"Василий Звягинцев. Одиссей покидает Итаку (роман, книга вторая)" - читать интересную книгу автора

тоскливо ползли по небу низкие и рыхлые тучи, из них сеялся сероватый
мелкий дождь, за которым не видно было не только моря, но я близких
холмов. Под такую погоду мощно свободно проспать и сутки...
Ночью, очевидно, он получил дополнительную информацию и теперь
отчетливо представлял, куда ему надо идти, хотя по-прежнему не знал -
зачем.
Пройдя несколько анфилад, поднявшись по трем лестницам (одна из них
была чугунная винтовая), Дмитрий открыл высокие резные двери, вошел в
помещение, которое опять показалось ему смутно знакомым. Через секунду он
догадался, откуда. Это был кабинет управляющего царским Морским
министерством адмирала Григоровича, точно такой, как на фотографии в
училищном музее. Застекленные дубовые шкафы вдоль стен, в которых мерцали
тисненые, кожа с золотом, переплеты книг, модели исторических бригов,
фрегатов и клиперов на фигурных подставках, целая коллекция палашей, шпаг
и кортиков, писанные маслом портреты бородатых и бритых адмиралов в
звездах и лентах, большой глобус в углу.
И, похоже, Дмитрия здесь ждали, если судить по горячему, только что с
огня, кофейнику на огромном, как артиллерийский полигон, столе.
Тут бы ему и понять все, но - нет, не сообразил Воронцов, не хватило
критической массы информации. Тем более, что его внимание захватили книги
в шкафах. Наверняка тут могут быть истинные раритеты...
Взгляд сразу задержался на глубоко вдавленных в шоколадный сафьян
вызолоченных буквах. Он открыл дверцу и извлек громадный, тяжелый том.
"Расписание чинов Российского Императорского флота за 1717-1913
годы".
"Ну что ж, теперь, по крайней мере, можно проверить достоверность
семейных преданий", - подумал Воронцов, садясь в удивительно удобное
кресло.
Выложил на стол, чтоб не мешал, килограммовый "Смит энд Вессон",
включил настольную лампу, потому что сизо-серый свет из стрельчатых окон
наводил тоску, налил в чашку именно так, как нужно, заваренный кофе и
погрузился в бесконечное и увлекательное перечисление фамилий, титулов,
дат рождения и смерти, сражений и кампаний, чинов и наград, словно ничто
другое его сейчас не интересовало.
Самое интересное, что так оно и было. Чувство, которое привело
Воронцова в этот кабинет, больше ничего не подсказывало, а искать логику и
смысл происходящего он не собирался. Делал же то, что считал для себя
естественным в предложенных обстоятельствах.
Помнится, кандидатов на должность в английской разведке в прежние
времена оставляли одних в кабинете, а потом спрашивали, что лежит в
верхнем левом ящике стола. Того экзамена Воронцов наверняка не выдержал
бы.
...Краем глаза Дмитрий уловил, что обстановка в кабинете как-то
изменилась. Поднял голову и увидел - дальняя стена исчезла, и там,
подавшись вперед и напряженно глядя на него, стоит неуловимо знакомая
женщина.
Чисто автоматически он отметил сначала изящество линий ее фигуры,
длину и стройность ног, то, как они просвечивают сквозь почти прозрачное
золотистое платье, успел даже ощутить естественное я волнующее восхищение
(не каждый день удается увидеть такое), и только потом до него дошло, что