"Эпоха мертвых. Прорыв" - читать интересную книгу автора (Круз Андрей)

Сергей Крамцов

5 мая, четверг, утро

Раннее утро, еще даже не светает. На ранний завтрак в столовке договорились с вечера, а приготовить нам его взялась жена одного из тех «мастеровых мужиков», что мы вывезли с собой из дачного поселка. У всех лица сонные, вялые, но это не страшно – проснутся: дорога длинная впереди и поначалу должна быть спокойной.

Провожать пришли все – и взрослые, и дети. Правда, когда на Машу с детьми смотрю, у меня мороз по коже – пугает это меня, хотя прекрасно понимаю, что изменить ничего не могу. Да и в глубине души готов сам подтвердить ее правоту – такой опасный образ жизни становится для нас нормальным, профессией, можно сказать. Каждый ее выбрал совершенно осознанно, понимая, на что идет, и заставить изменить выбранному пути… ну меня бы заставить не смогли, это точно, так почему кто-то другой должен быть менее упрямым? Вот и пришлось смириться.

Кстати, изобилие женщин в отряде, напрягавшее меня поначалу, стало почти привычным. Причина проста – изменились основы самой жизни. Выживать нужно всем, и иметь востребованную в новых реалиях профессию тоже хотят все. Боец – это теперь профессия. Самая обычная, в ряду многих, потому что потребность в бойцах у общества в процентном выражении стала куда больше, чем раньше. Ни проехать теперь без опаски, ни добыть что-то, ни привезти – опасен каждый шаг за стенами людских анклавов. Вот мы и следуем… за требованиями рынка. Странно даже становится, как думаю об этом.

Даже Машу взять, например, – красивая женщина, мать двоих детей, мне бы к ней и относиться соответственно, а не получается. Раз в отряде – все, «активный штык», боевая единица, что угодно, военно-учетная специальность «снайпер», а по-другому думать о ней не получается. Это хорошо или плохо? Пожалуй, что хорошо. Мне командовать надо, а не размышлять о сущностях. А начнешь много размышлять, не сможешь приказать что-то, и тогда кончился ты как командир. Если бы я о Маше как о женщине думал, смог бы я отдать приказ завалить того зсбэшника «фармкоровского» в поселке Васильевский Мох? Очень сомневаюсь.

Елена, заведующая столовой, сама прикатила нам тележку с завтраком – яичница на огромных сковородках, с сосисками, помидорами и поджаренным беконом, гренки и чай. Сноровисто расставила все по столу, затем сказала:

– Тут слухи ходят, что вы куда-то далеко собрались. В общем, удачи вам, ребята, возвращайтесь скорее.

Мы хором поблагодарили, после чего принялись за еду. Хорошо, что заранее предупредил, чтобы по количеству очень не размахивались, – ели все вяло, хоть и торопливо. Так, лишь бы хоть что-то в себя запихать.

Потом обнимались, целовались – все как положено. Дети Маши и Большого были сонными, но никто из них не плакал и не пугался – вроде как уже привыкли к новому ритму жизни. Дети вообще ко всему быстрее привыкают, в отличие от взрослых. Потом осталось только скомандовать: «Выходи строиться».

Уже привычно построились перед машинами, и я потребовал провести последнюю проверку. Ну и сам полез в УАЗ. Пулемет, снизу коробки с лентами, РПК[10] у переднего сиденья, стоймя, под панелью – «банки» к нему. За спинками сидений канистры с бензином, бое комплект в железных ящиках, вязанка «Мух», накрытая полиэтиленом. Все на месте, все в порядке. Рация пристроена безопасно, притянута медицинскими резиновыми жгутами. Тоже – в порядке.

– По машинам!

Привычный маршрут до КПП. Мы во главе колонны, за нами следом сурового вида «буханка», вся в решетках, с длинными антеннами на крыше и с немецким военным прицепом сзади. За ней второй УАЗ, пулемет сейчас стволом в небо задран, видны лица в шлемах, масках и очках, даже не поймешь, кто там где. Ничего так выглядим, решительно, остается надеяться, что это и вправду врагов вероятных напугает. Три раза «ха».

Проверка на КПП, регистрация, гул открываемых металлических ворот, и серая лента дороги ложится под колеса. Есть, тронулись! К нашей главной цели, которая от нас далеко и путь до которой ожидается не слишком легким. Ладно, делай, что должно, и будь что будет, – что тут еще скажешь.

