"Михаил Жванецкий. Послушайте, Посидим, Портрет и другие рассказы" - читать интересную книгу автора

- В Ташкенте. Улица навои, 65, вход со двора, налево, отдельная
квартира с отцом?
- Да.
- С черными глазами, заикается?
- Да.
- Тетя болела желтухой в 36 году?
- Да.
- Хорошая девушка, но зачем привязывать себя к одному месту?
Я всю жизнь менял адреса и места работы, менял, когда мне не нравился
пейзаж за окном или голоса сотрудников. Зачем же мне затихать вдали? И я
сказал себе: "Сигизмунд, тебя рано отдавать, ты еще не все взял от жизни". И
я сбежал к одной врачихе. Доцент. Вот такая толстая диссертация, и тема
интересная - что-то там в носу. Такая умная женщина. Бывало по радио: "Буря
мглою небо кроет..."
- Откуда это, Сигизмунд?
Я только открывал рот и напрягал память, как она говорила:
- Ты прав - это Пушкин.
С ней я пошел дальше всех, с ней я дошел до загса. У меня уже был
букет, мы с ее мамой перешли на "ты", а папа подарил мне белые тапочки. И
тут я сказал себе: "Стой, Сигизмунд. Она чудесная женщина со всеми
удобствами, с горячей водой, в прекрасном районе, но умна угнетающе". С
таким же успехом можно жить в библиотеке или спать в машиносчетной станции.
И я бежал к третьей. Та ничего не соображала, и я почувствовал себя
человеком. Я сверкал остроумием, я пел и решал кроссворды. А она сидела
раскрыв рот. Когда человек, раскрыв рот, смотрит на вас целый день, это
приятно. Но через месяц это начинает раздражать. Я ей говорю: "Закрой рот, я
уже все показал". И хотя был ужин, и нас поздравляли, и ее папа подарил мне
белые носки, я сказал себе: "Стоп, Сигизмунд, шутки шутками, но могут быть и
дети". И я бежал домой... Где из живых людей меня ждет только зеркало.
Но сегодня, женщины, у нас с вами большой день... Я чувствую, что я
созрел. Сегодня я выгляжу, как никогда. У меня еще стройная фигурка,
блестящая в некоторых местах голова, слегка подкашивающиеся ноги, небольшое
пришептывание при разговоре, посвистывание при дыхании и поскрипывание при
ходьбе, но если меня в тихом месте прислонить к теплой стенке, со мной еще
очень, очень можно поговорить. О 8 марта, о весне, о вас, женщины...
Готовьтесь, птички. Я еду к вам на трамвае.

Ранняя пташка

А я с утра уже... Ох, люблю я с утра... Эрли берд, ранняя пташка, - это
я. Как идет. Сначала колом, потом соколом, потом мелкими пташками. С утра ее
возьмешь, всю ломоту снимает.
Итальянский коньяк привез наш советский товарищ, "шпок" называется. Это
да. Шпокнули мы по первой - сразу стала голова проясняться. Шпокнули по
второй - голова ясная, как стеклышко. Шпокнули по третьей свет невозможный,
яркий. Сам легкий, как ангел. Все соображаешь. Я из своего окна
Невско-Печерскую лавру увидел. Первый раз, никогда не видел. Обострилось
все. Еще по стакану дали себе - вижу странное здание на горизонте, но не
могу черты разглядеть. Добавляю. Всматриваюсь - он. Точно, университет. Мгу.
Московский. Из Одессы вижу. Шутка сказать, зрение обострилось до орлиного.