"Александр Звягинцев. Русский Рэмбо для бизнес-леди " - читать интересную книгу авторатолстопузых? - спросил Лопа, помахав вышедшему на порог кабачка Кобидзе.
- Да нет... За "подвиги" в Карабахе и Сербии. - Вона что! - присвистнул казак и, бросив через плечо косой взгляд на Скифа, добавил: - Пока мои станичники в Москве, ничего не бойся. Чем дальше отъезжали от центра, тем темней и неприглядней становились заснеженные улицы. Глава 12 Скиф, помня обещание, не стал высвечивать адрес, который дали ему таинственные благодетели на упаковке от жевательной резинки. Попросил Павла высадить его у кинотеатра за квартал от нужного ему дома. Микрорайон типовой застройки, ничего примечательного. От всего сегодняшнего балагана в душе осталась какая-то сосущая тоска неустроенности, которая в Сербии не давала ему покоя даже среди своих. Он устал, не хотелось идти по новому адресу, встречаться там и учтиво разговаривать с чужими людьми. У двери квартиры напротив его будущего временного пристанища, где ему обещали вручить ключи, Скифа несколько раз настойчиво попросили назвать свое имя. Он долго раздумывал, потом все-таки назвался Скифом. После этого дверь приоткрылась на цепочку. - Подойдите поближе к двери, - потребовал тихий женский голос. - Не так близко, я не могу вас рассмотреть. чтобы сподручней было дружно навалиться сзади и силой втолкнуть его в квартиру. Он на всякий случай раскрыл в кармане складной нож... Но сзади ни шагов, ни голосов в темном подъезде не услышал. Наконец дверь отворилась, но так, что боком не протиснуться. - Проходите, пожалуйста. - Проговорив это, женщина тут же отступила в неосвещенный угол полутемной прихожей, так что Скиф не успел рассмотреть ни лица ее, ни фигуры. Снова началось придирчивое сличение физиономии Скифа с фотографией в ее руке. Он уже успел возненавидеть эту глупую бабу. Взялась не за свое дело ради несчастных копеек. - Ну что, тетка, похож или нет? Женщина молча прислушалась к гудению лифта, потом тихо сказала, шагнув из темноты угла на свет: - Здравствуйте! Я - Аня! - и, приветливо улыбнувшись, несмело протянула руку лодочкой. Вся она была ладная из себя, длинноногая, с тяжелой натурального пепельного цвета косой, с открытым, без бабьих макияжных ухищрений, слегка скуластым лицом, на котором широко распахнуты южнорусские ореховые глаза, а в них скорбными церковными свечками тлеет незатухающая, неизбывная боль, которую они хотели бы скрыть от всех, да боль-то выше сил человеческих. Это Скиф определил сразу и почувствовал себя неловко, как на похоронах. Насмотрелся он на такие глаза у женщин Карабаха и у сербок, чьи мужья и дети по чужой злой воле оставили земную юдоль... |
|
|