"Михаил Жванецкий. Восьмидесятые: Собрание произведений, Том 3" - читать интересную книгу автора

Вы не имеете права мучить родных неудачами, неидущей работой,
разваленной жизнью. Только радовать. Вы должны радовать их успехами,
карьерой, блеском и уважением начальства.
И высоким заработком.
Неудачи делают вас невыносимым. Невыносимым делают вас неудачи. Прежде
всех не понимают жена, дети, мать.
Вам смотрят в затылок.
Вам смотрят в затылок.
От этого ваши дела усугубляются. Ваши дела усугубляются, вы уже
огорчаете всех.
Вы расстраиваете неповинных. Вы расстраиваете неповинных, а ваша
голова...
Ваша голова, как любой другой орган, в такой обстановке отказывается
работать.
От поисков идей, открытий у вас образуется пришибленный вид.
У вас образуется пришибленный вид, а попытки помочь по хозяйству лишь
подчеркивают положение. У вас вырывают ведро.
У вас вырывают ведро и - "Твое место не здесь!"
А где ваше место? А где ваше место? И вы идете на улицу. Вы пытаетесь
мужественно смотреть на прохожих. Но у вас срывается взгляд.
У вас срывается взгляд и перекошены брюки. Перекошены брюки, и старая
знакомая давно уже вышла замуж - и ни в какое кино, и зачем ей это снова,
зачем ей это снова? А старый товарищ, а школьный товарищ бежит. А школьный
товарищ, а старый товарищ бежит каждый день, все увеличивая дистанцию от
инфаркта, от родных, от новостей и прейскурантов. Он бежит. И говорить с
ним... И говорить с ним можно только на бегу под дождем, когда он в трусах,
а вы в плаще, и все увидят, как счастье и несчастье бегут рядом. Снова бегут
рядом.
А тот... А тот один, кто буйным ветром занесен в Алма-Ату, - тот сидит
там и стесняется...
Тот сидит там и стесняется писать. Сюда оттуда. Стесняется. И когда вы
не вдруг, а точно и буквально напились, обнаружив в себе, обнаружив слабость
характера и неустойчивость позиции, развязка завитала и затряслась маманя.
Маманя ночью под подушкой затряслась, рыдает мама, зажимает рот... Страшнее
нет. Жена и дети - все скрывают слезы. На вас без слез, на вас без слез
вообще нельзя и незачем смотреть.
От вырезок о вреде водки вы напиваетесь страшнее, вернее, снова... и
просите вас поддержать жену, чтоб выпить с вами... Жена. Она бледнеет. А вам
надо. Вам надо с кем-то. И вот уже не дома, на скамейке в парке какой-то
девушке в немытых босоножках снизу ног вы повторяете рассказ с припевом:
"Да, она меня не понимает" - и, сосчитав в кармане мелочь: "Я тебя
озолочу!.."
И на вокзале в сопливой, гулкой, рваной тишине, меж телогреек и кирзой
буфета, роняя капли, пишете в Алма-Ату.
И только когда быстро. И когда жутко быстро... И когда страшно
быстро... Когда мгновенно вдруг пришел ответ...
Пришел ответ, где то же, только ярче. Глубже и занятней. Где их с
беременной женой, ее ребенком, первым мужем и его женой хозяйка выгнала.
Оне...
Оне живут у дворника и ездят на трамвае в кухню. А туалет в горах, и