Я подхватил РПК, откинул сошки, пристроил его на отброшенное вперед лобовое стекло, накрытое толстой фанерой. Так спокойней и надежней, из этой машинки можно быстро и довольно точно сразу много пуль накидать в нужное место, а над головой у меня еще и ствол ПКМ виднеется, за которым пристроился Большой. Он у нас теперь стрелок-радист, поэтому сидит в головной машине, рядом с рацией, а второй пулеметчик. Сергеич, едет в замыкающей.

– Шмель, старайся быстрее семидесяти даже по трассе не разгоняться, – сказал я нашему водиле. – И горючка экономится, и ветер мешает меньше.

– Да понял я, говорили же об этом, – ответил он.

– Ну лишний раз не помешает, ты у нас не Цезарь, чтобы столько дел сразу делать.

– Это каких дел? – спросил он с подозрением.

– Одновременно слушать и запоминать, – гыгыкнул я.

– Сам дурак.

«Уазик» выбрался на шоссе, притормозил на секунду, мы огляделись. Затем я сказал в короткую рацию:

– Чисто, продолжаем движение.

Опять я с Татьяной расстался, она в замыкающей машине баранку крутит. Норовила ко мне в головную перескочить, но нельзя – «головняк» должен вести самый опытный, то есть Шмель. Поэтому у нас тут мужской коллектив получился. А в замыкающей с ней и Вика, и Маша, ну и Сергеич – единственный мужик.

Наш «головняк» уже привычно шел впереди, на пределе видимости, регулярно заменяя эту самую видимость «слышимостью» по радио. Но вокруг было пусто, даже скорее больше подходило здесь слово «пустынно». Вроде рядом высотки Солнечногорска, там и тут виднеются брошенные машины, а вот следов самой жизни, ее ауры, духа, того, что сопровождает живых людей, уже нет. Даже приглядываться к пейзажу не надо, чтобы понять, что город полностью покинут. Непонятно почему, но это видно сразу.

– Мерзко там, да? – спросил Леха, сидящий у меня за спиной.

– Точно, мерзко, – согласился я. – Посмотришь – и жить не хочется.

– Как думаешь, когда-нибудь города будут зачищать? – спросил Шмель.

– Это вряд ли, – подал голос сверху Большой. – Патроны, что ли, лишние у кого-то есть? Да и без потерь не обойдешься. И смысл какой? Людей мало, города они покинули, кормить только деревня может. Что там делать?

– Именно, – поддержал его Леха. – Особенно если учесть, что там вся инфраструктура и коммуналка гавкнулись уже. Это теперь просто скопление препятствий, ну и место добычи ништяков, не больше.

– Зимой могут пойти, – возразил Мишка. – Зомбяки от холода вянут и чахнут, их можно кувалдами перемолотить по подвалам.

– Ну с этим можно поспорить, – не удержался уже я. – Подвалы, к слову, ниже нуля редко промерзают. А значит, сами мертвяки не промерзнут, максимум вялыми станут. И никакой гарантии, что у них какого-нибудь «аварийного заряда» энергии нет, как раз кинуться разок на того, кто с кувалдой подходит. Нет, не полезет туда никто специально их истреблять.

– Ну, может, и так, – согласился Шмель. – А вот если бы мы все же к зиме машинами на дутиках разжились, то другие мародеры нам бы не конкуренты были.

– Да слышал я уже, – ответил я.

– Слышал-то слышал, а хрена ли толку с того? Хорошо, что, когда от омоновцев из гостей ехали, уговорил тебя ту «шаху» с «семерой» прихватить, сейчас хоть батя займется.

– Ну так прихватили все же, а чего тогда гундишь? – чуть возмутился я.

– Ну так… раньше надо было, – буркнул Мишка.

В этом весь Шмель. Я давно заметил, что в начале любого важного дела ему обязательно надо или побурчать, или на жизнь пожаловаться. Похоже, что это у него ритуал такой, типа как от сглаза спасается. Ну его дело, мне не в лом с ним лишнюю минуту полаяться.

Солнечногорск остался сзади, а я заглянул в карту. Нам теперь поворот не пропустить, потому что маршрут мы проложили по таким проселкам, которые заметить – это отдельное искусство. Там даже асфальт предполагается не по всему маршруту, хватает и грунтовок, как-то сельская местность у нас больше доверия вызывает, чем главные трассы.

