"Пуховичок из Эфиопии" - читать интересную книгу автора

Пуховичок из Эфиопии. Не иначе как перелетная птица, возвращаясь домой из Африки, заночевала однажды вечером у Еремеева на балконе. Ну кто бы еще мог нашептать Александру Ивановичу о том, что в далекой Нигерии можно запросто приобрести партию зимних пуховиков буквально за копейки? Ну, с птицей все ясно: переночевала да и подалась к себе на родину — в одну неприметную рощицу под Рязанью. А вот с Еремеевым приключилась целая история. Началось все в четверг пополудни, часа примерно в четыре. Помнится, Еремеев вернулся домой задумчивым, чуть ли не малохольным, долго возился в прихожей, переобуваясь в тапочки, и пошел после этого не на кухню, как всегда, а двинулся в ванную, где минуть пятнадцать шумел водой и фыркал, словно морж в зоопарке. И лишь отфыркав свое, показался, наконец, на глаза супруге — весь мокрый, взъерошенный и решительный.

— Так что готовь, Эльвира, чемодан — в Африку еду! — объявил Еремеев, и для начала подсел к столу. — Что там у нас? Опять пельмени в горшочке?

— В горшочке, как ты и просил, — отвечала супруга.

— Могла бы и два горшка на стол поставить. Или даже три, — ворчливо заметил Еремеев. — Я ведь все же не профессор какой-то, мне калории ох как нужны! Да ты не суетись, второй попозже подашь. Когда я с первым управлюсь.

И принялся за пельмени, отложив разговор про Африку на сладкое.

Еремеев не лгал: действительно, профессором он ни разу не был. Как начал году в семьдесят восьмом с кладовщика, так двадцать с лишним лет по складской части и проработал. Менялись начальники, взлетали под небо цены, лопались банки и киллеры отстреливали всех подряд… А Еремеев как сидел у себя в складе № 5, так и продолжал там сидеть, то принимая товар, а то отпуская его, и ничего Александра Ивановича не трогало, не волновало и не беспокоило: ни цены, ни начальники, ни банки. А киллеры и сами обходили Еремеева стороной, поскольку у склада были не только надежные стены, но и солидная «крыша», преимущественно генеральского состава.

— Так вот, значит, Эльвира, решил я в Африку съездить, — продолжил Еремеев после того, как с горшками было покончено. — На пальмы хочу посмотреть, да и вообще… Короче, по делам туда поеду. Да я со своей работой, считай, года четыре как в отпуске не был! Давно бы отдохнуть пора.

— Может, и меня с собой в Африку захватишь? — робко спросила супруга. — Вместе бы на пальмы и смотрели. Опять же, я бы обеды тебе варила…

Но Еремеев так выразительно посмотрел на супругу, что проблема африканских обедов отпала как бы сама собой. Обидевшись, супруга загремела посудой. А Еремеев допил кофе и отправился в свою комнату, где плотно подсел к столу и занялся необходимыми вычислениями.

Если кто-то думает, что в наше время съездить за границу так же легко, как смотаться на дачу, тот сильно ошибается. Сотни вопросов буквально сваливаются на голову каждому, кто вознамерился провести уик-энд где-нибудь в Гонолулу у двоюродной тети. И какие, замечу, вопросы! Прямо оторопь берет. Например, какая водка лучше всего подойдет в качестве презента зарубежным друзьям — «Господа офицеры», «Чарка» или обычная «Капель»? А главное, сколько брать бутылок? Опять же, закуска нужна. Интересно, красная икра пойдет? Или все-таки на черную настраиваться?..

Словом, вопросов было много, и на каждый из них необходимо было дать хотя бы приблизительный ответ. Удивительно ли, что в тот день Еремеев засиделся за столом далеко за полночь? Уже давно был выключен свет и супруга спала, не дочитав у Марининой в «Шестерках» полторы странички, а из-за двери комнаты, где засел Еремеев, все еще доносился озабоченный шепоток:

—Значит, бутылка «Капели» и бутылка «Капели» — получается две бутылки «Капели», да по сорок восемь рубликов за штуку, это девяносто шесть целковых, да закуска сюда же… А может, ее в Африке без закуски пьют? Да, еще десять рублей дяде Леше из Внукова-2, чтоб чемодан аккуратно погрузил… Ох же и до хрена расходов получается! Никаких отпускных не хватит.

