на градуснике за окном минус тридцать пять. Если кто слабо разбирается в циферках – объясняю: очень рано и очень холодно. Так что сидите дома и нас слушайте. Наши многомудрые прорицатели нагадали, что к обеду потеплеет с «очень» до «просто» холодно, вот тогда и придёт время решать свои шкурняки. Ну а чтобы вы, дожидаясь глобального потепления, часом не околели, мы ставим зажигательную композицию группы «СТДК»: «А-а-а, лето пролетело, всё осталось позади, но мы-то знаем – лучшее, конечно, впереди...»

Ага, щазз! Хрена вам лысого, а не лучшее! Всё, баста – умерла так умерла!

Бухнувшись на жалобно скрипнувший стул, я взял одиноко лежавшую на тарелке сосиску и без аппетита откусил. Гадость. Соя голимая. Если ещё чего похуже не запихали. И это дружинникам продают! И так служба не сахар, а с такой жратвой и вовсе ноги протянуть можно.

– Чай будешь? – уточнила явно чем-то недовольная Катя.

– Да.

– Что да? Бери и наливай. – Девушка убрала со стола в мойку грязную посуду.

– Обязательно, – буркнул я и потянулся за коробкой с чайными пакетиками, соображая, как бы продолжить разговор, но тут в дверь вновь заколотили. – Да что ж такое?! Кто там опять припёрся?

Не поленившись дойти до комнаты и взять оставленный на тумбочке пистолет, я вернулся в прихожую и отпер засов.

– Чего так долго? Спал, что ли? – тут же сунулся в квартиру Напалм.

– Не спал, – уперев ладонь в грудь пироманту, я вытолкнул парня обратно на площадку и, выйдя следом, плотно прикрыл за собой дверь. – Чего в такую рань припёрся?

– Какая рань? А покушать?! – возмутился Напалм.

– Накушанный уже, – буркнул я.

– Не пойдёшь, что ли? – удивился пиромант.

– Жди. – Мне пришло в голову, что заняться всё равно нечем, а так хоть будет с кем в компании по окрестностям прошвырнуться.

Без лишних слов я вернулся в квартиру, оделся и остановился, задумчиво разглядывая подсумок с пистолетом-пулемётом и патронами. Не тащить же всю эту тяжесть с собой. Но и с одним пистолетом на операцию отправляться себе дороже выйдет. Рассовав по карманам фуфайки снаряженные магазины, я повесил на плечо ремень «Вереска» и вышел на площадку.

– Потом бы забрал, чего с собой таскать? – поднялся со ступенек Напалм.

– Возвращаться ещё... – Не дожидаясь пироманта, я начал спускаться на первый этаж. – Скажи лучше, где сумку спортивную, как у Гриши, достать можно?

– Да фиг его знает. У снабженцев надо было заказать.

– Надо было...

Морозный воздух обжёг ноздри, и мне пришло в голову, что не стоило никуда тащиться по такому холоду. Сидел бы себе в тепле и сидел.

– Что-то стало холодать, – поёжился в своей кожаной тужурке Напалм. – И девчонок не видать...

– Кто бы жаловался, – вышел я на дорогу. – Чего дома не сиделось?

– Я есть хочу!

– Потерпел бы, пока не потеплело.

– Да? Может, ещё и по системе йогов раз в сорок дней питаться начать? Я не удав, – возмутился парень.

– Ничего бы с тобой за пару часов не случилось. – Мне с трудом удалось удержаться от издевательского смешка. Не удав он. А по мне, так вполне похож: длинный, худой и лысый. Чем не удав?

– Блин, да за пару часов ни фига не потеплеет. Какой понт терпеть?

– С чего взял, что не потеплеет?

– Народные приметы знать надо. Видишь, дым прямо вверх поднимается? – Пиромант указал на валившие из трубы котельной клубы дыма. – Значит, холодно будет.

– Хрен с тобой. Куда...

– Идём мы с Пятачком? – перебил меня Напалм.

– Да уже, по ходу дела, никуда, – заметил я вывернувший из-за угла фургон, рядом с водителем на переднем сиденье которого сидел Костя Ломов.

– Хрустнула ветка – всё, блин, наелся, – погрустнел Напалм.

– Да успеешь ещё брюхо набить, – попытался я успокоить его и пожал руку выскочившему из машины дружиннику. – Чего так рано?

– Как рано? – удивился Ломов. – А Кузьминок сказал – заказ привезти, чтобы ты принять успел.

– Всё достали? – заинтересовался Напалм.

– Всё, – указал на фургон Костя. – Только проверить заранее надо, мало ли.

– Иди, иди, проверяй, – подтолкнул я к машине едва не подпрыгивавшего от нетерпения пироманта. – А то вдруг колёс не доложили.

Ломов достал пачку папирос.

– Сам смотреть не будешь?

– А смысл? Всё равно не известно, чем заниматься будем. Или ты в курсе?

– Откуда? – пожал плечами закуривший дружинник и махнул рукой водителю. – Глуши мотор!

– Здорово! – разозлился я. – Просто замечательно!

– Да обычное дело. – Костя сплюнул попавшие на язык крошки табака. – До последнего момента ничего не говорят, а потом удивляются, что всё не так пошло, как они там у себя напланировали.

– Перестраховщики, блин. – Я задумчиво посмотрел на здание ближайшей к нам общаги. – Нам амулеты связи, кстати, не полагаются?

– Григорий ничего не говорил. Он скоро подъехать должен – спроси.

– Обязательно. Ладно, побегу своих бойцов собирать, – вздохнул я.

– А чего их собирать? – с довольным видом выпрыгнул из фургона Напалм. – Вон они. Тоже, видать, перекусить решили.

– Дверь закрой! – крикнули ему изнутри, и пиромант со всего размаха захлопнул мятую дверцу.

Обернувшись, я увидел стоявших у проходной Веру и Николая, которые явно не рассчитывали нарваться на нас в столь раннее утро. И куда, хотелось бы мне знать, эта сладкая парочка намылилась? Тоже завтракать? А вот сейчас и проверим.

– Далеко собрались? – поинтересовался я, поднимаясь на крыльцо пропускного пункта «Тополей».

– Завтракать, – повисла на плече у Ветрицкого Вера.

– А что? Нельзя? – чуток подался вперёд Коля.

– Почему нельзя? Можно, – улыбнулся я. – Только всему своё время и место.

– Для особо одарённых объясняю: сейчас не время для «пожрать», – от себя добавил подошедший к нам Напалм. – И не место.

– Да ладно, время есть, – махнул я рукой, решив лишний раз не обострять ситуацию.

– Не-а, – противненько так протянул пиромант. – Вон Конопатый уже притащился.

– Где? – удивился я. А обернувшись, действительно увидел подъехавшую к фургону с дружинниками «Ниву», за рулём которой вместо Ильи сидел Григорий. Рядом устроился смутно знакомый парень, ещё двух человек на заднем сиденье толком разглядеть не удалось. – Рановато, однако.

– Я так и знала! – вздохнула Вера.

– Сейчас ещё восьми нет – мы идём завтракать, – упрямо заявил Ветрицкий.

– Можно тебя на пару слов? – указал ему я на пропускной пункт.

– Говори здесь, – набычился тот. – Все свои.

– И всё же?

– Пошли, – плюнул Коля.

– Вот и замечательно, – подмигнув внимательно посмотревшей на меня Вере, я передал «Вереск» Напалму и направился вслед за уже открывшим дверь Ветрицким.

– Чего хотел? – не обращая внимания на уставившихся на нас караульных, спросил Николай и тут же согнулся, пропустив крюк в солнечное сплетение. «Дутая» болоньевая куртка смягчила удар, парень, разрывая дистанцию, моментально отпрыгнул, замахнулся и, тяжело дыша, замер на месте.

– Дёрнешься, мозги вышибу, – предупредил я и, не убирая нацеленную Коле в лоб «Гюрзу», поинтересовался у опешивших от этой сцены дружинников: – Вы же если что подтвердите, что он на старшего по званию с кулаками кинулся?

– Завязывай с балаганом, – скривился Николай, поморщившись от смешков караульных.

– А это не балаган, – неожиданно растеряв кураж, я сунул пистолет обратно в кобуру. – Понимаешь, если ты не будешь выполнять приказы, я тебя грохну. Не потому, что такая авторитарная сука, вовсе нет. Просто из-за твоей дурости нас всех положить могут. Если решил занозиться, можешь сразу валить на все четыре стороны. Держать не буду. Но если останешься, помни – ты в подводной лодке. Ничего личного, лады?

– Совсем ничего? – прищурился немного расслабившийся парнишка.

– Совсем, – уточнил я. – Если ты про Веру, то меня ваши отношения не касаются. Не маленькие, сами решите, как жить дальше.

– Точно?

– Мне тебе зуб дать? Думай, пока время есть, – усмехнулся я и, не дожидаясь ответа, вышел на улицу.

– Так быстро? – удивился успевший приобнять Веру Напалм.

– Руки убери.

– Это, между прочим, мой старый боевой товарищ... – возмутился пиромант, но рассмеявшаяся девушка уже его оттолкнула.

– Коле будешь объяснять, кто чей товарищ, – предупредил я. – Пошли давай, Григорий вон уже извёлся весь.

– B чего он так рано припёрся? – пробухтел поёжившийся в своей кожаной тужурке Напалм и поправил съехавшую кепку. – Хрен ведь теперь поесть удастся.

– Как ты там говорил: «Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро»? Вот и не ной – раньше сядем, раньше выйдем. – Остановившись рядом с вяло переругивавшимися Костей и Григорием, я потёр заросший щетиной подбородок. – Чё за шум, а драки нет?

– Держи, – сунул мне целлофановый пакетик с прозрачными кристалликами Конопатый. – Раздай своим для подзарядки амулетов.

– Напалм! – взвесив на ладони пакетик – каратов сорок, не меньше выходит, – я высыпал несколько хрусталиков себе на ладонь.

– Да?

– Назначаешься заместителем по матснабжению, – передал я пироманту пакетик. – Раздай бойцам.

– Обязательно, – обрадовался пиромант. – Каждому по способности, мне по потребности.

– Иди давай, – Только тут я разглядел, кто именно разместился на заднем сиденье нивы – Олежа Кузнецов собственной персоной, – и повернулся к Григорию. Если уж гимназисты начали подтягиваться, то это неспроста. – Чё так рано?

– Неймётся им, – перехватил Григорий мой взгляд на автомобиль. – Говорят, надо ускориться. Ты же не против?

– Против! – уставился на него я. – И что это меняет?

– Да ни хрена, – указал мне на фургон Конопатый. – Грузитесь, и поехали.

– Далеко? – уточнил Костя.

– Лом, ты б хоть не умничал, а? – попросил его Григорий. – Веришь, нет – и без тебя тошно.