Затем почти в полном молчании ехали с полчаса, настороженно оглядываясь. Не доезжая Клина, свернули направо, на узенькое, больше напоминавшее проселок, потрепанное шоссе, что вело в сторону поселков Зубово и Красный Ткач. Такая же глушь, такая же мертвая тишина, звук моторов слышен далеко-далеко. В поле увидели бесхозное стадо коров. По виду коровы никаким «зомбизмом» не страдали, но если верить шашлычникам и ученым, то и страдать были не должны. «Шестерка» их не брала.

Интересно, это кто-то просто бросил стадо или выпускает пастись самостоятельно? Или из кустов следит? Тут, в стороне от шоссе, жизнь сразу другая стала, зомби могли сюда и не дойти. Хотя и помимо зомби всякой твари хватает, вроде тех же бандитов. Вон они как оживились.

Примерно через час неспешной езды по узкому шоссе, заросшему со всех сторон лесопосадками и окруженному полями, сначала услышали, а затем увидели Ми-8 в камуфляжной окраске, который прошел низко над дорогой и вскоре исчез за горизонтом, распугав птичьи стаи над полями. На нас внимания не обратил, да и летел он явно не с досмотром – блистеры закрыты, видны лишь два пилота за стеклом. Классно им, гладко, не трясет и видно далеко.

А вот птиц, кстати, было на удивление много. Не ворон, которые на трупах сидят, тех тоже хватает, хоть и не здесь, а именно птиц. Над полями, над поселками. Как будто раньше человек им жить мешал, а теперь они празднуют его частичное исчезновение с лика земли. Ну а что вы хотите? Теперь и у нас появился естественный враг, который нами питается. Пищевая пирамида слегка приросла сверху мертвяком. Всем остальным – радость одна.

После Зарубина свернули на проселок, ведущий через деревни Мишнево и Чумичево по захолустным местам. В этих деревеньках мы явно заметили признаки жизни, но люди из домов на улицу не показывались, и мы в свою очередь стремились проскочить как можно быстрее. Поводов к знакомству с местными у нас нет, да и они явно навстречу не рвались.

Когда до бетонки, к которой мы приближались, осталось совсем недалеко, я решил остановиться на дозаправку. Мало ли что будет на основной местной дороге, лучше будет выкатить туда с полным баком. Начали приглядывать укрывище в сторонке от дороги. Один съезд выглядел привлекательно – колея едва видна, уходит в густой осинник. Шнырь туда – и ты не виден ниоткуда, спрятался.

Колонну я придержал по радио, мы же сами съехали. А там полянка симпатичная открылась, колея через нее проходит и чешет хрен знает куда – в пределах прямой видимости ничего нет. Наверное, просто в поле, по ней в лучшие времена колхозные грузовики с тракторами катались. Развернулись, выкатили на дорогу. Дозаправка – дело ответственное, как бы кто не прихватил в такой момент. И в любом случае ее отрабатывать надо, еще не раз придется повторять.

Дал команду колонне, и она подтянулась следом. Начали заправку, а сам я с Лехой пошел поразведать в сторону от дороги, куда там эта самая колея тянется? Да и фишка никогда не помешает.

Подумав, задвинул «сто пятый» за спину и прихватил с собой свой старый добрый СКС,[11] поскольку в таких условиях от него пользы больше, чем даже от пулемета, да и оптический прицел пригодится, когда лень за биноклем лезть.

За осинником поле оказалось, а за ним что-то вроде элеватора. Я элеватор этот, или что там за хрень, и в прицел, и в бинокль понаблюдал – тихо все. Оставил Леху, потому как с этой точки он любого за полкилометра положит, кто с той стороны пойдет, а сам вдоль опушки двинул, стараясь на открытое место не выходить и из тени не высовываться. Голоса от места нашей стоянки доносятся, ну и ладно, не слишком-то громкие. Если кто на них пойдет, то сперва на меня, тихого, напорется. Я тоже нашел местечко за раздвоенным деревом, засел, пристроив карабин.

Через двадцать минут наблюдения между тем самым элеватором и собой, метрах в семистах, увидел стаю собак. Для четырехкратника далековато детали разглядывать, так я бинокль достал.

Снова пригляделся. А ведь мертвые собачки-то, гадом буду! Идут, ковыляя, и если встанут, то хвостом не махнут. Затем вообще встали. Я на таких уже насмотрелся, хватило, с живыми их не спутаешь. Одна хромает, у нее одна нога, почитай, вообще отгрызена. Интересно, а они на каком расстоянии слышат и как у них теперь обоняние? Как у живых? Ветер от них вроде, не должны унюхать, даже если бы живыми были.

– Леха, как принимаешь? – спросил я в микрофон.