Однако же, посчитав прибыль, которую можно извлечь из африканских пуховиков после их реализации на заснеженных российских просторах, Александр Иванович воспрянул духом и пришел к выводу, что поездка должна получиться фантастически выгодной. Шутка ли, три тыщи процентов прибыли с каждого пуховичка? С ума сойти можно! «А потом ведь еще и поторговаться можно, — думал Еремеев, уже засыпая. — Бутылку местным грузчикам поставлю, так они мне пару лишних пуховиков запросто в самолет кинут. Им-то какая разница, сколько штук я с собой повезу? Ну и что же, что в Африке сплошные негры кругом? Небось, тоже не дураки — русской водки на халяву выпить!»

С такими вот мыслями счастливый Еремеев и уснул. И спал, как всегда, без лишних сновидений.

А со следующего утра все и началось: паспорта, билеты, визы, вещи, «Капель»… Да, и подполковнику Сидорову неплохо бы накануне звякнуть. Словом, остаток этой недели и половина следующей прошли у Александра Ивановича в трудах и заботах. Эльвира Витальевна сначала дулась на своего супруга и все норовила то суп ему недосолить, а то отбивную недожарить. Но потом успокоилась и принялась активно помогать Еремееву, в частности, самолично собрала ему в дорогу венгерский чемодан на «молнии». А «Капель» и прочие сувениры Александр Иванович решил в отдельную сумку положить.

Накануне отъезда Еремееву позвонил уже мелькнувший в предыдущем абзаце подполковник Сидоров.

– Ты, главное, не волнуйся, Александр Иванович, ежели что, мои ребята прикроют, – пообещал подполковник. –Так что спокойно ходи по ихнему рынку, присматривайся, торгуйся… Только не переборщи! Короче, наводи с местными грузчиками контакты. Да, и самое главное не забудь…

– Что – не забудь? – переспросил Еремеев.

Но здесь как раз в трубке щелкнуло, послышались короткие гудки, и конец предложения сгинул в телефонном проводе. Пришлось перезвонить. Однако Еремееву почему-то сказали, что подполковник Сидоров уже ушел домой и раньше понедельника на работе не появится. А дома, кстати, ответили, что Сидоров уже четвертый день как на работе пропадает! Вот как орден за поимку банды «наперсточников» из рук министра получил, так с тех пор дома и не показывается.

«Ладно, приеду из Эфиопии, тогда уж о главном у Сидорова и спрошу», – решил Еремеев. И на следующее утро он уже ехал первым трамваем по направлению к железнодорожному вокзалу.

Прежде чем улететь в далекую Аддис-Абебу, Еремееву пришлось пять часов проторчать в аэропорту Шереметьево-1.Там Александр Иванович чуть было не заблудился в чужих вещах. Бог знает, сколько времени ему пришлось бы скитаться среди тюков и чемоданов, если бы часы оказались без компаса. А так, сориентировавшись во всех частях света, Еремеев взял азимут на ближайший Эверест из картонных коробок и вскоре уже был у его подножья.

А дальше все было легко и просто. Так, где у них там посадку на самолет объявляют? Прикинем. Значит, 35 градусов 42 минуты северной широты, 76 градусов 15 минут восточной долготы… А там кто стоит? Да это же подполковник Сидоров, собственной персоной, у стойки с надписью «NO EXITE» прохаживается!

– Спешить надо, Иваныч, пока место не заняли, – деловито скзал Сидоров, не здороваясь. И повел Еремеева кружным путем прямо к самолету компании «Afrikan airlines», старательно обходя попадавшихся по дороге негров.

– Как прилетишь в ихнюю африку, не забудь мне телеграмму прислать, – давал подполковник на ходу последние наставления. – Так, мол, и так, тетя здорова и замуж выходить не собирается… Понял?

– Не собирается, – повторил Еремеев. – А почему? Ведь здорова же!

– Много будешь знать – хрен до Аддис-Абебы доедешь! Шучу, – и в самом деле пошутил Сидоров. – А в общем, Александр Иваныч, твое дело маленькое: ходить, торговаться… Ты вроде, я слышал, партию пуховиков решил прикупить?

– Решил, – отвечал Еремеев.

– Ну и молодец. Пуховик он и в Африке – пуховик, не то что наша телогрейка. Только гляди там, Иваныч, в оба! Народец в тамошней Аддис-Абебе лихой… кошелек стырят – и не посмотрят, что из России человек приехал. Ну, эфиопцы, что с них взять? Да, и руками там поменьше размахивай, а то без часов останешься… Сопрут! А вот, кстати, и твой самолет.