– А чё такого? Спросить нельзя?

– Поехали.

– Обожди, – я тормознул дружинников. – Сейчас мои за шмотками сбегают, и поедем.

В заваленном коробками и ящиками фургоне оказалось тесно. Даже очень тесно. Тем более никто толком не мог объяснить, на какие из коробов присаживаться можно безбоязненно, а к каким вообще лучше не прикасаться. Стоя ехать – тоже не дело. Дорога не ахти – ещё швыранёт на колее, будут потом по окрестным дворам клочки собирать. Так что пришлось усесться прямо на громыхавшее днище и для надёжности ухватиться за ручку задней двери. Ладно, будем надеяться, ехать нам недалеко.

Поездка и вправду много времени не заняла. Как мне показалось, фургон минут десять покрутился по центру и вскоре остановился, заехав в какой-то гаражный бокс. Место это было давно заброшено, но кто-то не поленился навести здесь хоть какое-то подобие порядка.

Вслед за фургоном в бокс заехала «Нива», и наш водитель тут же закрыл ржавые гаражные ворота, петли которых оказались щедро смазаны машинным маслом.

– Лёд! Спускайся, – махнул мне рукой Григорий, когда я по шаткой лестнице поднялся до второго этажа и выглянул в узенькое окошко на улицу.

– Иду. – Если не ошибаюсь, привезли нас куда-то в район городского арсенала – бывшего железнодорожного вокзала. Так что, скорее всего, операция намечается на границе контролируемых Дружиной и Гимназией территорий.

– Смотрите сюда, – привлёк наше внимание Конопатый, доставший из своей сумки папку с бумагами, и начал раскладывать листы на предварительно протёртом капоте нивы. – Группа гимназистов, вошедших в контакт с резидентом Города, занимает точно такой же бокс, только на соседнем проезде. Наша задача – взять здание штурмом и не дать уничтожить расположенный на втором этаже склад. Если получится, можно задержать кого-нибудь живым, но первоочередная задача – это арсенал.

– Вот оно как? – удивился я. – А насколько важно... задержать всех?

– Это принципиально, – заявил протянувший мне листок Григорий. – Иначе мы не получим запас времени для подготовки следующей операции.

– Ты предлагаешь мне в туалет сходить? – повертел я на треть заполненный текстом лист формата А4.

– За инструктаж распишись, – контрразведчик мне сунул вытащенную из внутреннего кармана куртки ручку.

– А! – я поставил закорючку внизу листа. – Живым точно никого не брать?

– Как получится, так и получится. Не знают они ничего, непонятно, что ли? – подошёл к нам Олежа. – Главное – склад.

– Теперь понятно, – я вернул листок инструктажа, и Гриша начал собирать автографы у остальных.

– Безопасники, – заявил вдруг сидевший у ворот с автоматом в руках водитель фургона.

– Ты им сказал, что время операции перенесли? – уставился на Кузнецова Григорий.

– Я?! – удивился тот. – Мне Стрельцов только час назад об этом сообщил.

– Здравствуйте всем! – широко улыбаясь, заявил протиснувшийся в щель чуть приоткрывшихся ворот парень в зимнем камуфляже без каких-либо знаков различия. Следом за ним, уже нормально раздвинув створки, внутрь ввалились два мордоворота. – Вы, я вижу, тоже заранее решили собраться?

– Машину где оставили? – чуть ли не заскрипел зубами Конопатый.

– Мы не гордые, пешком пришли, – ещё шире улыбнулся сотрудник СВБ и протянул руку к листку с инструктажём. – Нам экземпляр тоже полагается?

– В отделе копию сделаете, – Григорий сложил лист. – Ну а поскольку теперь все в сборе, пожалуй, начнём.

– Мне сначала хотелось бы услышать, какие меры будут приняты для сохранности груза. Ведь именно он – цель операции? – остановил его безопасник. Двое быков из службы силовой поддержки, решив не мозолить глаза, рассосались по разным углам: один поднялся на лестничный пролёт между первым и вторым этажом гаража, другой остался рядом с выглядывавшим в приоткрытые ворота водителем фургона.

– Всему своё время, – заявил Конопатый. – Олег, излагай.

– Ну, по гаражу вы все уже пробежались, посмотрели, что да как. – Гимназист оглядел пытавшихся согреться дружинников. – Только есть одна проблема: объект полностью закрыт замкнутым на себя магическим полем. Нам неизвестно, технология это Города или разработка наших доморощенных специалистов, но пробить защитный экран извне мы не сможем. Единственное, что удалось – это заблокировать их автономные сигнальные чары.

– И какой выход? – решил прояснить ситуацию Ветрицкий.

– Если защитное поле пропадёт хотя бы на мгновение, сразу восстановить его мы не дадим. Так что время в запасе у вас будет, – Кузнецов не обратил внимания на то, что его перебили. – Но это наша проблема. Ваша задача – успеть взять штурмом гараж до того, как вновь включится защита.

– Теперь что касается позиций, – подключился к инструктажу Григорий, который достал ворох фотографий и схематических изображений окружающих зданий с отметками вероятных огневых точек. – Крылова и Ветрицкий занимают позиции на крыше. Обратите внимание, лестница на второй этаж проходит вдоль окна. Наверх никто подняться не должен, ясно? Изучайте материалы, на выбор места у вас будет очень мало времени. Теперь, Напалм, ты – страховка на крайний случай, будешь работать пожарным.

– Это как? – удивился пиромант.

– Арсенал могут попытаться сжечь – будешь тушить огонь. Насколько близко тебе надо подойти?

– Чем ближе, тем лучше, – пожал плечами Напалм. – На месте видно будет.

– Народу там сколько? – я отложил фотографии.

– От семи до десяти человек. Все на первом этаже.

– А точнее?

– Не скажу, – покачав головой, Григорий повернулся к выгружавшим из фургона коробки дружинникам. – С чаромётами все работали, окуляры тоже не первый раз видите. Если натолкнёмся на сопротивление, выносите всех. Задача ясна?

– Чем эти дуры заряжены? – Ломов вытащил из набитой скомканными газетными листами коробки ружьё с коротким толстым стволом и откинутым барабаном, рассчитанным на шесть патронов весьма солидного калибра. По воронёному стволу тянулась серебристая вязь колдовских рун, а вокруг патронных гнезд были выгравированы пентаграммы.

– «Перепадом». Десять атмосфер, если не ошибаюсь, – Гриша заглянул себе в листок. – Окуляры на бетон откалиброваны, так что с обзором проблем не будет.

– На толщину стен поправки делать? – нацепив на нос очки с абсолютно чёрными стеклами, дружинник повертел головой по сторонам.

Григорий оглянулся на заглянувшего внутрь фургона сотрудника службы безопасности.

– Не парься, Лом, всё настроено уже.

– Понятненько, – кивнул Ломов и принялся потрошить коробку, в которой оказались длинные – в карандаш длиной – патроны. Черные гильзы заканчивались серебристыми каплями пуль, а вместо капсюлей алели заряженные магической энергией кристаллы.

– Что за агрегат? – я заглянул через плечо начавшего заряжать ружьё Лома.

– Комплекс «Касание судьбы», – парень снял очки и заморгал, привыкая к дневному свету. – Окуляры позволяют различать ауры даже сквозь метр бетона, чаромёт рассчитан на прокачку двух десятков карат в минуту, ну и патроны с «Перепадом».

– «Перепад»? – задумался я. – С давлением что-то связано?

– Ага. – Дружинник осторожно защёлкнул заряженный барабан ружья. – Повышают давление в отдельно взятой вражине. Вообще – есть и помощнее чары, но тут свой плюс имеется – стены дырявить не придётся. Прямо с улицы всех и положим. Круто?

– Круто, – согласился с ним я и легонько толкнул в спину Конопатого. – Гриш...

– Чего?

– Всё здорово просто, но как мы защитное поле снимем?

– Смотри и учись, – Григорий указал мне на «Ниву».

– Ну и? – я не сразу сообразил, что он хотел этим сказать, но тут Олежа Кузнецов распахнул заднюю дверь и выволок из машины неподвижно сидевшего там парня.

– Мать моя женщина! – присвистнул Напалм, когда и до него дошло, что принятый нами за гимназиста человек на самом деле оказался свежим покойником. Что самое интересное – для сотрудника службы безопасности это тоже оказалось большим сюрпризом, и он во все глаза уставился на потащившего труп к стене гаража Кузнецова.

– Мертвеца-то зачем привезли? – брезгливо скривилась Вера, которая расчехлила снайперскую винтовку и разложила свои снайперские принадлежности на одной из перевёрнутых коробок.

– Это чучело к нашим клиентам каждый день таскалось, – объяснил Конопатый. – Жаль только, живым взять не удалось.

– Ну и на кой он вам? – поднял голову Ветрицкий, отбиравший в колчан стрелы с разноцветным оперением. – Думаете, они сразу же поквитаться за него выбегут?

Тем временем Кузнецов прислонил тело в полный рост к бетонной стене, неотступно сопровождавший его парнишка-гимназист раскрыл чёрный кожаный саквояж и вытащил оттуда связку серебристых спиц и киянку с выжженным на деревянной рукояти узором колдовских рун.

Где-то я этого пацана видел уже. Чёрная одежда, бледное вытянутое лицо, из-под сдвинутой на затылок вязаной шапочки выглядывают вихры русых волос, а тонкие пальцы не защищены от мороза даже лёгонькими перчатками. Лицо знакомое, а где встречал, хоть убей, не помню.

Выгадав нужный момент, Олежа немного подался в сторону, и парнишка ловко загнал одну из длинных спиц в плечо мертвеца. Да так лихо, что серебристый стержень легко прошил тело насквозь и, словно игла в масло, глубоко ушёл в бетон. Не останавливаясь на достигнутом, гимназист ударом киянки прибил к стене второе плечо, потом занялся ногами, и буквально через пару минут труп оказался пришпилен к стене тонкими, но весьма прочными спицами. Мертвец немного просел, но отпустивший его Кузнецов спокойно отошёл в сторону, а тело так и осталось висеть, как насаженная на иголку бабочка.

И тут меня осенило: парнишка – это же тот самый некромант, который прошлым летом пытался управлять мёртвым контрабандистом! Блин, надо подальше отойти, а то как бы опять чего совершенно незапланированного, типа вышедшего из-под контроля зомби, не приключилось.

– Думаете, купятся? – совершенно спокойная Вера, на которую приготовления к тёмной волшбе не произвели ни малейшего впечатления, кинула в рот подушечку жевательной резинки. Будто каждый день да через день на таких действах присутствовать приходится.

– Видно будет, – проявил осторожность Григорий. – Рано пока судить...