– Чисто, – послышалось в маленьком наушнике в ухе.

– Собак наблюдаешь?

– Наблюдаю. Дохлые, – подтвердил мои подозрения Леха.

– Именно. Если направятся в эту сторону, то будь готов.

– Я всегда готов. Как целая пионерская дружина.

По расчетам, заправка около получаса должна занять, ручной насос штука не быстрая, значит, еще минут пятнадцать осталось. Долго еще. А они так и стоят на одном месте, как будто никуда и не собираются. Интересно, они в такой же «экономичный режим», как другие виды мертвой живности (как сказал-то, а? Еще бы «живой мертвостью» назвал), впадают? В спячку эту самую? Может, сейчас и впали? Хоть шевельнулись бы. Нет, вряд ли, тогда упасть должны. Лабораторные крысы падали. Кстати, если там элеватор, то должно быть крыс до хрена и больше. Крысы друг друга мочат под разными предлогами, а если досюда «шестерку» донесло, то там уже и мертвые крысы быть должны. Собаки эти самые не от них ли пошли? Перекусили крысами, или крысы их покусали… Очень, очень возможно. А на самом элеваторе сейчас настоящий кошмар может быть.

«Да хватит стоять там, валили бы отсюда, что ли», – с тоской подумалось мне. Ну раздражают они меня. Расстояние такое, что стрелять даже из «мосинки» бесполезно, а уж из СКС тем более, в башку попасть вероятность около нуля. Потом подумалось другое – привыкать надо. Спокойней к ним относиться, такая вот теперь кругом природа. Они далеко, не нападают, разве хреново? А как напали бы? Сейчас бы палил из карабина по бегущим ко мне десяти собакам и судорожно считал патроны в магазине, прикидывая, успею ли схватиться за автомат и поможет ли он мне? А так сижу себе и сижу, в бинокль наблюдаю.

Эх, едрить твою в дышло, надо было с «монкой»[12] сюда двигать. Перед собой бы поставил, если бы собаки рыпнулись, то пострелял бы сколько смог, а на подлете к цели – «монкой». Может, и всех бы пострелял, все же с двухсот метров валить бы я уже начал их конкретно, но на крайняк и «монка» бы сработала. У нее сколько зона гарантированного поражения? Пятьдесят? Ну это по проекту, а если рассчитать насыщенность сектора поражения летящими роликами, то тридцать примерно. Это если по человеку. И необязательно в голову. С собаками сложнее, но если еще ближе, то их вовсе на куски покрошит. И головы у них в сектор лучше попадают, они их, в отличие от человека, вперед вытягивают. «ПэЭмка»[13] одетонатор – ввернуть и вывернуть, провод размотать и смотать. Две минуты дела.

Все заново придумывать приходится. Никогда и никто не учил никого, что противника надо поражать только в мозг, и никак иначе. И это очень, очень напрягает. Но такая схема обороны сработает, должна сработать. Ломанутся прямо на меня, не маневрируя, на это ума не хватает. Бегут они хуже, чем нормальные собаки, медленней. Если набегут на мину направленного действия МОН-50, управляемую мной по проводам, – конец истории, если уцелеет кто после карабина и взрыва – из пистолета достреляю, все равно их всех изорвет. Другое дело, что «монок» мало, каждая на вес золота, и таких геморов лучше избегать. Но я для себя – больше, чем на вес золота, так что дойдет до края – изведу без проблем.

А собаки все стоят и стоят, не шевелятся. Затем в наушнике послышался голос Сергеича, сообщивший, что дозаправку закончили. Ну вот и ладненько. Я Лехе скомандовал сниматься с фишки, и сам пошел помаленьку, оглядываясь на собак вдалеке. Они и ухом не повели. Тихо прошел через осинник, закинул себя на правое сиденье «уазика» и скомандовал: «Вперед!» Вот так, сам командир и сам себе дозор. А что делать? Я уж лучше сам буду высматривать, где и что впереди, чтобы потом других не виноватить.

Выбрались на неширокую, но крепкую бетонку, тоже пустую, как тарелка в буфете. Ни души. Ни живой, ни мертвой. Пустота. Ну и ладно, нам так даже лучше.

Дальше нас дорога вывела к городу Дмитрову. Почти к городу, в него непосредственно мы соваться не хотели, дел там у нас никаких. Поэтому, примерно с километр не доехав до города, свернули налево, на Спиридово, а оттуда пошли на поселок 1 Мая, пропустив полевую руку деревню с подозрительным названием Кончинино. А до этого уже было Трахонеево. Привлекала нас на этой хреновой дороге возможность переехать реку по мосту, а заодно и возможность перебраться через железную дорогу возле платформы «75 километр».