Они остановились у трапа и помолчали с минуту.

– Пора! – торжественно произнес Сидоров, раскрывая свои широкие подполковничьи объятья. – Лети, значит, Саня, с Богом… Да, и вернуться не забудь.

– Не забуду, – пообещал Еремеев, и побежал вверх по трапу, который уже готовился отъезжать от самолета.

– Стой, Иваныч! Я же тебе еще самое главное не сказал! – крикнул подполковник Еремееву в спину. Но тот лишь махнул рукой и юркнул в чрево «Боинга». И вовремя юркнул! Тотчас же взревели турбины, и самолет начал вырулдивать на взлетную полосу, покачивая крыльями, как канатоходец – балансиром.

«Хороший парень, этот завскладом. А главное, надежный, – думал Сидоров полчаса спустя, уже разместившись в купе скорого поезда Москва-Симферополь. – Но вот «Капели» он, кажется, мало захватил. И «Чарки» лишних пара бутылок ему бы не помешали!» И тут же решил по приезду в город N. позвонить своим коллегам в Турцию – пусть встретят Еремеева в аэропорту, в зале для транзитных пассажиров, да передадут ему хотя бы еще литра два… Или даже пусть три литра «смирны» в сумку положат. Ничего, не обеднеют. А Еремееву без презента появляться в Аддис-Абебе никак нельзя. Кто знает, какие там у местных грузчиков аппетиты?

Так Сидоров и сделал: приехал к себе в город N. и позвонил. А уж ребята из Анкары, скажем прямо, не подкачали.

Так что в Аддис-Абебу Еремеев летел уже с двумя сумками – своей и той, что ему вручили в Анкаре какие-то хмурые люди в штатском. Когда «Боинг» проваливался в воздушную яму, в обеих сумках громко булькало: в той, что из Анкары – сдержанно и по-турецки, а в нашей – громко и от всей души. Но вот загорелась в салоне надпись, призывающая пассажиров застегнуть ремни, и дальше скучать Еремееву уже было некогда. Проверка виз, выдача багажа, таможенный контроль, поиски такси на жуткой африканской жаре… Да, и грузчику на чай хотя бы доллар дать не забыть, иначе поразбивает он в сумках со зла все, что булькает.

Но вот проверили, выдали, взяли на чай, привезли. Однако в гостинице все номера оказались занятыми.

– Ну вы хотя бы в вестибюле мне раскладушку поставьте! – взмолился Александр Иванович, от волнения переходя на знакомые реалии времен глубокого застоя. Но портье лишь пожимал плечами, бормоча как заведенный:

– No andestend! – мол, не понимаю ни хрена. И отводил глаза в сторону.

Вздохнув, Еремеев вынул из сумки бутылку «Капели».

– O! Yes, my friend! – моментально оживился портье, лихо брякнул на стойку ключ и добавил на чистом русском: – Гад буду, начальник!

Еремеев застыл, пораженный.

– Это они от наших туристов научились, – раздался за его плечом голос соотечественника. Еремеев обернулся. – Будем знакомы: Кривоножко, Вадим Петрович. Так сказать, предприниматель без образования юридического лица, – отрекомендовался соотечественник. – А вы, я полагаю, в первый раз в Аддис-Абебе? – Еремеев кивнул в ответ. – Я так и понял! Подождите, сейчас я ключ от номера возьму…

И Кривоножко со стуком выставил перед портье бутылку «Банкира».

Поднялись наверх, завернули в номер к Еремееву, выпили за знакомство по сто пятьдесят, постепенно разговорились.

– Пуховиков, говорите, решили здесь прикупить? Что ж, неплохо, неплохо, – Кривоножко снисходительно похлопал Еремеева по коленке. – Но лично я на плоды киви нацелился. Думаю, тонны три запросто осилю. Погружу ящики в самолет – и в Воркуту. Там киви очень даже неплохо идут… Да, кстати, Иваныч у тебя десять долларов не найдется, чтобы мне свою сотню в трамвае зря не разменивать?

Десятка нашлась. Кривоножко горячо поблагодарил соотечественника и убежал искать киви в ящиках. А Еремеев завернулся в мокрую простыню и свалился на кровать, под ледяную струю кондиционера. Погоды в Аддис-Абебе стояли жаркие.