– Судить, может, и рано, а спецпатроны выдать в самый раз будет, – заявила девушка и передёрнула затвор снайперской винтовки – всё той же Arctic Warfare Super Magnum.

– Держите. – Григорий протянул ей, а потом и мне по мятому жестяному тюбику. И внутри, судя по всему, находилась вовсе не зубная паста. – Наносите на пули тонким слоем, срок действия – три часа.

– Блин, к чему столько мороки? – Вероника скептически взвесила в руке тюбик. – Нормальные пули достать нельзя было?

– Достать можно. – Конопатый не обратил на её недовольный тон никакого внимания. – Но какие-то умники заклинание в обиход запустили – спецпатроны детонируют так, что только клочки по закоулочкам. Оно тебе надо?

Мы с Верой переглянулись и, не сговариваясь, принялись выдавливать на пули маслянистый тёмно-коричневый гель. Впрочем, я особо увлекаться этим делом не стал и, обработав второй магазин, сунул тюбик в карман. И без меня будет кому пострелять.

Тем временем некромант уже закончил приготовления и, утыкав труп парой десятков чёрных зубочисток, вложил в рот мертвецу резной деревянный шарик. Веки и губы на этот раз зашивать не стал и ограничился лишь защитной пентаграммой. Проверив выведенные по снегу серым порошком линии, он велел Кузнецову отойти и хлопнул покойника по груди. Полетели искры, завоняло палёной плотью, и с ладони некроманта стекла чёрная тень заклятия. Моментально окутавшая мертвеца пелена зловещих чар на мгновение укрыла труп и сделала его нереальным, словно выведенный на стене силуэт. Воткнутые в покойника зубочистки вспыхнули зелёным пламенем, в помещении заметно потемнело, а изо рта гимназиста, брови которого посеребрил иней, вырвались клубы белого пара.

Я уже приготовился задраить люки и полностью отгородиться от магических полей, начавших покалывать кожу энергетическими разрядами, но тут зубочистки прогорели, а заклубившаяся по углам тьма понемногу рассеялась. Мертвец отрыл глаза, в которых полыхал тёмно-синий пламень преисподней, и одним скользящим движением отлип от стены. Наткнувшись на замерцавшие линии пентаграммы, зомби раздражённо зашипел, а присевший у раскрытого саквояжа некромант поднялся на ноги и швырнул в него горсть серого пепла. Синий огонь в глазах мертвеца моментально померк, и растеряв всю грацию, он сломанной механической куклой замер на месте.

– Эти гимназисты совсем дауны, что ли? – скривился Напалм. – Они простому мертвяку дверь откроют?

– Не всё так просто, – не разделил его скептицизм я, разглядев, что бившийся внутри мертвяка зеленовато-лазурный огонь странных чар никуда не пропал и лишь на время скован некромантом. Да уж, парнишка-то в мастерстве заметно прибавил. Прошлый раз с простым зомби облажался, а тут за пять минут демоническую сущность в мёртвом теле обуздал. – Не простой это мертвяк.

– Без разницы. Если я чую, что это мертвяк, то и те ребята подвох заметят, – отрезал пиромант.

– Лёд, твоя задача – сопроводить зомби к гаражу, – убедившись, что ритуал должным образом завершён, заявил Григорий.

– Камикадзе, что ли? – покрутил я пальцем у виска, не обратив внимания на неодобрительный взгляд сотрудника службы внутренней безопасности.

– Ну и бардак у тебя, Григорий, – поддел он Конопатого.

– Ты, Вячеслав, сюда как наблюдатель направлен? Вот и наблюдай. Молча, – заткнул его Гриша. – А ты, Лёд, не быкуй. Проводишь, не переломишься. Гимназисты всё равно тебя достать не смогут – ничего такого у них нет.

– Да зачем мне идти с ним? – оглянулся я на стоявшего в центре пентаграммы зомби. Кожа его уже начала желтеть, одежда была помята и перепачкана чем-то масляным, но чисто визуально опознать нежить лично у меня не получилось бы и с десяти шагов. Вот только движения эти ломаные...

– Думаешь, никто наложенных чар не учует? – подошёл к нам заложивший руки за спину Олежа.

– И чё?

– Ты от «Закатного муара» закрылся? – демонстративно глядя в сторону, процедил Кузнецов. – Значит, и на мертвяка чары наложенные от колдунов спрячешь. Главное – сам не светись. А то не откроют.

– И возьми пару гранат. Если получится, используешь, – предложил Гриша.

– Не проще из гранатомёта в окно зарядить? – вздохнул я, понимая, что от этого задания отвертеться не получится. Хотя странно это всё, непонятно. На кой дружинникам я сдался? Обложили бы этот бокс и по всем правилам штурмом взяли. Боятся утечки информации? Зато результат был бы гарантирован. Или у них на меня ещё какие планы есть, а это так, разминка? Как бы не подставили. Хотя из СВБ парень всё на ус мотает, да и в листе инструктажа всё ясно расписано...

– Там решётки, – Григорий развёл руками.

– Время, – посмотрев на некроманта, напомнил ему Олежа.

– Всё, Лёд, давай, в темпе затаривайся и пошли.

– Я не понял, кто командир группы? – я не сдвинулся с места. Надо на берегу определиться, кто в доме хозяин. Разумеется, Гриша вполне может на три буквы послать и придётся утереться, но тогда и моё участие в этой операции примет несколько иные формы. Несколько иные... да.

– Ты, – не стал обострять ситуацию Конопатый.

– Так, может, мне решать, что, когда и как нам делать? – уточнил я.

– Решай, у тебя на это ровно семнадцать минут осталось, – отогнув рукав зимней куртки, Олежа Кузнецов посмотрел на часы. – Не уложишься, сам будешь по-новой мертвяка оживлять.

– Кто-нибудь этот гараж вживую видел? – Фотографии фотографиями, но нормальной разведки они заменить не могут.

– Я, – отозвался Ломов.

– Проводи Напалма и Ветрицкого, покажи местность, – я не стал терять время и вытащил из фургона подсумок с двумя гранатами РПГ-5. – Мы сейчас подойдём.

– Не стоит, – поправил меня Конопатый. – Периодичность сканирования окружающей территории гимназистами нам неизвестна, можем засветиться.

– Твою мать, – вполголоса я выругался. – Ну что, готовы?

– Давно уже, – за всех ответил Ветрицкий.

– Тогда на выход, – приказал я. – Вера, Николай, идите с Ломовым, огневые позиции выбирайте. Мы следом.

– Мне что делать? – Напалм сунул кожаную кепку в карман куртки.

– Не отставай, – я настороженно глянул в сторону некроманта, направившего зомби к воротам гаража. – Как начнём штурм – подтягивайся.

– Лады, – кивнул пиромант и закинул в рот капсулу с магистром.

– Грицко и Шмидт, – позвал я топтавшихся у фургона дружинников. – С чаромётами нормально всё?

– А что с ними будет? Железо – не человек, – не глядя на меня, похлопал ладонью по стволу круглолицый хохол. – Нам куда?

– Я, блин, знаю? Там же ещё рядом гаражи есть?

– Полно.

– Ну так засядьте в них! – оглянулся я на залезшего в «Ниву» Григория. – Вам же без разницы – через одну стену стрелять или через две?

– Ну так, – кивнул Грицко и переглянулся со Шмидтом. – Помнишь, с задов подходили, там развалины были?

– Пошли, – Шмидт не стал откладывать исполнение задуманного в долгий ящик.

– Гриш, далеко собрался? – подскочил я к уже захлопнувшему дверцу контрразведчику.

– Отгоню машину в переулок и к вам подтянусь.

– Не засветись, – для проформы предупредил его я и поспешил за уже покинувшими гаражный бокс некромантом и зомби.

– Не учи отца, – повернул ключ в замке зажигания контрразведчик. – Кузнецов, ты едешь?

Олежа вытащил из стоявшей на снегу сумки генератор магических помех, напоминающий формой небольшой барабан, и залез на заднее сиденье «Нивы» к уже устроившемуся там сотруднику СВБ. Один из бойцов группы силовой поддержки с трудом уместился на переднем сиденье, второй остался с водителем фургона и распахнул ворота гаража.

– Куда идти-то? – немного офигевая от столь безалаберной подготовки к серьёзной вроде бы операции, я догнал некроманта.

– Он знает, – указал на мертвяка парнишка и смахнул с глаз взмокшую от пота прядь русых волос.

Так мы и пошли – позади тяжело дышащий гимназист, впереди – размеренно переставляющий ноги зомби. Ну и понятно, что посередине я. К шагу мертвяка приспособиться никак не удавалось, и от этого моё передвижение, вероятно, напоминало бултыхание в проруби известного продукта. То туда, то сюда. И что самое паскудное – всем же понятно должно быть: ничего из наших потуг хорошего не выйдет. Да, пока мертвяк стоит и не шевелится, его от живого человека не отличить. Но эти дёрганые движения всю картину портят...

Неожиданно шаги гимназиста стихли, я оглянулся и чуть не присвистнул от удивления. Остановившийся некромант зажал меж пальцев правой руки небольшой хрустальный шарик, внутри которого плескались зелёные и тёмно-синие лепестки призрачного пламени. И тут же изменилась походка и осанка мертвяка: ноги перестали загребать снег, спина распрямилась, а голова прекратила безвольно мотаться на каждом шагу. Зомби целеустремлённо свернул на протоптанную меж гаражей тропинку к соседней улице, и я, на ходу вставляя в гранаты запалы, побежал следом.

Что ж, теперь всё зависит только от меня. Сумею гимназистов обмануть – полдела сделано. Не сумею...

Выкинув из головы посторонние мысли, я постарался приноровиться к быстрой поступи мертвяка и на одном из шагов накинул на него окутывавшие меня защитные покровы. Накинул, перекрутил и вывернул наизнанку, уводя на какой-то другой план малейшие следы, оставшиеся от наложенных на зомби тёмных чар. Впрочем, никуда они не испарились и весьма ощутимым грузом навалились мне на печи. Закон сохранения энергии, чтоб его...

Пошатываясь от натуги, я постарался не отстать от зомби и продолжал искривлять скрутившееся вокруг нас пространство. Виски закололи ледяные иглы боли, сломанные рёбра, наоборот, загорелись огнём, но это уже не могло ничего изменить – вложенных в последний рывок сил оказалось достаточно, чтобы завершить волшбу. Не могу сказать, что моё тело бесследно растворилось в воздухе, но для сторонних наблюдателей оно теперь виделось всего лишь тенью спешившего по своим делам гимназиста. Тенью куда более чёрной и длинной, чем полагалось ей сейчас быть, но кто обращает внимание на такую ерунду?