Но как я уже говорил, мост – штука такая, удобная для засадного дела. И контролировать его проще всего – куда проезжим от моста деваться? И если еще вспомнить, что неподалеку отсюда была самая большая в России «малолетка»,[14] где все детки оттуда сейчас? Поэтому сразу за Спиридовом, которое показалось опустевшим, вся колонна свернула с дороги в посадку возле поля, и мы с Лехой в пешем порядке отправились на разведку. На охране и обороне оказались все остальные. Причем Маша заняла толковую позицию в кустах, с которой можно было очень быстро отстрелять всех, кто проявит излишнее любопытство к спрятавшейся колонне.

Я еще раз глянул на карту. Помимо поселка 1 Мая на ней был изображен загадочный поселок Опытного Хозяйства Центральной Торфоболотной станции. Во как. Дорога загибалась влево и шла между этими поселками и берегом канала как раз к мосту. Если, например, занять эти поселки силами, нам враждебными, а нам дать втянуться всей колонной между домами и берегом, то мы окажемся в идеальном мешке. Без вариантов оттуда вырваться.

Мы шли больше по неглубокому кювету вдоль дороги, старясь особенно не маячить. Местность была хороша для засады, но крайне плоха для разведки. Сплошное открытое пространство и поля, непонятно чем засеваемые. У канала с двух сторон густой кустарник, специально насаженный, наверное, для укрепления берега. В нем как раз мы сможем укрыться и насколько-то продвинуться вперед.

Добрались, пригибаясь, до кустарника. Из него долго, минут двадцать, наверное, наблюдали в бинокли противоположный берег, но никакой подозрительной активности не заметили. Затем я пошел дальше, хоронясь в кустах, а Леха метрах в пятнадцати за мной двинул. Забавно будет, если здесь люди как люди и сейчас наблюдают из окон за двумя дураками, перемещающимися короткими перебежками.

Прошли вдоль берега, оглядываясь во все стороны, до места, откуда можно было рассматривать дома поселка. Какой это из них, 1 Мая или этот самый «торфяной», – я так и не понял.

Я подозвал Леху и поставил задачу:

– Леха, давай дальше и паси мост, все равно ни черта не поймем. Потом там тебя подсадим. А я попытаюсь деревню проверить поближе.

– Понял, давай.

Леха кустами пошел дальше. От взгляда из окон домов его скрывали не только заросли, но и уклон к реке. А меня сейчас ничего скрывать не будет. Поэтому о перебежках можно забыть, только лишнее внимание привлеку, а надо стараться иди так, чтобы из окон в меня можно было стрелять лишь под самым неудобным углом.

Вышел из кустов, автомат на изготовку, и пошел, чуть не посвистывая, как немец в деревню. Дошел до первого дома, никто в меня не стрелял. В окна заглядывать или в дверь стучать? Или просто сесть с карабином за забором и следить, чтобы окна на эту сторону ни в одном доме не открывались? Пока они все закрыты, из тех, что мне видны. Если засаду местные устроить решат, то окна откроют. Через собственное стекло нормальный колхозник стрелять не станет. А если пришлые?

А были бы пришлые, то был бы какой-нибудь беспорядок виден, им бы местных жителей гнать пришлось. Ладно, будем глядеть в окна, двери и куда ни попадя.

Обошел первый дом, выстроенный из серого силикатного кирпича, поднялся на крылечко. Постучал в дверь, прислушался. Вскоре раздались шаги, после короткой паузы дверь распахнулась. Передо мной стоял мужик лет за сорок, в сорочке с расстегнутым воротом, серых брюках и тапочках-шлепанцах.

– Здравствуйте, немцы в деревне есть? – спросил я.

Тот посмотрел в то, что у меня вместо лица – в очки на черной маске под шлемом, – ответил:

– До вас не было.

– А что вообще здесь происходит?

– Ничего вообще не происходит, – пожал плечами тот. – Часть людей уехала, часть осталась.

– А что в Дмитрове делается?

– Стрельба вчера была в Дмитрове, – чуть подумав, ответил он. – Кто-то воевать взялся. Машины мимо нас проезжали. Мертвяков в Дмитрове хватает, но сюда они не доходят.

– Почему?

