"Василий Звягинцев. Скоро полночь. Том 1. Африка грез и действительности ("Одиссей покидает Итаку" #15) " - читать интересную книгу автора

мог добиться, вообще не вступая в контакт с российскими учреждениями. Чего
стоила хотя бы операция "Репортер", в которую Новиков был введен
третьестепенной фигурой, но сумел перехватить инициативу и у той и другой
стороны, завершив это дело в одиночку и с блестящим успехом!
Георгий Михайлович проанализировал и осознал свои ошибки, но Андрею
предъявить претензий не имел оснований. За пределы договоренности он не
вышел нигде.
А случай с яхтой "Призрак"![9] Нужно сказать, что здесь Суздалев
сознательно пошел на масштабную провокацию, именно чтобы убедиться в
реальных возможностях загадочных партнеров, которых он до этого имел
основания подозревать в хитром, многослойном мошенничестве с элементами
шпионажа.
Схема прикрытия была на первый (да и на второй тоже) взгляд до
чрезвычайности абсурдной, так в том и прелесть! Разумеется, Новиков с
Шульгиным могли решить возникшую проблему собственными силами, но тогда они
бы не смогли так легко и просто организовать свою полную легализацию и
заручиться поддержкой самой могущественной в этом мире организации.
"Витязей" то есть. А главное - его, Суздалева лично. Любил он таких
отчаянных парней, очень похожих на него двадцатипятилетнего.
Нет слов, исчезновение "пришельцев" вместе с "репортером", а главное -
его подругой, причастной к очень интересным делам, в том числе и весьма
интересовавшей "Организацию" тайне "Фактора Т", немало его разочаровало, но
и того, что оказалось в "сухом остатке", было достаточно для дальнейшей
работы.
И тут вдруг подарок судьбы. Неожиданное возвращение из небытия Шульгина
и Ростокина. Возвращение, обставленное совершенно мистическим, нет, скорее,
отдающим литературщиной самого низкого пошиба образом. Отлично, впрочем,
укладывающимся в философскую концепцию Новикова. Было время, обсуждали они
вдвоем или втроем онтологическую[10] сущность миров, в которых привелось
оказаться тем и другим.
Слова о "химеричности" их мира, теперь подтвержденные наглядными
примерами, глубоко запали в искушенную умственными упражнениями душу
Суздалева. Ничего ведь нет невероятного по большому счету для человека,
двадцать лет погружавшегося в глубины идеализма всех толков, от солипсизма
до дзен-буддизма, в том, чтобы принять вариант мироустройства, где любому
философу снится, что он бабочка, которой снится, что она философ, а
несвоевременное пробуждение чревато совершенно непредсказуемыми
последствиями для того и другой.
Более того, оказавшись внутри чьего-то сна (Ростокина, скорее всего),
Георгий Михайлович в какой-то момент ощутил желание никуда оттуда не
уходить. Уж больно много новых возможностей открывалось в подобном варианте
конвергенции XIII и XX веков для человека с его способностями и характером,
да при наличии таких сотрудников, как Шульгин, Ростокин и отец Флор.
Правда, оказавшись за пределами "химеры", Суздалев быстро пришел в
меридиан, приняв как факт, что все случившееся очень похоже на воздействие
так называемой Ловушки Сознания, о которых ему рассказывали Новиков и
Шульгин, и оба настоятельно предостерегали не попадать в сферу ее
активности. Андрей Дмитриевич даже намекнул, что в силу особого устройства
психики он, Суздалев, с одной стороны, является потенциальной жертвой этого
природного явления, но с другой (по той же самой причине) - имеет