И всё же какая-то мелочь мешала расслабиться и хоть немного перевести дух. Что-то словно комариный писк отвлекало, и лишь до предела обострив своё восприятие, мне удалось понять причину беспокойства. Оказалось, от зомби к оставшемуся за домами некроманту уходила тонкая золотистая линия управляющего заклинания, по которой время от времени пробегали призрачные язычки зелёного и ярко-синего пламени. Недолго думая я оборвал вдруг оказавшуюся для меня вполне реальной магическую нить и намотал конец уходившего к мертвяку обрывка на левую ладонь. Зачем? Паранойя.

На мёртвом гимназисте, впрочем, это никак не сказалось: к тому времени он уже вышел на соседнюю улицу и прямиком направился к стоявшему неподалёку гаражному боксу. Тот от соседних построек ничем особенным не отличался: такой же серый и обшарпанный, забранные решётками окна ещё и досками забиты. Нам действительно сюда? Хм... судя по фотографиям – да.

Меня уже начало шатать под тяжестью связавших нас с зомби чар, но тут дверь рядом с воротами гаража распахнулась, и навстречу мёртвому гимназисту вышел гимназист живой. Пока живой.

– Чего так поздно? – недовольно заявил молодой парень лет двадцати и щелчком выбил из мятой пачки сигарету. – Э! Ты совсем пустой, что ли, сегодня? Харчи где?

Вряд ли он успел хоть что-то понять, когда я спустил зомби с поводка и швырнул в распахнутую дверь гаражного бокса ручную гранату. И сразу же, не дожидаясь взрыва, перепрыгнул через уже поваленного мертвецом в снег гимназиста и метнул вторую РПГ-5.

Взрывы громыхнули буквально за долю секунды до того, как я заскочил внутрь и, сместившись в сторону от дверного проёма, перечертил из пистолета-пулемёта помещение гаража двумя длинными очередями. Не уверен, что кого-нибудь удалось зацепить, но прицельно стрелять не было времени, да и летавшая в воздухе бетонная пыль здорово мешала хоть что-то разглядеть.

Качнувшись обратно к дверному проёму, я выщелкнул опустевший магазин, и тут укреплённый железной полосой косяк брызнул каплями расплавленного металла. Явно наугад швырнувший шаровую молнию гимназист повторить попытку не успел – его голова просто взорвалась, словно словивший крупнокалиберную пулю арбуз. Этот готов, кто на новенького?

Бежавшего на второй этаж парня вдруг смахнуло с лестницы, и вместе с осколками разбитого винтовочной пулей окна он рухнул вниз. Разглядев выроненный подстреленным гимназистом чародейский шар, я тут же стремглав бросился на улицу, но едва не опоздал. Звон разбившегося стекла утонул в рёве пламени, затылок обдало горячим воздухом, а огненный вихрь затопил всё помещение от пола до потолка. Впрочем, пожар тут же сошёл на нет, и лишь таявший снег шипел на раскалённом бетоне. Не иначе Напалма работа.

Откатившись от двери, я едва не наткнулся на зомби, вырвавшего-таки незадачливому гимназисту глотку, и незамедлительно отскочил от него к стене гаража. Воткнул в пистолет-пулемёт зажатый в руке магазин, прицелился – но мертвяк вдруг повалился перепачканным кровью лицом в снег. Не иначе те самые семнадцать минут вышли. Повезло.

Прижавшись спиной к стене, я осторожно заглянул внутрь гаражного бокса, но тут же отдёрнул голову обратно. Перекалённый воздух обжёг лёгкие, и меня чуть не стошнило от запаха горелой человечины. Не, в таком пекле никакие защитные чары не помогут – там, поди, весь кислород выгорел. Можно не спешить. А если кто на втором этаже засел, так это уже не моя забота. Зачем лишний раз на рожон лезть? Интересно только, с какого перепугу гимназисты чародейскими артефактами вооружились? Или как раз на случай разборок со своими заготовили?

Выскочивший откуда-то из-за гаражей Ломов на бегу сорвал с головы чёрные окуляры и, закинув за спину чаромёт, вытащил из кобуры АПС. И тут же из проулка к боксу кинулись изо всех сил пытавшиеся перегнать друг друга Григорий и Вячеслав. На последних метрах контрразведчик вырвался вперёд и заскочил в дверь чуть раньше тяжело дышавшего безопасника.

Почувствовав, как смолкло в голове ритмичное щёлканье ставившего магические помехи «барабана», я окончательно успокоился и попытался ослабить наверченные вокруг себя защитные чары. Острая боль раскалённой бритвой полоснула по правому предплечью и начала уходить всё глубже и глубже, заставляя корчиться в невыносимой агонии нервные окончания, но осознание, что тянуть нельзя и дальше будет только хуже, заставило меня довести начатое до конца. Ух-х-х...

– Лёд? – выглянувший из гаража Ломов только сейчас заметил меня. Настороженно поглядывая по сторонам, он перезаряжал чаромёт. – Ты как здесь оказался?

– А где мне быть? – я прислонился к стене. – Там всё?

– Всё, – кивнул дружинник и забубнил в пискнувшую рацию: – Третий, приём. Смена вектора, вариант «звезда». Передай кукушкам. Отбой.

– Ты это, будь на стрёме, – распорядился я, прекрасно понимая, что ему мои команды как собаке пятая нога. Все роли давно распределены, приказы заранее розданы. Начальник группы, блин. Кому нужна эта показуха? Или всё же кому-то нужна?

Затащив в бокс два лежавших перед входом трупа и запорошив снегом пятна крови – внешне гараж почти не пострадал, на глазок и не скажешь, что его только что взяли штурмом, – я захлопнул дверь и перевёл дух. Интересно, что мы за арсенал накрыли? Надо бы наверх к Григорию подняться. Вот только усталость явно верх над любопытством берёт. Да и голова кружится – ещё сковырнусь с лестницы, шею сверну. Ну его...

– Гимназисты идут, – оповестил меня Ломов и тут же уточнил: – Кузнецов с парнишкой.

Я только кивнул и внимательно пригляделся к замотанной окровавленным бинтом правой кисти некроманта. Не иначе тот шарик рванул, когда нить управляющего мертвяком заклинания порвалась.

Ага – сама по себе взяла и порвалась.

Хм... нехорошо получилось. Да ну и хрен с ним, по большому счёту.

Бледный как полотно, некромант уселся на уже успевшую остыть железную лестницу. Кузнецов тут же убежал на второй этаж, а вот мне никак не удавалось решить, что делать дальше. В гараже находиться уже никаких сил нет – весь вонью горелой человечины пропитался, да ещё и обугленные скелеты, как назло, постоянно на глаза попадаются. С другой стороны, одному сейчас куда-то идти – затея не слишком умная: мало ли на кого нарваться угораздит?

– Грицко и Шмидт нас прикрывают? – уточнил я у Ломова.

– Да, – односложно ответил тот. – И снайперы тоже.

– Напалм?

– Не знаю.

– Пойду поищу. – Наплевав на усталость и крутящую суставы боль, я приоткрыл дверь и осторожно огляделся. Вроде ничего подозрительного. Кругом серость бетонных стен, ржавчина железных листов да редкие красные пятна кирпичных заплат. Здания в основном двухэтажные и большей частью разграбленные: вырваны двери, вместо окон тёмные провалы, крыши в прорехах. Исключений – единицы. Да и те не в самом лучшем состоянии находятся. Всё верно: дефицита складских помещений и гаражей на моей памяти в Форте никогда не было, вот и остался бесхозным этот прилегающий к вокзалу район. Бесхозным, но отнюдь не заброшенным – и тропинки в завалах снега протоптаны, и часть проездов расчищена.

Нахмурившийся Ломов наверняка собирался меня остановить, но в последний момент передумал и с трудом удержался, чтобы не схватиться за рацию. Криво усмехнувшись, я вышел на улицу и поёжился от холода. Ну и где мне, спрашивается, огнемёт этот ходячий искать? Не бегать же по всем окрестным гаражам. И внутренним зрением пользоваться не хотелось бы – и так чуть коньки не откинул, до сих пор ослабить колдовские щиты страшно. Чую, энергии во мне скопилось избыточной – жуть. Если не слить, порвёт на куски на фиг.

Первым делом я направился к проулку, в котором Гриша оставил ниву, но там, кроме машины, никого не оказалось. Ладно, если рассуждать логически: чтобы так лихо откачать энергию, выплеснувшуюся из чародейского шара, Напалм должен был находиться где-то очень и очень близко к гаражному боксу. Вот с прилегающих зданий и начну.

К моему немалому облегчению, лазить по заваленным снегом заброшенным гаражам не пришлось: пиромант сам вышел на дорогу и, так же, как раскалённое лезвие разрезает масло, рассекал серую хмарь зимы. От его кожаной тужурки шёл густой пар, сугробы по краям тропинки подтаивали и набухали водой, а сапоги оставляли глубокие, почти сразу же покрывавшиеся тонкой коркой льда следы.

– Напалм, ты живой? – окликнул я пироманта.

– На себя посмотри, – не замедляя шага, огрызнулся тот.

– Куда впилил?

– До фургона.

– На фига?

– Остыну. – Проходя мимо, Напалм обдал меня влажным горячим воздухом. – И препараты там остались. Пойдёшь?

– Не, – помотал головой я, чувствуя, как зарождавшийся в правом запястье жар начинает распространяться по всему телу. – Оклемаюсь сначала.

– Удачи.

Напалм свернул на тропинку, по которой мы сюда заявились, а я поплёлся к оставленной без присмотра ниве. Чую – до наших дойти уже не успею: вот-вот приступ накроет. Не в снег же падать, в машине всё комфортней.

На переднее сиденье Нивы» я уже буквально стёк. К этому моменту разгулявшаяся боль острыми ножницами вовсю кромсала моё измученное тело и всерьёз намеревалась вышибить из него дух, а бежавшая по жилам вместе с кровью магическая энергия рвалась на свободу с безмозглым упорством цепочки муравьев.

Развалившись на сиденье, я закрыл глаза, проверил надёжность отгораживающих меня от энергетических полей щитов и приступил к порядком поднадоевшему за последнее время развлечению – в который уже раз начал перебирать бренчавшую в кармане фуфайки мелочь. Эти знакомые, как облупленные, тринадцать монет давно надоели хуже горькой редьки, а приобрести нормальный амулет для слива излишков энергии ума не хватило. Но кто ж знал, что он мне в Форте понадобится? Вот и пришлось опять гладить обжигающие пальцы металлические кругляки. И они помогали: боль начала стихать, а отравлявшая кровь колдовская сила понемногу пошла на убыль.

Шершавый импульс поискового заклинания соскользнул с моих колдовских щитов, когда я уже собирался немного вздремнуть. Вздрогнув, посмотрел в боковое зеркало и выругался, заметив мелькнувшее в нём отражение бежавших по переулку людей. Двое или трое – точно разглядеть не получилось. На случайность их появления здесь можно даже не надеяться, простые прохожие не носятся меж заброшенных гаражей, сканируя окружающее пространство специальными чарами. Значит, по наши души пожаловали. Блин, с гимназистами связываться – себе дороже...