– Мост, который в городе, перекрыт, а на этой стороне от города только окраина, – показал он рукой куда-то в сторону. – А на ней вроде как и местная милиция, и кто-то еще засел.

– Спасибо, – кивнул я. – Проводите нашу колонну через деревню?

– В смысле? – не понял мужик.

– Прогуляйтесь со мной, пока колонна через поселок не проедет. Не стучаться же мне во все дома по очереди?

– Понял, – усмехнулся мужик. – Заложник нужен?

– Проводник. Чтобы с дороги мы не сбились.

Мужик протянул руку за дверь и вытащил оттуда, аккуратно удерживая за ствол, помповик и патронташ на поясе. Неплохо.

– Не возражаете? – спросил он, кивнув на ружье в руке. – Мало ли кто встретится?

– Нет, разумеется, – ответил я и протянул руку к ружью. – Разрешите на минутку?

Он вздохнул, протянул дробовик мне. Я утопил пальцем крошечную клавишу снизу ствольной коробки и, быстро задвигав взад-вперед цевьем, выбросил из ружья пять патронов двенадцатого калибра. Они поочередно со стуком падали на пол, мужик провожал каждый из них взглядом. Я вернул ему ружье, затем сказал:

– Отойдите назад, пожалуйста.

Он отступил на пару шагов, я присел, собрал выпавшие патроны и протянул ему:

– Возьмите, пожалуйста. Так проводите?

– А что мне остается? – сказал он, ссыпав увесистые цилиндрики в карман. – Пойдемте, а то и вправду заблудитесь.

Я спросил в микрофон:

– Леха, что по мосту?

– Ничего. Пустота, – послышался ответ.

Мужик вышел из дома, обернулся ко мне, спросил:

– Засады опасаетесь? Можете не опасаться. Сейчас в городе что-то делят, не до нас им. А вот когда доделят, тогда уже ничего не могу гарантировать. Сам думаю отсюда убраться подальше.

– А вообще люди в поселке есть?

– Есть. Примерно половина осталась.

Вдруг, совершенно неожиданно, как иллюстрация к разговору, со стороны города донеслась вспышка спорадической, но очень интенсивной стрельбы, как будто целые пучки деревянных реек ломают в отдалении.

– Вот! Слышали? – словно даже обрадовался мужик. – А вчера так целый день было.

Стрельба начала усиливаться, послышались гранатные разрывы. До города отсюда совсем близко, крайние дома видны хорошо, так что и слышимость что надо.

– Колонне продолжать движение, – скомандовал я. – В деревне меня подсадите.

Затем слегка подтолкнул своего спутника, приглашая продолжить прогулку, а сам сместился правее его, чтобы он оказывался между мной и окнами домов. Предосторожность излишней никогда не бывает.

Мимо города Дмитрова нам удалось проехать без происшествий, хотя видели и людей, и мертвяков. За людей выступала группа разношерстно одетых и разнообразно вооруженных мужчин, стоящих на дороге возле грузовика ЗИЛ. В грузовике сидели женщины, дети, лежали сумки, так что мы заключили, что эти люди нам не угрожают. И оказались правы.

Мертвяки тоже попадались, и, к удивлению моему, даже не слишком редко. И брели они почему-то из города. В первый раз такое видели, обычно все наоборот происходит. Что их погнало?

Единственная дорога пролегала через окраину Дмитрова. Но мы туда соваться не стали, памятуя рассказ деревенского старожила и прислушиваясь к продолжающейся стрельбе. Действительно, схватился там кто-то с кем-то не на шутку, видать, дошла очередь до передела первоначально захваченного. Поэтому мы свернули по проселку к деревне, обозначенной на моей карте как Подчерково, а там нашли стихийно образовавшуюся грунтовку-колею, по которой, немилосердно пыля, добрались до бетонки.

Через несколько километров у неприметного поселка с табличкой «Пос. совхоза «Буденновец» увидели АЗС старого образца с тремя очень старыми колонками. Решили задержаться, потому что дорога отсюда просматривалась далеко и подобраться к нам незаметно было невозможно. А проверить, есть что-нибудь в цистернах или нет, хотелось. Нам никакой литр бензина лишним не будет, даже самого грязного, со дна. Отфильтруем, фиг ли нам, главное, что не лень.

Электричества не было, естественно. Его давно уже не было. Шмель оторвал лицевую панель от колонки с надписью «А-76», за которой обнаружился набор каких-то шее черенок. Затем он зашел в оставленную открытой будку «королевы бензоколонки» и вышел обратно, неся в руке нечто напоминающее ручку «кривого стартера». Эта ручка была ловко приспособлена к одной из шестерен, Шмель покрутил ее, и мы обнаружили, что на этой АЗС топливо не закончилось. На дне осталось, мутное и грязное, но все же что-то из «пистолета» текло.

