"Арно Зурмински. Йокенен, или Долгий путь из Восточной Пруссии в Германию" - читать интересную книгу автора

велосипедом. Правда, много ли пользы от велосипеда в глуши Восточной
Пруссии? В лучшем случае на нем можно проехать по Ангербургскому шоссе, что
идет через Дренгфурт мимо деревни Йокенен в Коршен. На проселочных же
деревенских дорогах, размытых дождями или занесенных снегом, смотря по
времени года, велосипед скорее обуза, чем помощь.
Но все-таки велосипед! Штепутат утешался мыслью, что на шесть
километров от Дренгфурта до Йокенен у акушерки уйдет не больше чем полчаса.
Услышав стоны Марты в соседней комнате, он было подумал, уж не выложить ли
двадцать марок, чтобы акушерка приехала на автомобиле. Но нет, в Йокенен это
было невозможно. Йокенцы засмеяли бы его, если бы он поднял столько шума
из-за рождения ребенка. В Йокенен детей рожали во время полдника среди
снопов овса или за доением коров.
Она обещала приехать в час. Давай же, кати на своем велосипеде!
Вытаскивай его на свет Божий, маленького Штепутата, и начнем нашу историю.
Это будет история его жизни, а заодно немного истории остальных двух сотен
душ йокенцев. Наконец она выехала из дренгфуртского предместья, прокатила по
склону холма, мимо работников поместья, которые почтительно снимали свои
шапки. А она сидела в седле жесткая и прямая и выглядела даже сердитой, как
какой-нибудь чиновник.
В ожидании акушерки Карл Штепутат не знал, куда деваться. В мастерской
ему не сиделось. Подмастерье, старый мазур Хайнрих, для разговора о рождении
детей не годился. Он в этом понимал не больше, чем в ощупывании кур. Нет,
Штепутату нужно было выйти на воздух. В соседнем огороде Марковша, невзирая
на полуденную жару, копала молодую картошку. Штепутат перелез через
изгородь, прошел по бороздам среди засохших картофельных кустов, остановился
возле старухи.
- Марта легла, - сказал он.
Марковша, сама мать четверых взрослых и троих умерших детей,
разогнулась.
- Сейчас приду, мастер, - откликнулась она и стала вытирать передником
запачканные землей руки. У Штепутата полегчало на душе. В таких случаях
женщинам лучше быть в своем кругу. Это дело женщин, матерей.
Штепутат качал воду огородным насосом, Марковша мыла руки. Когда она
зашла в его дом, он успокоился и отправился в сад к пчелам, которые в это
время наполняли соты медом со второго укоса клевера. Он заглянул в ульи,
внимательно осмотрел их. Если продержится хорошая погода, через неделю можно
будет отгонять мед. Это было бы кстати. Мед нужен, чтобы сделать медовую
водку, а водка для крестин.
Марковша пела песни про Господа Иисуса. Ее пронзительный дискант
перекрывал гудение штепутатовых пчел и стоны Марты, доносившиеся из
открытого окна спальни.
- Спой что-нибудь повеселее, матушка Марковски, - крикнул ей Штепутат.
Вот как, что-нибудь повеселее? Что же веселого в Йокенен? Даже в самых
веселых песнях всегда есть что-то грустное. Как там поется в этой "Внизу на
мельнице" или "Красавица садовница"?
Штепутат сидел на камнях среди первых зацветших астр, а пчелы ползали
по его рукам. Они уже давно бросили его жалить. Нет, не легко было человеку
почти пятидесяти лет от роду становиться отцом в первый раз. Его первая жена
умерла вскоре после великой инфляции - как считали, от малокровия. Десять
лет он жил один, шил с мазуром Хайнрихом костюмы и галифе для господ из