И что делать? Меня они обнаружить поисковым заклинанием не могли, макушка над спинкой сиденья тоже не торчит. Так что нападения из брошенного автомобиля точно не ожидают. Можно их пропустить, а потом ударить в спину. Или просто пропустить. Вот только стоит хоть одному заглянуть в окно...

Сняв с предохранителя «Вереск», я осторожно потянул на себя ручку дверцы, но решение принять так и не мог. Не должно быть у наших проблем с гимназистами, и всё же элемент неожиданности со счетов сбрасывать не стоит. Да и лобовое стекло не тонировано – если обернутся...

Первый из гимназистов уже бежал по узкому проходу между стеной гаража и «Нивой», когда я одним резким движением распахнул дверцу. Грудью налетевшего на неё парня в чёрном полупальто отшвырнуло назад, и он рухнул спиной в снег. Выскочив из машины, я влепил в него короткую очередь и без промедления полоснул из «Вереска» по колдуну, бежавшему следом. Прежде чем кубарем покатиться по земле, тот успел взмахнуть жезлом «Дырокола», но не причинивший мне никакого вреда заряд лишь проделал в ветровом стекле автомобиля отверстие размером с копейку и ушёл куда-то в сторону.

А вот последний из гимназистов оказался шустрым малым: качнуться в сторону он умудрился за мгновение до того, как я нажал на спусковой крючок. Ловко извернувшись, колдун взмахнул рукой, и сорвавшийся с неё дымчатый шар в один миг преодолел разделяющее нас расстояние. Слишком поздно поняв, что боевое заклятие направлено вовсе не в меня, а в стену гаража, я закрыл голову руками и упал на колени. Ахнуло знатно – даже уши заложило. По фуфайке забарабанил град мелких обломков взорванных боевым заклятием кирпичей, но слой утеплителя смог кое-как смягчить удар. И всё же на некоторое время у меня перехватило дух, да и слух восстановился далеко не сразу.

Мотнув головой, я стряхнул осколки автомобильного стекла, и, не поднимаясь с земли, высунулся из-за машины. Заметили с колдуном мы друг друга почти одновременно: оторванный шаровой молнией задний бампер «Нивы» едва не размозжил мне голову, а выпущенная из пистолета-пулемёта очередь прошла чуть выше.

Вот гадёныш! Швыряйся он своими чарами непосредственно в меня – хрен бы у него чего вышло. А так даже высунуться страшно: зафигачит рядом в машину или в гараж какими-нибудь особо мощными чарами – и оторвёт голову взрывной волной к чертям собачьим. К магии-то разлетающиеся обломки уже никакого отношения не имеют. Блин, вот сейчас гимназист бензобак «Нивы» подорвать догадается – и кирдык.

Несколько раз глубоко вздохнув, я кувырком выкатился из-за машины и со всех ног бросился бежать к размахивающему руками колдуну, с кистей которого срывались невесомые клочья магической энергии. Воздух перед заклинателем постепенно всё сильнее мерцал бликами кружившихся в смерче снежинок, но стрелять пока было слишком рано – с такого расстояния на бегу и в слона легко и непринуждённо промахнусь. Ещё и патронов в магазине, как на грех, кот наплакал.

Суетился я зря. Длинная стрела с серебристым оперением легко прошла сквозь сгустившееся снежным облаком перед колдуном заклятие и пробила ему горло. Гимназист свалился в сугроб, и мигом успокоившиеся снежинки запорошили чёрную кожаную куртку.

Развернувшись, я помахал наложившему на тетиву новую стрелу Ветрицкому, который остановился у входа в проулок, и подошёл ко второму из подстреленных мной гимназистов.

– Лёд! – прикрикнул подбежавший к «Ниве» Григорий. – Быстро сюда!

– Чего случилось ещё? – я вытащил из закоченевшей руки короткий резной жезл «Дырокола».

– Не тяни! – Конопатый завёл машину и выскочил из автомобиля, чтобы помочь Кузнецову погрузить на заднее сиденье едва стоявшего на ногах некроманта, по снегу за которым тянулись алые бусинки крови. – Живее!

– Чего кричишь? – очень неторопливо, словно опасаясь расплескать скопившийся в голове жидкий огонь, я подошёл к ниве. И ведь понимаю, что основания для спешки могут иметься самые серьёзные, а вот не могу быстрее – и всё. Ломает меня.

– Залазь, – Григорий вновь уселся за руль и, к моему удивлению, без проблем развернул «Ниву» поперёк проезда. Надо же – а ведь гимназист очень нехило засветил ей в зад шаровой молнией. – Уходить надо.

– В фургоне поеду, – заявил я, заметив остановившийся у выхода из проулка автомобиль, и тут земля дрогнула у меня под ногами. Неслабый толчок заставил пошатнуться, а с крыш гаражей полетел сметённый взрывной волной снег. – Что за фигня?

– Арсенал уничтожили. – Конопатый захлопнул дверцу автомобиля. – Давай бегом – нам здесь светиться ни к чему. До завтра теперь. И не пропадай никуда – с утра чтоб как штык!

– Лады, – кивнул я, и вот это оказалось совершенно некстати: плескавшееся в голове пламя полыхнуло с новой силой. Ещё немного, и из ушей дым повалит. Одно непонятно: зачем уничтожать арсенал, который мы только что захватили? Да и хрен бы с ним, не до того...

Как дошёл до фургона – не помню. Вроде Ломов протянул руку и затащил внутрь, а Напалм сунул бутылку с водой, но что всё было именно так – не поручусь. Хреново мне было...

Окончательно я очнулся, когда фургон уже выехал из района, застроенного гаражами и складами, и проезжал мимо городского арсенала. Туман в голове к этому времени понемногу рассеялся, самочувствие почти пришло в норму, а ломота в костях больше не вызывала желания закинуться чем-нибудь обезболивающим типа кеторала или янтарной плесени.

– Напалм, дай хлебнуть, – попросил я внимательно рассматривавшего своё запястье пироманта.

– Держи, – отлив себе в крышку термоса несколько глотков, парень кинул мне пластиковую полторашку, на дне которой плескалось ещё грамм сто воды.

– Благодарю. – В два глотка я опустошил бутыль и бросил её на пол фургона.

Перебиравший стрелы Ветрицкий выразительно посмотрел на меня, но благоразумно промолчал. Прижавшаяся к нему плечом Вера пинком отправила бутыль к задней двери, и теперь уже пытавшийся что-то писать себе в блокнот сотрудник СВБ хмурым взглядом выразил неудовольствие устроенным беспорядком. Хлебавший явно кое-что покрепче воды Грицко протянул мне свою флягу, но я лишь покачал головой. Ничуть не смутившись, дружинник тут же сунул её Шмидту.

Напалм тем временем надорвал бумажный пакетик, промаркированный странной аббревиатурой МПЭ-44, и высыпал серый порошок в крышку термоса. Следом он вытащил одноразовый шприц и, набрав в него полкуба настойки железного корня и ампулу новокаина, заполнил остававшееся место приготовленным раствором абсорбента.

– Ты чего это? – поинтересовался я, когда он одним глотком влил в себя мутную жидкость из крышки термоса и воткнул в левое предплечье иглу.

– «Тянет неспроста в заповедные места», – невпопад пропел пиромант и, убрав в аптечку использованный шприц, осторожно стянул с левой кисти перчатку. Вся тыльная сторона ладони оказалась обнесена крупными водянистыми волдырями, кожа вокруг которых покраснела и вздулась.

– Ты не заразный, часом? – забеспокоилась Вера.

– Это же не грипп, чтоб воздушно-капельным, – скривился Напалм, внимательно разглядывая отёкшее запястье. – Откат словил, вот и высыпало.

– Ну и чего делать будешь? – Я попытался устроиться поудобней, но тут фургон тряхнуло на выбоине, и меня крепко приложило затылком о борт.

– Смотря как абсорбент подействует, – пожал плечами пиромант. – Может, и рассосётся всё само, а может, и нет.

– Доктор, у меня всё рассосалось! – заржал Грицко и вновь приложился к фляге.

– Будешь дразниться – печень поджарю, – даже не повернув головы в его сторону, пообещал Напалм, и дружинник, подавившись, закашлялся.

– Лёд, мы свободны, или на сегодня ещё не всё? – перегнулся к нам через спинку сиденья Ломов, сидевший рядом с водителем в кабине фургона.

Я потёр ноющий затылок.

– Кузьминок никаких распоряжений не оставлял?

– Нет.

– Тогда до завтра. Собираемся у «Тополей» в это же время.

– «А значит, завтра на том же месте в тот же час», – фальшиво пропел Напалм и надорвал упаковку ещё одного одноразового шприца.

– Все до «Тополей» или кого по дороге высадить? – уточнил водитель.

– Высади на площади Павших, – попросил я, углядев, что мы пока ещё едем только по Кривой.

– Куда намылился? – поднял на меня глаза пиромант. – Нам бы вообще до Лукова сегодня смотаться.

– Ну, давай пообедаем да и смотаемся, – предложил я. Почему не смотаться-то? Смотаемся. В общагу возвращаться всё равно никакого желания нет. Пустил квартирантов, блин. – В «Западный полюс» заскочим, и пойдём.

– Дорого там.

– Угощаю, – усмехнулся я. А что? Пока при деньгах, можно и пошиковать. В пределах разумного, конечно.

– Да ну, – замялся Напалм. Он надел на шприц иглу и, проткнув один из волдырей, начал медленно отсасывать ярко-жёлтый гной. – Там же свои тусуются, а так придёшь – ни вздохнуть, ни пернуть.

– Ты там не свой, что ли? – хмыкнула Вера. – А рассказывал-то, рассказывал...

– Я – свой... – Ловко обработав самые крупные волдыри, пиромант приоткрыл боковую дверь фургона и выкинул почти полный шприц на дорогу. И вовремя – разъевший пластик гной полыхнул маслянистым пламенем. – Но – то я...

– Хрен с тобой, не пойдём туда, – согласился я, решив не спорить. Темнит парниша чего-то, как пить дать, темнит. Пусть я раньше в «Западный полюс» и не особо часто заглядывал, но ничего такого не замечал. Хотя попадались там завсегдатаи со странностями, может, Напалму и виднее. А скорее всего сам накосячил, вот и не хочет старым знакомым на глаза попадаться. – Но жрать-то охота!

– Пойдём на колхозный рынок к Пентагону, – вдруг предложил пиромант, заматывая кисть чистым бинтом. – У меня знакомый там шашлыки жарит – пальчики оближешь.

– Тоже пиромант? – хихикнула Вера.