Я тоже решил посмотреть на АЗС изнутри. Зашел, огляделся – ничего интересного. Разбросанные по полу бланки накладных, опрокинутый стул на полу, второй стоит у стены. Распахнутый металлический шкаф. Пульт с тремя древнего вида циферблатами и открытый кассовый аппарат. В кассе ни копейки, кто-то не удержался, выгреб. Зачем? Что теперь с этими деньгами делать?

А вот на стене пятно запекшейся крови, как будто кто испачканной рукой провел, даже следы пальцев видны. Что тут произошло? Я вышел обратно, зашел за заправку, огляделся. Трупный запах, и довольно сильный. Как я раньше внимания не обратил? Привык к нему, не кажется больше чем-то исключительным? А ведь вполне может быть.

Насторожился, взял «сто пятый» на изготовку, но никакой мертвяк ниоткуда на меня не кинулся. В канаве, что пролегала метрах в пяти от задней стенки домика, обнаружился чей-то совершенно объеденный труп. Остались одни кости, с которых свисали обрывки одежды и мяса. Кто грыз?

Присел на корточки, присмотрелся внимательней. Череп был разбит, судя по всему – чем-то тяжелым и острым, вроде топора. Труп сбросили в канаву, остались даже в прошлогоднем бурьяне следы, как он катился. Чей труп, мужской или женский, сейчас и не поймешь. А вот кто его ел? Никаких других следов не видно. Если бы жрал кто-то крупный, то остатки сухого прошлогоднего репейника вокруг мертвого тела были бы изломаны. Атакою не произошло. Странно.

Я огляделся по сторонам. Канава с одной стороны шла вдаль, а с другой исчезала в бетонной трубе сантиметров пятьдесят в диаметре, ливневке местной. Оттуда кто-то приходил, что ли?

Поднявшись с корточек, я медленно пошел в сторону трубы, вглядываясь в землю. Капал дождь недавно, все следы смыл, но дно канавы в начале трубы было засыпано пылью, а туда дождь не попадал. И как раз там отпечаталось множество мелких следов. Крысы! Вот кто обожрал труп. А вот живые крысы или мертвые – это неизвестно. Следы у них одинаковые. И вообще, я только думаю, что это крысы, вспомнив, как выглядели лапы наших подопытных. А может, это вообще зверь, науке неизвестный. Шучу.

Стало как-то зябко сидеть возле этого входа в темную трубу, я быстро поднялся и отошел к машинам.

Мы по очереди крутили ручки возле колонок, заполнив под пробку пустую бочку, нормальный бензин из которой долили в баки. Будет время – почистим этот, главное, что его у нас прибавилось. Считай, расход снова с нуля начинаем.

Однако занял весь процесс около часа. И когда мы отъехали от колонки и я взглянул на часы, то задумался, сколько же мы сегодня еще проехать успеем? Впереди нас ожидал большой мост возле поселка Жестылево, который мне тоже не нравился ввиду своей «засадопригодности». Поэтому мы решили сделать изрядный крюк, в сторону Буславля, а оттуда двигаться проселками в сторону Сергиева Посада. Проселков на моей карте в этом месте не было, зато были деревни, а деревни всегда между собой или с близлежащим шоссе соединяются. Так что я не сомневался в том, что мы дорогу найдем.

Поначалу дорога у нас под колесами была асфальтовая, но разбитая до невозможности, трясло на ней беспощадно. Поэтому, когда мы нашли съезд на проселок и свернули на мягкую грунтовку, ощущение было такое, что как будто в рай въехали. Наступила почти что тишина, нарушаемая фырчанием мотора.

Напряжение, которое царило с утра, понемногу ослабло. По крайней мере, мы стали просто разговаривать, а не только по делу фразами перекидываться. Я понемногу начал прикидывать, где мы остановимся на ночлег. Хотелось бы это сделать где-нибудь подальше от основных трасс. Например, проселок, по которому мы ехали, мне очень нравился, потому как было похоже, что последняя машина по нему проехала сколько-то дней назад, а никак не сегодня.

В конце концов этот путь вывел нас к узенькому и неровному шоссе. Выбрались на него, но вскоре заметили еще один съезд в нужном нам направлении. Я снова посмотрел в карту – да, есть деревни, значит, есть и дорога или, по крайней мере, обозначенное направление. А уж наши машины проедут по любому направлению, в этом не сомневайтесь.

