"Дм.Зуев "Годы, воды, берега..." [H]" - читать интересную книгу автора

натянулся, и плот, как еще никогда не бывало, остановился на быстрине и
чуть притонул, захлестнутый напором волн.
Вокруг плота - страшный водоворот, вода вскипает от всплесков. А на струе
плещется крупная рыба, сверкает серебро ее чешуи...
Сидели мы в это время за самоваром в семье колхозника, с которым я
познакомился еще прошлой весной. Вошел к нам плотовщик, поздоровался, снял
заплечную сумку с провиантом. Его пригласили к завтраку, он сел и вздохнул:
- Ой, братцы, до чего же измаялся. Плот на быри, боюсь оборвется канат
или расслабнут вицы.
- Ничего, догоним на лодке, - утешил его наш хозяин. Плотовщик, будто у
него отлегло от сердца, сказал:
- И вот еще оказия: какая-то рыба так и лезет на плот, бултыхается кругом
вперкувырку. И все норовит поверху. Нет ли у вас каких снастей на нее? Ну,
сама выскакивает из воды, посмотрите, что делается...
Мы вышли, посмотрели - правда. У плота била стая крупной рыбы. Диковинки
здесь не было. Бревна на быстрине притонули ниже обычного, с неокоренной
древесины водой смывало личинки и яички насекомых. Эта прикормка привлекала
мелочь, мэльков, а за ними, видно, гонялись какие-то хищные рыбы. "Эх,
спиннинг бы сюда", - подумал я.
Но спиннинга не было: на утиные охоты я возил с собой дорожку. Достал я
тогда ее из рюкзака и решил попробовать с плота.
В мою затею не верили. Все вернулись в избу, опять сели к самовару. А мне
захотелось скорее на плот, ведь кругом бойчится рыба, будто дразнит
вывертами.
В углу плота по быстрому течению распустил я бечеву дорожки с блесной;
так и понесло ее поверху, далеко, на всю длину. Ждал и думал, что вряд ли
кому доводилось так необычайно пользоваться дорожкой. Ведь и нарочно не
поставишь так на стремнину фарватера плот, которому уготовано место в тихой
пристани отлогого берега.
Признаться, я сам не ожидал ничего путного. И рыба, как нарочно, буянила,
вызывала: дескать, зря стараешься, безнадежно, таких рыбалок не бывает. Но
уженье - недаром школа терпения: снасть в руке, и надежда в сердце
теплится. Но в избе не верили: никто даже не вышел глянуть, как я рыбачу.
Быстрая вода натягивала бечеву, течение выносило блесну кверху. Пожалуй,
это хорошо, так и надо.
Прошли еще минуты, и рука вдруг почувствовала толчок. Попробовал тащить
на себя, против течения это трудно, зато приятно. Век живи, - не забыть
этих волнующих мгновений, напряженной потаски большой рыбины, да еще против
беспокойного течения вешней воды.
Ходуном ходила бечева по сторонам, бойко металась рыба, а все-таки
подтягивалась к плоту. Вот уже и на виду серебристый великан, никогда таких
не видывал на своем крючке. То ли язь, то ли голавль. Как бы не ударить, не
зацепить за бревна. Нет, благополучно поднял на плот. В обнимку прижал его
к груди, хвост болтается ниже колен, на бегу он меня шатал, скорей в избу.
К столу подошел:
- Вот кто на твой плот бросался, - сказал я изумленному плотогону.
Все встали из-за стола и рассматривали трофей. Потом я унес его и пустил
в прудок, в большую колдобину, что образовалась на берегу после убыли
половодья. Шереспер весил не менее пяти килограммов.
От радости всего меня трясло, как в лихорадке. Дрожащими руками я снова