– Очень смешно, – выразительно посмотрел на неё Напалм. – Обхохочешься.

– Ну так я не понял, на площади Павших останавливаться? – решил уточнить вконец запутавшийся водитель.

– Нет, все в «Тополя» едут, – принял решение я.

– Смотрите, мне всё равно по пути, могу потом вас до Южного бульвара докинуть.

– Договорились, – не стал отказываться я. Вот они – прелести служебного положения.

Кивнув, водитель начал что-то тихонько насвистывать себе под нос и вскоре остановил фургон у ворот «Тополей». Выгрузка много времени не заняла – заготовленное для операции барахло давно уже нашло своих новых владельцев, и уж каждый позаботился, чтобы его вещички покинули машину вместе с ним в целости и сохранности. Убедившись, что мои новоявленные подчинённые ничего не забыли из своих пожитков, я захлопнул боковую дверь, поправил соскользнувший с плеча ремень пистолета-пулемёта и махнул водиле рукой:

– Трогай!

Фургон, недовольно рыкнув мотором, выехал на дорогу и, подпрыгивая на ухабах, потащился к Красному проспекту.

– Ты вообще куда сейчас? – поинтересовался я у водителя, когда на перекрёстке он повернул налево, подрезав отчаянно засигналивший рафик с соколом и синей полосой на борту.

– Хрена вам! – радостно завопил парень и прибавил скорости. – Да мне в гараж в Центральный, но без разницы, через Кривую возвращаться или с Южного на Терешкову выехать. Так вас подвезу, да и дорога, честно говоря, здесь лучше.

Разговорившийся водитель трепал языком без умолку всю дорогу, от нас с Напалмом требовалось лишь изредка поддакивать и разными междометиями демонстрировать своё внимание. Ну мы его и не перебивали – пусть болтает. От нас убудет, что ли? Как радио, честное слово.

Так что когда он неожиданно замолчал, не закончив мысль, я нисколько не насторожился: мало ли, может, горло у человека пересохло. Как выяснилось буквально через мгновение, стоило быть немного внимательней. Фургон резко затормозил, его повело, и мы с Напалмом со всего маху впечатались в противоположный борт.

– Совсем ...?! – заорал взбешённый Напалм, но водитель уже выскочил из машины и обложил кого-то трёхэтажным матом.

Перегнувшись через переднее сиденье, я выглянул в окно и увидел, что он выясняет отношения с тремя перегородившими дорогу дружинниками. Те от такой наглости немного опешили, а потому у парня хватило времени ткнуть медленно зверевшим служивым в лицо жетоном. Это он правильно – опознавательных знаков-то на нашем автомобиле никаких.

– Чего у вас тут? – я выбрался из фургона и на всякий случай продемонстрировал свою бляху.

– Беспорядки, – глядя мимо обозлённого водителя, заявил коротышка в не по росту длинной шинели с нашивками старшего сержанта.

– Нам бы до Южного, – пристально уставился я на него. – Пропустите?

– Не могу, там дальше всё перекрыто, – покачал головой дружинник. – Если только в объезд, дворами.

– Какими дворами?! Ты этими дворами ездил?! Там замело всё! – взъярился наш водитель.

– Обожди, – остановил его я. – Что случилось?

– Повар.

– Ну и...

– Уроды раньше нас об очередном трупе пронюхали, понабежали. Парни с Южного околотка их блокировали, но по проспекту не проехать. Стоим вот, всех заворачиваем, – словно извиняясь, объяснил старший сержант и указал на толпу людей, перегородившую метров через сто улицу.

– Жопа, – сплюнул водила. – Я дворами не поеду. Застрянем – втроём не вытолкать.

– Тут идти-то осталось, – выбрался из машины Напалм. – Может, пешком?

– Пошли, – принял предложение я.

Водитель растерянно посмотрел на нас, потом махнул рукой, сунул мне на подпись путевой лист и, забравшись в фургон, начал понемногу сдавать назад. Кое-как развернувшись на расчищенном от снега участке дороги, он газанул и помчался вверх по проспекту.

– Ты ласты не склеишь где-нибудь на полпути? – внимательно посмотрел я на нахохлившегося на холодном ветру пироманта, который вытащил из кармана кожаную кепку. Мне и самому не очень, если ещё и он загибаться начнёт – караул.

– Не, – махнул рукой пиромант. – Нормально уже, оклемался. Абсорбент – штука мощная.

– Надо будет тоже опробовать, – кивнул я, рассматривая собравшуюся на обочине Красного толпу. Похоже, дружинники ещё толком и не пытались оттеснить набежавших зевак с проезжей части. Не иначе, грубую силу применять команды пока не было, да и раздававшийся с другой стороны проспекта гул не оставлял сомнений в том, что просто так сладить с уродами не получилось. – У тебя такое часто?

– Ну бывают, куда без откатов, – хмыкнул Напалм и надел кепку. – Но когда под стимуляторами на себя много энергии принимаю, совсем тяжко. Поэтому и хочу супермагистр попробовать.

– Попробуешь. – Я достал из кармана служебную бляху и нацепил её на фуфайку. А то очень уж вызывающе мой пистолет-пулемёт смотрится. Как бы чего не вышло. Дружинники-то, сразу видно, еле сдерживаются, чтобы за дубинки не схватиться. Вон из зевак самые сообразительные уже рассасываться по норам начинают.

Идущий нам навстречу невысокий мужчина средних лет, драповое пальто на худых плечах которого болталось, как старый пиджак на пугале, поднял воротник, сунул обшарпанный портфель подмышку и заспешил дальше. Вроде лицо знакомое, а где пересекались, хоть убей, не помню. Очень худой, бледный – на морозе щёки нисколько не покраснели, – глубоко запавшие глаза воспалены, длинные усы уныло обвисли. И сразу чувствуется, что при деньгах товарищ. Ну всё, теперь буду голову ломать – кто такой. Бывает, мелькнёт лицо знакомое, а имя и через день, и через два само собой всплыть может.

– Вы к нам? – вышел навстречу от оцепления раскрасневшийся старшина.

– Не, мимо шли, – остановился я. – А что, помощь нужна?

– Справляемся, – не стал жаловаться тот.

– Опять Повар? – достав сигареты, Напалм протянул раскрытую пачку старшине, и тот благодарно кивнул.

– Опять, – задымил дружинник. – Карантин – не карантин, а уродов набежало, просто караул. Будем, говорят, акцию гражданского неповиновения проводить. Ну им сейчас устроят акцию...

– А так вообще – тихо у вас? – поинтересовался я.

– Ты про зачистки, что ли? – уточнил старшина. – Это у китайцев. Нам своих проблем хватает.

– Ладно, быстрей разобраться вам с ними. Мы, пожалуй, пойдём. – Я сунул служебную бляху обратно в карман. – Хотя... Дашь одним глазком взлянуть?

– Ну если одним, – разрешил дружинник. – Вы как, давно ели? Если давно, тогда не страшно.

– Здесь тебя подожду, – сказал мне принявший всерьёз предупреждение шутника Напалм.

– Я быстро. – В сопровождении старшины миновать выставленное оцепление удалось без проблем, и вскоре дружинник подвёл меня к арке в ближайшей к Красному проспекту пятиэтажке.

Народу там оказалось – не протолкнуться. Оба входа перекрывали с десяток хмурых дружинников, за последней линией обороны внимательно осматривали место преступления пяток следователей и пара экспертов. Неприкаянно переминавшийся с ноги на ногу медиум всем своим видом показывал, что ему здесь делать абсолютно нечего, а обнаруживший труп околоточный, глубоко затягиваясь, жадно смолил беломорину.

Сам труп удручающее впечатление мог произвести только на неподготовленную публику. А так – покойник и покойник: лежит себе смирно, что уже хорошо. Правда, голова почти начисто отрублена, а там, где полагалось находиться позвоночнику – длинный небрежный разрез, но местных дружинников такими мелочами смутить было сложно. Да и усеивавшие кожу мертвеца бугры и нарывы им не первый раз наблюдать приходится.

И всё же они заметно нервничали и на распластанное на окровавленном снегу тело лишний раз старались не смотреть. С чего бы это? Неужели политический момент так на психику давит? Или орущие в паре десятков метров уроды? Нет, вряд ли, люди здесь подобрались явно бывалые, им и на уродов, и на начальство с высокой колокольни...

Так в чём же дело?

Прислушавшись к собственным ощущениям, я неожиданно понял, что мне очень и очень хочется поскорее уйти отсюда. Не убежать, нет – просто развернуться и отправиться по своим делам. Очень уж атмосфера здесь гнетущая. Будто наблюдает за тобой кто-то и уже с ножом за спину заходит. Жуть.

Глянув на испачканный под аркой жёлтыми пятнами мочи снег, я перевёл взгляд на разрисованные разномастными картинками и разнокалиберными надписями стены. Неожиданно в глаза бросился выведенный буквально несколькими чёрными линиями трёхрогий череп. Вроде ничего особенного, а мурашки по коже пошли. И где-то нечто подобное мне на глаза уже попадалось. Ещё б вспомнить, где...

– А я говорю: разрезы скальпелем сделаны, – заявил вдруг один из присевших на корточки экспертов. – А в прошлые разы характер повреждений совершенно другой был. И обратите внимание, фирменная метка Повара носит явно более схематичный характер. Возможно, мы имеем дело с подражателем.

– Можно подумать, это что-то меняет, – буркнул его коллега, который рылся в сорванных убийцей с мёртвого урода обносках. – Повар торопиться мог, всё же место проходное...

– Вы к кому? – обратил внимание на моё присутствие один из следователей.

– Мимо проходил. – Я сунул ему под нос служебный жетон и начал пробираться к дожидавшемуся меня Напалму.

– Бывай... – И махнувший мне на прощанье рукой старшина отправился встречать подъехавшее на трёх повозках подкрепление.

Решив не лезть через толпу, мы с пиромантом вернулись немного назад по Красному проспекту и миновали толчею по газону, снег на котором давно уже был вытоптан ногами зевак.

Зачистки, значит, у китайцев. А про Гимназистов старшина ничего не сказал. То ли не в курсе, то ли информация не разошлась ещё.

– Лёд! – окликнули меня сзади, когда мы уже прилично отошли от толпы, наблюдавшей за начавшимся разгоном уродов. Парень в распахнутой дублёнке и без головного убора, куривший на крыльце продуктовой лавки, устроенной в одной из квартир на первом этаже, выкинул окурок в снег и сбежал к нам. – Привет, Лёд! Ты Веню, случаем, давно не видел?

– Привет, Эдик, – поздоровался я в ответ с хозяином нескольких магазинчиков на южной окраине Форта, который жил тем, что перепродавал закупаемые в сёлах и на хуторах съестные припасы. – Давненько уже. А что такое?