Съезд на противоположную сторону шоссе нашелся через пару минут, достаточно накатанный, чтобы считаться дорогой, но недостаточно для того, чтобы полагать дорогу оживленной. Именно то, что нам и надо.

Затем была одна непредвиденная остановка по уважаемой причине. Как говорится, «мальчики – налево, девочки – направо». Этому ответственному делу предшествовал не менее ответственный инструктаж, хоть и краткий – раньше мы это уже проходили. В быстрой речи я перво-наперво наложил запрет на любые перемещения поодиночке. Даже поход в туалет должен осуществляться попарно, с выставлением боевого охранения. Например, если я сижу в кустиках с напряженным лицом и думаю о вечном, то с крайне уязвимого для любого врага в этот момент тыла меня должен охранять Леха, засевший поодаль в секрет. После того как я свои дела полагаю завершенными, я могу оказать Лехе аналогичную услугу, выставив боевое охранение его задницы. Любой другой способ «отправлять естественные надобности», как это называется в Уставе гарнизонной и караульной службы, находится под запретом до прибытия в место, объявленное мной безопасным. Поэтому система «Гадим на природе» стала сугубо парной, как в дайвинге – Buddy System.

В общем, сбегали, загрузились в машины, поехали дальше. Днем остановились на еще один быстрый привал, но обеденные пикники я запретил, светлое время суток надо использовать по максимуму. И к тому времени, когда я решил, что надо начинать подбирать место для привала ночного, мы как раз добрались до границы Московской и Владимирской области, обогнув по внешнему кольцу все более или менее крупные города, такие, как Сергиев Посад. Была идея сунуться за гостеприимством южнее, к Ногинску и окрестностям, где до сих пор было множество людских анклавов под защитой многочисленных в этих местах военных, но я такую идею сразу отмел. Если дадут ночлег, то начнут расспрашивать, а болтать не хотелось, и вообще…

Объект, который словно специально напрашивался на место ночлега, увидели примерно через час. Прямо посреди поля за полуразрушенным бетонным забором виднелись два вытянутых здания с воротами в торце. Ферма, причем явно заброшенная давным-давно, от запаха навоза и всего такого прочего и следов не должно остаться. А ворота большие, можно въехать на машине прямо внутрь, и со стороны не видно будет нашего лагеря.

– Давай туда, – скомандовал я Шмелю, на что он лишь кивнул и вывернул руль.

Колея до поваленных ворот вела уже едва заметная, почти заросшая, машина на ней раскачивалась, как лодка в зыбь, стебли прошлогодней травы хлестали по бамперу. Не доезжая метров пятидесяти, встали.

– Шмель, не глуши. Леха, проверим. Большой, прикрываешь с пулеметом, – быстро раздал я указания, выпрыгивая на дорогу.

Две другие машины остановились поодаль, у съезда с дороги. Правильно действуют.

– Давай прогуляемся, – пробормотал я, включая фонарь на «сто пятом».

Гулять долго не пришлось – запах мертвечины почувствовали почти от ворот и сразу замерли как вкопанные.

– Чуешь? – спросил Леха, потянув носом воздух и настороженно оглядываясь.

– Ага, – ответил я, направляя острый луч фонаря в темноту за распахнутыми воротами. – По-любому нам делать здесь нечего, если даже мертвяков нет, то дохлятиной воняет. Не нюхать же до утра.

– Я тоже так думаю, – с готовностью поддержал он меня. – Давай лучше еще что-то поищем.

– Соображаешь, – кивнул я, давая задний ход.

В луче фонаря мелькнуло что-то движущееся, закрытое подгнившими досками полуразваленного загона, и я крикнул Большому:

– Движение видишь за досками? Дай туда пару раз.

– Движения не вижу, но дать – дам, – ответил он.

ПКМ прогрохотал очередью патронов на десять, выбив тучи пыли и щепок из ветхого дерева и явно кого-то спугнув. Что-то быстро метнулось от нас в дальний край здания, и Большой это движение засек, выпустив вслед еще одну очередь. А мы между тем уже грузились в машину.

– Шмель, давай на фиг ходу отсюда. Нечего здесь ловить.

«Уазик» решительно рванул с места, развернулся прямо по траве, давя сухие стебли, и поехал обратно к дороге, к ожидавшей нас колонне. В битву мы не рвемся, у нас другие дела.