"Михаил Жванецкий. Удивление" - читать интересную книгу автора

MAGAZINE-ROL 1995

Михаил Жванецкий

Удивление

А я тут мимоходом.
Дожил до 60-ти, а ни книг, ни имени, ни фамилии. Одна, двух или
трехместная популярность. Я тут мимоходом в библиотеку зашел. Обычная
library в одном американском городке. Все наши, кроме автора этих строк.
Автор этих строк не числится в каталогах мировой славы...
А претензий. А претензий было... Усталости. А грусти! А с бабами
скучал, как настоящий. А был каким среди своих! Столичная печаль.
Здоровался вторым. Запоминал свои слова: - Как я сказал... Не знаю. как мне
удалось. (Без мягкого. Как удалосъ нэ знаю.) Из всех друзей оставил тех,
кто был в восторге.
И баб своих довел слезами до восторга. Слезами и обидами: - Ах, вы
меня не поняли!
(Как в восторг попали, так стали понимать).
Ведь сам сказал когда-то: А что там понимать?! А что же там читать?! А
там во что вникать?! Хорошо, хоть обувь с каблуками не надел. Бог миловал.
А уж над появлением трудился! Неслышность хода с легким стуком в
двери. А с попаданием в какой-то стиль. Как юмор возникал на сочетании
немногих слов и редких наблюдений. И бабы-бабы! Да, бабы-бабы. Без детей.
Свое лишь детство признавал. Другого не дано. Неясное какое-то еврейство.
Молитва разномастная. С плевывает, крестится. И свечи ставит. Запутал
Господа. Ну и понес очередное наказанье. "Все, как у разных" - вот его
девиз. Я преданный, но многим людям. А слов-то выбор жалкий. Живописать-то
нечем. Да и не помнит он заката или морской волны. Звук выстрела сравнил
надысь с падением доски на стройке. И долго с этим бегал. Сейчас, когда
почти нет строек, сравненьем этим не сразишь. Долго помнил и распространял:
"Хочу окно, заполненное морем хоть наполовину". Сочли не мастерством, а
жалобой. Плевались. Не получилось, нет читателей. И мастерство уходит в
ночь.
Ах, бабы, бабы! Да, так нет в энциклопедии. Что же делать? Путь один.
Облить помоями британский Кэмбридж. Их, кстати, что-то долго не ругали. Или
попробовать пролезть с другой строки. На букву "М". И по другой профессии.
Мыслитель. Да. Мыслитель. Без наследства. Мыслитель без трудов. Мыслитель.
Мыслящий. Как там будет по латыни? Когда от средней школы остался только
Друккер... Как по латыни мыслитель мыслящий? Homo odinokiy. На колене одна
рука и подбородок на второй... Но это же все не его. Ни подбородок. Ни
колено.
Ах, бабы, бабы. А, может быть, не раскусили? Да, пожалуй... Не
поняли... Пожалуй, да. Не расшифровали... Высок, глубок, разнообразен.
Сплетен в клубок, не расплести. Оставим все потомкам. Они внесут в тот том.
В тот тот! Но только чтоб не исказили. Пожалуй надо будет еще раз: год
рожденья, имя. Крупно вырезать на камне. Не фотографию. Она сотрется. А имя
глубоко в гранит. При жизни. Намиоту заказать. Пусть врежет. И за деньги
читателями обрамит. Раскрыта книга с неким изреченьем. О низком качестве
сапог в период тоталитаризма. С исчезновеньем строя, кстати, исчезло и