– Он мне за воз рыбы денег должен!

– Должен – отдаст, – я сделал вид, что ничего не знаю об исчезновении Вениамина. – Не кинет же он тебя.

– Блин, несколько дней уже ни дома, ни у Яна застать не могу, – пожаловался Эдик. – Как в воду канул.

– Запил, может, – усмехнулся Напалм. – Пустяки, дело житейское.

– Да не пьёт он. – Чувствовалось, что незадачливому торговцу необходимо выговориться, и я решил его выслушать.

– Ну бабу нашёл, – тут же выдвинул другое предположение пиромант. – Рыжую.

– И на неделю в кровать? – хмыкнул Эдик. – Да он из-за копейки потерянной удавится, а тут на столько бизнес встал! Я, главное, его ещё попросил: отдай, мол, деньги сразу, а ему всё некогда. Блин, можно подумать, одноглазый бы не подождал.

– Какой одноглазый? – заинтересовался я.

– Да принёс ему какой-то хрен несколько шкур, Веня и загорелся всю партию выкупить. Наверняка специально деньги зажилил.

– Одноглазого этого не видел раньше?

– Не, новый какой-то. Ладно, побежал я, а то холодно. Веню увидишь – пусть меня найдёт.

– Обязательно, – пообещал я, и мы с Напалмом по узенькой тропке начали пробираться меж сугробов к Красному проспекту.

– Нам куда? – огляделся Напалм, когда мы наконец добрались до перекрёстка с Южным бульваром.

– До рынка. – Улица словно вымерла, и это меня порядком напрягало. Хотя нет – вон прямо на перекрёстке «газель» стоит. Чего это, интересно, дружинники движение перекрыли? Да и пока вдоль Красного шли несколько автобусов с соколом на борту нас обогнали. И уазики патрульно-постовой службы один за другим сновали.

Решив не терять время на общение с коллегами, мы сразу же свернули на Южный бульвар, но из боковой двери «газели» выпрыгнули двое дружинников, и пришлось опять доставать служебный жетон. Отвязались. Ещё и посоветовали особо тут не задерживаться – вроде как с пяти часов в южной части Форта комендантский час объявлен.

Так что, когда мы подошли к закрытым воротам рынка, в будке у которых куковали два охранника, я нисколько не удивился непривычному отсутствию здесь народа. Нет, если Южный бульвар обезлюдел, то операция намечается серьёзная. Интересно, как Город на прищемление прав китайской диаспоры в Форте отреагирует?

– Нам, надеюсь, не на рынок? – усмехнулся Напалм.

– Пошли давай, – дойдя до угла ограды, я повернул на уходившую к частным домам узенькую тропинку. Далеко углубляться в посёлок не пришлось – нужный мне дом с крытой шифером крышей и выкрашенной красной краской трубой стоял на окраине.

– Подожди, магистром закинусь, – остановился у ограды Напалм, – а то сейчас даже муху не поджарю.

– Да перестань ты. На, сунь под куртку. – Передав ему пистолет-пулемёт, я заколотил в запертые ворота. Хоть жившие здесь парни – Рипус, Трофим и Кир – и были отъявленными жуликами, но не думаю, что у нас возникнут столь далеко идущие разногласия. Я их знаю, они – меня. Договоримся.

– Кто там ещё? – недовольно заорал прямо от дома Кир после того, как Напалм несколько раз приложился ногой по хлипким доскам забора.

– Кир, открой. Разговор есть, – крикнул я.

– Лёд, ты, что ли? – удивился моему визиту тот.

– Я!

– Подожди, обуюсь.

Обувался Кир долго. Даже слишком. За это время не только обуться, но и одеться, побриться и пообедать успеть можно было. При известной сноровке – легко.

– Заходи, – минут через пятнадцать накинувший на плечи драную шубу с длинным, но порядком вылезшим ворсом Кир отпер калитку и запустил нас во двор. Шуба явно с чужого плеча, так что невысокий паренёк в ней несколько терялся.

– По делу? – встретил нас у дома Трофим, который как-то очень уж нервно почёсывал короткую бородку. Одет он тоже был по-уличному, так что в дом нас запускать явно никто не собирался. Неужели не вовремя?

– А то! – поздоровался я с неохотно стянувшим с руки меховушку парнем. Напалм во двор проходить не стал и опёрся плечом о доски забора, на протянутых вдоль которого бельевых верёвках висели покрытые инеем рубахи.

– Ну? – неприветливо поторопил меня Трофим. Кир, тот и вовсе молча зашёл в дом и плотно прикрыл за собой дверь. Точно – не вовремя.

– «Супермагистр» нужен, – в лоб заявил я.

– Мы тут при чём? – лениво зевнул Трофим. Слишком наигранно, на мой взгляд.

– У вас, говорят, есть, – спокойно продолжил я.

– Кто говорит? – спокойно выдержал мой взгляд парень.

– Люди говорят, люди. Да нам много не надо – одной дозы хватит.

– Какие люди, какой магистр?! – словно опомнившись, повысил голос Трофим. – Лёд, ты чего несёшь? Мы честные жулики, с дурью не работаем!

– Хорош, а? – поморщился я, краем глаза наблюдая за колыхнувшейся занавеской окна. – Башляем наличными, сколько скажите, столько и отслюнявим. Вам что, лавэ лишними будут?

– Блин, Лёд, ты слушаешь меня – нет? – немного подался назад парень. – Я тебе русским языком говорю – мы дурью не занимаемся. Иди к тому, кто тебе наколку на нас дал, и плюнь в лицо.

– Трофим, не надо меня лечить, – начал понемногу заводиться я. – Ты меня первый день знаешь?

– Маладой чалавек... – Скрипнула дверь, и во двор вышел мужичонка в вытянутом на коленях и локтях спортивном костюме и домашних тапочках. Странный такой мужичонка – лет под сорок, но жилистый и без капли жира, даже намёка на животик нет. Лицо острое, щёки впалые, взгляд волчий. Все кисти в воровских татуировках. Блатной? – Я вас папрашу не атнимать наше время...

– Никто ничего не отнимает, – спокойно ответил я, начиная жалеть об отданном Напалму «Вереске». Пистолет в кобуре под фуфайкой и свитером – быстро не достать. Хотя оно и к лучшему. – Мы предлагаем взаимовыгодную операцию.

– А не нада ничего предлагать, у нас всё есть, – блатной потёр украшенные наколками костяшки правой руки. – Трофим, иди в дом.

– Ну раз всё есть, – усмехнулся я, – тогда и в самом деле не надо.

Ничего, земля круглая, сочтёмся. А сейчас отношения выяснять ни к чему. Если уж Напалму так этот супермагистр попробовать загорелось, можно у Гамлета поспрашивать. Ещё и дешевле выйдет, поди.

– Не выгорело? – передавая мне пистолет-пулемёт, уточнил пиромант.

– Не-а.

– А чего он так долго сопли жевал? Сразу бы сказал, что нету.

– Да я б его развёл. – Мне пришло в голову, что Трофим заскочил в дом чуть ли не раньше, чем об этом распорядился блатной. Что это ещё за хрен с горы, хотелось бы знать?

– По шашлыку? – предложил погрустневший пиромант.

– Пошли, – согласился я. – Вечером попробую парней знакомых найти, может, они достать смогут.

– Хорошо бы, – поёжился Напалм и, задрав голову, посмотрел на свинцовые облака.

Да уж, картинка безрадостная. С затянутого тучами неба потихоньку посыпался снег, заметно похолодало. Погода ни к черту. Сейчас бы домой да по соточке. Или просто спать завалиться...

Впрочем, продолжавшим нести дежурство на перекрёстке Красного проспекта и Южного бульвара дружинникам приходилось ещё хуже, чем нам. Мы-то хоть в любой момент убраться с улицы можем, а им тут куковать, пока смена не кончится. Да и после не факт, что отпустят – комендантский час, все дела...

Не обратив внимания на уныло посмотревшего нам вслед водителя «газели», который вяло выковыривал одноразовой вилкой из пластиковой коробки лапшу быстрого приготовления, мы миновали перекрёсток и направились к видневшемуся неподалёку Пентагону – перестроенной Братством в крепость девятиэтажке. Шашлыков мне сейчас особо не хотелось, но на рынке и другой снедью разжиться можно. Там закусочных не одна и не две.

– Пошли быстрее, – поторопил я расстроенного пироманта. – Сейчас сам себя переваривать начну.

– Иду я, иду, – догнал меня Напалм, но тут наше продвижение к заветной цели подошло к концу – бульвар был полностью перегорожен повозками. Сновавшие вокруг дружинники основательно обшаривали выстроенных у стены жилого дома китайцев. Одних после обыска отпускали восвояси, других загоняли на отгороженное высоким сетчатым забором футбольное поле. В районе бывшего колхозного рынка слышались выстрелы, а медленно проехавший конный патруль Братства усиленно делал вид, что ничего из ряда вон не происходит. Подумаешь, Дружина окрестности Пентагона зачищает – делов-то. Желтомазых же хватают, не братьев. Значит, заранее операция согласована.

– И чё делать будем? – не доходя до повозок, остановился я. – Я сейчас от голода сдохну.

– Пошли отсюда! – потянул меня за рукав Напалм, и не солоно хлебавши мы потащились обратно к перекрёстку.

– Накушались, блин, от пуза, – зло пробурчал я и, повернув на Красный, постучал костяшками пальцев в окно «газели».

– Чего вам? – опустив стекло, доедавший лапшу водитель вытер лоснившиеся жиром губы.

– Где брал? – ткнул я в пластиковую бадью.

– А! Тут, как к центру пойдёте, во дворах магазинчик будет. Прямо в соседнем от дороги доме, – объяснил дружинник.

– Понятно, – кивнул я. Думаю, знаю, о каком магазине речь идёт. – Они кипятком зальют?

– Конечно!

– Спасибо! – поблагодарил я водителя и зашагал по направлению к центру.

– Лёд, – чуть не растянувшись на раскатанной дороге, нагнал меня Напалм. – Ты эту отраву есть собираешься?

– Слушай, я жрать хочу, как сволочь! – вспылил я. – Нормальных забегаловок здесь поблизости нет. Какие варианты?

– Пойдём до «Тополей», – предложил пиромант.

– Не дойду, – отрезал я, сворачивая на уходящую во дворы тропинку.

Полуподвальное помещение небольшого магазинчика – того самого, где этим летом на моих глазах схватились китайцы и цеховики, – было почти наполовину забито коробками с едой быстрого приготовления. Обрадовавшаяся редким сегодня покупателям продавщица тут же залила кипятком одну из порций. Рассчитавшись, я отошёл в угол и принялся одноразовой вилкой запихивать в рот заправленную чем-то острым лапшу. Гадость, конечно, но кому сейчас легко.