Утром Еремеев был уже на ногах. Наскоро перекусив тем, что с вечера осталось, Александр Иванович поспешил на местный рынок. А по дороге завернул на почту и дал телеграмму насчет тети, мол, жива здорова и замуж пока не собирается. Прямо странная какая-то тетя, вы не находите?

– А что же тут странного? Тетя как тетя, – говорил в тот же день подполковник Сидоров своему непосредственному начальнику – полковнику Петрову. – Вот если бы Кривоножко не десять, а сто долларов у Еремеева взаймы попросил, тогда конечно… Тогда бы эта тетя как минимум простуду подхватила!

Что же до Еремеева, то бродил он по рынку часа полтора, но так ничего и не нашел. То есть все было на прилавках: и маечки хоть куда, и сандалеты на любую ногу… А вот пуховички так ни разу на глаза и не попались. Выходит, все наболтала залетная птичка из-под Рязани? А может, и так… Ну, тормозни еще раз, эта птичка, у Еремеева на балконе!..

Обойдя рынок вдоль и поперек, Еремеев слегка подустал и зашел в местное кафе – хлебнуть оранжада со льда. Тут-то его и застал давешний знакомый Кривоножко.

– Привет соотечественнику! – воскликнул давешний, и взмахнул стодолларовой бумажкой. – Слышь, Иваныч, ты мне пятерочку не займешь? Горло хочу промочить, а у них сдачи нет… Ну, жара египетская, мать ее в бивень!

Еремеев занял. Кривоножко хлебнул оранжада и ожил прямо на глазах.

– Ты представляешь, Иваныч, что я нынче в ихнем трамвае услышал? С завтрашнего утра негры собираются цены на пуховики взвинтить…

– Как – взвинтить?

– Да вот так. Молча! – рубанул Кривоножко, не глядя на Еремеева: и так был уверен, что не промахнется. – Теперь по пятьсот двадцать долларов за пуховичок придется выкладывать. Кошмар…

От этих слов кока-кола зашипела у Еремеева в горле.

– Пятьсот двадцать? Вот, черт! – он закашлялся, огорченный, и тут же услышал бодрый голос Кривоножкр:

– Проблемы, Иваныч? Могу помочь! Сколько тебе пуховичков? Тыщу, две? Сделаем!

– Да хотя бы штук сто…

– Нет проблем! – Кривоножко хлопнул Еремеева по коленке. – Есть у меня один знакомый на примете… Джон Булль, по-ихнему, а по нашему – просто Женя… Да вот же он сам к нам идет!

И точно, уже подходил к Еремееву огромный такой негр ростом шкафа в полтора, и улыбался пухлыми аддис-абебовскими губами. Степенно поздоровался по-английски, добавил на международном русском «Трасите, корефана!» И тут же присел за столик.

– Вот это Джон Булль и есть, – восхищенно сказал Кривоножко. – Ну, вы тут пока пообщайтесь насчет пуховиков, а я пойду свои киви поищу… Да, кстати, Иваныч, ты мне пару баксов не займешь? Мне до магазина четыре остановки на трамвае добираться…

– А может, ко мне в гостиницу поедем? – предложил Кривоножко, вовремя вспомнив про стратегический запас турецкой «Смирны», организованной подполковником Сидоровым.

– Отличная мысль! – подхватил Кривоножко. – Едем! Только ты бы, Иваныч, десяточку мне подбрось… Уж больно такси у этих негров дорогое!

Приехали в гостиницу, сели как водится за стол и приступили к делу. Торговались недолго – часа полтора. Сначала Джон Булль упирался и отнекивался, но после второй бутылки пообещал подумать. И в самом деле, стал усиленно шевелить мозгами, после чего торг пошел намного веселей. А когда Еремеев откупорил еще одну «Капель», да плюс к тому еще турецкую на стол выставил, Джон и вовсе расслабился: раза два сочно выругался по-русски, а один раз довольно внятно произнес на чистейшем английском: «А на хрена попу гармонь?» После чего обреченно махнул рукой : мол, забирай, Иваныч, пуховики, да и дело с концом! Сколько надо, четыреста штук? Бери! Короче, по пять долларов за пуховик и сговорились.

