"Василий Звягинцев. Бульдоги под ковром. Одиссей покидает Итаку, Книга 3" - читать интересную книгу автора

"опущенным". Женщина-аристократка обошлась с ним, как толпа уголовников с
несчастным "петухом"... Но зато финал был феерически великолепен!
Шульгин отвалился на свою сторону постели измученный и потрясенный.
Чем-то его ощущения напоминали те, что он испытал, посмотрев впервые в
жизни настоящий секс-фильм. Вполне художественный и до невозможности
эротический. Открыл, то есть, для себя совершенно новую грань жизни.
Придя немного в себя и вновь обретя способность мыслить логически, он
сообразил, что удивляться особенно нечему. Просто Сильвия, как классный
разведчик, считает тело таким же оружием, как и многое другое в своем
арсенале - деньги, интеллект, связи, инопланетные приспособления и
устройства, да и те же пистолеты и яды, если ими вообще пользуется.
Поэтому и владеть им обучилась соответственно. А вдобавок, не будучи по
духу настоящей землянкой, она свободна от многих предрассудков, мешающих
нормальным женщинам в полной мере наслаждаться имеющимися у них
возможностями.
Потом они, переведя дух и успокоившись, вполне мило поболтали на
подходящие к случаю темы. Слушая Сильвию, нельзя было заметить, что она
считает свой стиль чем-то необычным или, тем более, постыдным. Сашка,
чувствуя рядом горячее обнаженное тело, касаясь то тонких пальцев, то
тугих, с заостренными бугорками сосков, не теряющих формы, даже когда она
лежала навзничь, слушая ее мягкий и ласковый шепот, постепенно вернул себе
должное самоощущение и начал делать то, что собирался с самого начала. И
теперь все получилось, как он и мечтал. Сильвия на сей раз оказалась
нежной, чуть застенчивой, соскучившейся по мужской ласке женщиной, в меру
покорной и тонко чувствующей партнера. Вместе они подходили к самому краю,
но вовремя останавливались, приглушая взаимную страсть тихими поцелуями,
выбирали позы, позволяющие продлить наслаждение, и только вдоволь
наигравшись, дали полную волю неконтролируемым эмоциям.
Короче, когда она, обессиленная и счастливая, заснула наконец в его
объятиях, доверчиво прижавшись щекой к Сашкиному плечу, он нашарил на
тумбочке замеченную еще при свете пачку легких ментоловых сигарет и
закурил, прямо на ковер стряхивая пепел, довольный собой и полный
оптимизма. Черт его знает, думал он, очень похоже, что действительно
удастся все сделать просто и красиво...
Сейчас почти три, часов до одиннадцати она поспит, а там, за утренним
кофе, он и раскроет карты. У нее даже времени опомниться побудет. И все...
Заснул он почти мгновенно, не успев еще раз, теперь уже мысленно,
повторить самые пикантные подробности сегодняшней ночи.
Оттого и пробуждение оказалось слишком уж неприятным. По контрасту.
То, что проснулся он совсем в другом месте, Шульгин понял сразу. Даже
не открывая глаз. В этом смысле он отличался почти звериным чутьем. К
примеру, в поезде с точностью плюс-минус десять километров мог определить,
сколько проехал во сне и какая сейчас будет станция. На знакомом, само
собой, маршруте.
Осторожно приоткрыв глаза, Сашка окончательно убедился в собственной
правоте. Он лежал на узкой кровати в тесном помещении со скошенным,
обшитым некрашеными рейками потолком. Сквозь полукруглое окно с радиальным
переплетом проникал тусклый, очевидно - предутренний свет. Вначале он
подумал, что, возможно, находится в чердачной комнате того же лондонского
дома, но поднявшись и выглянув в окно, увидел неожиданное: с высоты