– Испортишь желудок, – пробурчал Напалм, но не выдержал и последовал моему примеру. Умял свою порцию он, надо сказать, даже раньше меня.

Доев лапшу, я немного постоял, прислушиваясь к своим ощущениям, и заказал чай. Нормального чёрного не оказалось, пришлось давиться зелёным. Ещё и Напалму приспичило быстрее куда-то бежать. Куда торопиться-то? В тепле, сухости... Нет же – дёргает и дёргает. Не хочешь чаю – другим не мешай.

– Ну вот, другое дело, – выйдя из магазина, я икнул и настороженно обернулся – никого. Должно быть, показалось, будто спину чужой взгляд уколол. Бывает.

– Ну нах, у меня изжога теперь, – сморщился недовольный Напалм. – Ты как хочешь, а я сейчас пойду нормально пообедаю.

– Куда?

– В «Ширли-Муры». Или «Шуры-Мырли»? Туда, в общем. Пойдёшь?

– Ты там был уже? – Я внимательно оглядел Красный проспект. Уродов разогнали, но падавший с неба снежок ещё не успел замести пятнавшие дорогу потёки крови, а у противоположной обочины рядом с открытым колодцем теплотрассы передавали по кругу сигарету четверо дружинников.

– Нет, они только открылись. – Пиромант поправил бинт на запястье и по своему обыкновению выдал: – «Голова обвязана, кровь на рукаве, след кровавый стелется по сырой траве».

– Ты это про себя, что ли? – улыбнулся я.

– Про уродов, – пояснил Напалм. – Вдарили им, видать, будь здоров.

– Ну так неча дорожному движению мешать, а то устроили тут, – зевнул я и надолго замолчал. Накатила сытая вялость, трепаться языком и глотать морозный воздух было совершенно неохота, ещё и погода шептала: «Налей и выпей». Сейчас бы спать завалиться! Или сначала выпить, а потом уже спать. Лучше, пожалуй, стресс снять и рюмашку дёрнуть, а затем сразу баиньки. Или не лучше?..

– Так ты пойдёшь? – остановился на повороте к «Тополям» Напалм.

– Мне в общагу закинуть надо, – похлопал я по болтавшемуся на ремне «Вереску».

– Подходи тогда, я тебя там ждать буду. – И пиромант поплёлся по проспекту.

– Договорились, – буркнул я ему в спину и свернул к «Тополям». Мог бы и со мной сходить, вообще-то. Изжога у него, видите ли. От изжоги ещё никто не умирал.

На стоявшие перед подъездом общаги машины и суетившихся между ними дружинников внимания я не обратил. Не до того было – мне б в кабак побыстрее, а тут все подходы перегородили! Молча сунул заступившему дорогу младшему сержанту служебную бляху и спокойно зашёл внутрь. Сразу возле двери суетились со сварочным аппаратом двое рабочих, у каморки администратора толпились дружинники не самых малых чинов, и глаза зарябило от тёмно-красных квадратов. Не иначе с ревизией понаехали.

Едва не столкнувшись со сбегавшим по лестнице рядовым, я преспокойно прошёл мимо куривших на пролёте между вторым и третьим этажом людей и ошеломлённо замер: дверь моей квартиры была распахнута настежь. И мало того – именно перед ней на лестничной площадке шли непонятные разбирательства.

В один момент взлетев по лестнице, я обнаружил, что отношения промеж собой выясняют дружинники, да ещё какого-то парня со скованными за спиной наручниками руками развернули лицом к электрическому щитку.

– Эй, ты куда? – попытался остановить меня насторожившийся лейтенант, но я проскользнул мимо и заскочил в дверь. – Куда?!!

– Живу я здесь, – враз осипнув, ответил я, разглядывая устроенный в моё отсутствие разгром.

Дверь в комнату, которую занимала Катя с мужем, оказалась выломана, перед ней в коридоре лицом вниз валялся с воткнутым меж лопаток по самую рукоять кухонным ножом парень в мохнатой шубе. Всё раскидано, вешалка сорвана со стены, линолеум залит кровью. Да что здесь стряслось?

Катя?!!

Проскочив в её комнату мимо удивлённо уставившегося на меня мужика в белом халате, я сразу уткнулся взглядом в завалившегося на диван Виктора. Футболка его почернела от ещё не успевшей засохнуть крови, остекленевшие глаза были широко раскрыты.

– Вы там совсем офонарели, что ли?!! – благим матом завопил мужик в белом халате. – Ну-ка быстро убрали его отсюда!

Но я его уже не слушал: в противоположном углу комнаты на полу лежала Катя. Несколько пулевых отметин дьявольскими цветами расползлись по её кофте, кулаки крепко сжаты, глубоко вонзившиеся в ладони ногти мертвенно-белого цвета. Стены и линолеум рядом с телом девушки покрывал толстый слой изморози.

Нет!!!

Я рванулся вперёд, но меня уже ухватили заскочившие следом дружинники. Скрутили, сняли с плеча «Вереск», вытащили из кобуры «Гюрзу» и поволокли на кухню. Да я и не сопротивлялся. Будто валенком по голове ударенный. Раз – и где-то глубоко внутри порвалась тоненькая струнка, а оставшиеся – немного их осталось целых, совсем немного, – звенят и вибрируют, пытаясь удержать висящую над пропастью душу. Только стоит ли?

Перекрученное, промороженное насквозь и впаянное в стену тело особого интереса у меня уже не вызвало. Ну висит распятым глубоко вдавленный в ставший на миг мягким, словно пластилин, бетон человек, и пусть себе висит. Мёртвый, и ладно. Попади он мне живым, так легко бы не отделался. И только когда меня уже проволокли по коридору на кухню, я вдруг понял, что искривлённое жуткой судорогой лицо знакомо. Да это же Рипус!

Вновь заворочалась где-то глубоко злоба, но окутавший плотным одеялом шок не дал ей набрать силу. Тут меня усадили за стол, сунули в руку кружку с водой, и стало вовсе не до того.

– Кто такой? – оторвался от листа бумаги с планом квартиры молодой капитан.

– Постоялец местный, – охлопавший мои карманы дружинник выложил на стол служебный жетон и неожиданно сморщился. – Контрразведка...

– Кто это такие? – кивнув в сторону комнаты, спросил у меня капитан.

– Вы про кого? – выхлебав воду, я немного успокоился и попытался собраться с мыслями. – Если про потерпевших, то это мои знакомые. А если про нападавших, то я их не знаю.

– Шпана с Лукова, – подсказал капитану стоявший в дверях старший лейтенант и поправил свисавший с плеча на длинном ремне пистолет-пулемёт забугорного производства. – В общем, так: в дом забрались через одно из окон на первом этаже – сигнализация ещё не смонтирована, охрана зевнула. Дверь открыл парень, тут же получил ножом в живот и побежал в комнату. Его нагнали, завалили на диван и пырнули ещё несколько раз. Дальше немного непонятно – снимем отпечатки пальцев, точно знать будем – но, скорее всего, девушка каким-то образом выхватила нож и воткнула его в спину нападавшему...

– И пробила толстую шубу? – удивился делавший на листе пометки капитан.

– Выходит, так, – немного растерянно подтвердил старший лейтенант и продолжил: – Тот, который сейчас в стене, запаниковал и выстрелил в неё. Там на полу остались капли крови. Поймав «Молот ведьм», он выбыл из игры, но последний доделал работу.

– И угодил в руки этим костоломам, – закончил за него рассказ капитан.

– Прям уж костоломам, – обиделся стоявший у раковины старшина. – Ну погорячились ребята, дали лишний раз в челюсть... С кем не бывает?

– Допрашивать его как теперь будем? – кинул карандаш на стол капитан. – Когда ещё лекари в порядок приведут! Ладно, Антон, сними показания и поехали.

– Какие ещё показания? – постучал я пальцем по лежавшей передо мной бляхе. – Только в присутствии руководства.

– Их сегодня хрен поймаешь, – посмотрел на капитана названный Антоном старлей. – Завтра?

– Завтра. Только сейчас покажи всем того, в коридоре. Может, видел кто с кем из наших. Без крысы не обошлось, – распорядился дружинник. – Да, личности убитых установлены?

– Установлены. – Антон указал мне на выход. – Ты скажи: кого убить хотели – их или тебя?

– Спроси чего полегче, – буркнул я, выходя в подъезд.

– Поверните его, – распорядился старлей, и я, не теряя времени, со всего размаху впечатал едва стоявшему на ногах Трофиму носок ботинка в низ живота.

Понятно, что меня тут же скрутили, но, повиснув на плече Антона, я перехватил ремень его пистолета-пулемёта и очередью в три патрона отправил Трофима в ад.

В голове словно ударил колокол, ноги подкосились, и грязный пол подъезда медленно-медленно поплыл навстречу. Сознания я не потерял и даже успел выставить руки, но на этом все и закончилось. Будто ставшее ватным тело наотрез отказывалось повиноваться командам мозга, да и крики столпившихся вокруг дружинников доносились словно сквозь толщу воды.

– В подвал его тащите, – наконец распорядился прибежавший из квартиры капитан и меня поволокли вниз, – в карцер.

И всё это время: пока тащили до первого этажа, отпирали дверь в подвал, спускали по шаткой, сваренной из железных прутьев лестнице и волокли в тесную клетушку размером никак не больше, чем два на два метра – я оставался в сознании. А обмякшие руки и ноги стали слушаться, только когда громыхнула железная дверь и раздался лязг несмазанного замка.

Кое-как поднявшись с лавки, я подошёл к двери, в которую был вставлен небольшой квадрат толстого оргстекла с просверленными дырками. Где-то в коридоре горела лампочка, и от её проникавшего через мутное стекло тусклого света по углам камеры копошились густые тени. Чёрные тени, танцующие странные танцы. Порождения греховной связи света и тьмы, бессмертные и существующие лишь миг одновременно.

Внезапно я заметил, как сгустки сумрака постепенно начинают окружать меня со всех сторон, пытаясь отрезать от окошечка в железной двери – единственного в камере источника света. Обретшие очертания человеческих тел тени, затрепетав, оторвались от стен и начали медленно приближаться. Их более не прозрачные силуэты разом вобрали в себя последние крохи света и наполнили камеру могильным холодом. Чёрные руки потянулись со всех сторон, и я завертелся на месте, но сейчас бежать было некуда.

Словно души проклятых и неупокоенных грешников, тени попытались окутать меня тьмой, но тут серебряная цепочка обожгла шею, и я поспешил выпростать её поверх фуфайки. И даже одного вида подаренного Домиником светильника оказалось достаточно, чтобы тени вновь стали безобидными тёмными пятнами на бетонных стенах.

Или всё дело в крестике?

Да какая, собственно, теперь разница?

Главное, чтобы они не вернулись...