Две тысячи долларов зеленым веером легли на стол, и тут же их со скатерти словно ветром сдуло. Не удержался на стуле и сам Джон Булль – тем же ветром вынесло его из номера, только шум по лестнице пошел. Кривоножко, напротив, оказался парнем крепким – усидел-таки за столом. Причем так уверенно, что пришлось еще одну турецкую открывать, но это уже под самую развязку.

Уходил Кривоножко от Еремеева постепенно, чуть ли не по частям. Сначала добрался до туалета и там застрял примерно на полчаса, потом переместился в прихожую – и немного подремал в поисках дверной ручки. Наконец, открыл дверь и вежливо выпал в коридор, где Кривоножко и подмела охочая до мужиков уборщица. Словом, чинно все получилось и пристойно. Еремеев, помнится, даже порадовался за соотечественника: а молодец Кривоножко, умеет, собака, пить! Не то что Джон Булль… И тотчас же Александру Ивановичу от этих мыслей стало дурно.

«Деньги я негру отдал, а вот насчет пуховиков-то и не договорился!» – подумал Еремеев с запоздалой тревогой. И правда, четыреста пуховиков – не четыре штучки, их в руках не принесешь. А насчет машины даже разговора не было. Так что не ясно, кто будет шоферу платить – Еремеев или Джон Булль? А кому машину разгружать – Джону Буллю или Еремееву?

Короче, мыслей появилось столько, что ясно было: в одиночку их не разгрести. Тотчас же Еремеев ойкнул и помчался за помощью к Кривоножко. Однако гостиничный номер у соотечественника оказался закрытым на два замка, а спросить, куда делся постоялец, было не у кого.

Пришлось спускаться вниз, к давешнему портье.

– No andestend! – сказал тот. Подумал и добавил на русском языке. – Ноги сделал!

… Как долетел Александр Иванович до дома, одна лишь «Afrikan airlines» и знает. Хорошо еще, что билет на самолет был куплен заранее, иначе супруга Эльвира Витальевна до сих пор бы мужа ждала. Пролетая на д Турцией, Еремеев вспомнил по «Смирну» и сглотнул слюну. От пары стопок турецкой он бы, пожалуй, не отказался…

– Ну и как съездил? – спросила супруга, увидев бледное мужнино лицо. – Отдохнул среди пальм? А товар – привез? Покажи!

А что мог ей Александр Иванович показать, кроме внушительной российской фиги?..

* * * Здесь можно было бы закончить рассказ о бедном предпринимателе Еремееве, нагло обобранном в далекой Эфиопии, однако ставить большую лиловую точку после слова «фига» автору, право, не хочется. И вот почему. Рассказ должен быть таким, чтобы читателю в нем было уютно, а самому автору – перед народом не совестно. А то ведь каким-то доперестроечным «совком» Еремеев в рассказе выглядит. Нехорошо это, нежизненно. Здесь иная концовка нужна. Ну хотя бы такая. Не успел Еремеев показать супруге дулю, как в квартире появился знакомый нам подполковник Сидоров.

– Александр Иванович? Гражданин Еремеев? А я к вам с деньгами пришел! Да-да, с теми самыми, законными… Две тысячи долларов. Можете пересчитать!

Вот это и есть настоящая, весьма правдивая, концовка.

Но увы! Не пришел подполковник Сидоров к Еремееву на квартиру, не приехал и не прилетел. А просто позвонил по телефону:

– Александр Иванович? Гражданин Еремеев? А я вам денежки хочу передать. Ваши законные, да… две тысячи долларов! Приезжайте, вместе пересчитаем. Жду!

Короче, и часа не прошло, как Еремеев уже сидел в кабинете у Сидорова.

– Мы вашего Кривоножко прямо в тот же день в аэропорту Шереметьево взяли. Его и этого негра, Джона Булля, впридачу… Сейчас у нас в Лефортово сидят. А денежки – вот они, – Сидоров достал из сейфа пачку долларов. – Пересчитайте – и распишитесь… Все правильно? Вот и чудесно!

На этом, собственно, встреча и закончилась.

Нет, еще один маленький штрих. Уже собираясь уходить, Еремеев спросил у Сидорова:

– А что вы мне хотели тогда, в аэропорту, сказать? Ну, помните, еще крикнули: мол, самое главное-то я тебе и не сказал. Что это за главное такое?

– Ах, это! – тонко улыбнулся Сидоров. – Ну, как же, вспомнил,был такой эпизод. Значит, так, Александр Иванович, слушай. Хотел я тебе вот что сказать…

(Здесь рукопись обрывается).