"Искатель" - читать интересную книгу автора (Хоук Саймон)

Третья Глава

С Сораком на страже остаток ночи прошел спокойно, и когда Риана проснулась, вскоре после рассвета, она почувствовала себя лучше, но все еще усталой и обиженной. Когда она открыла глаза и села, она увидела, что тело тракса исчезло, и короткое мгновение ее будоражила мысль, что кто-то из плотоядных личностей Сорака съел его.

— Я оттащил его в те кусты прошлой ночью, — сказал он, как будто прочитав ее мысли. — Я не думаю, что тебе бы понравилось посмотреть на него утром. Жуки-падальщики сейчас работают над ним.

Она облегченно вздохнула.

— Ты кричала во сне прошлой ночью, — сказал он.

Она кивнула, невольно передернувшись. — Наверно я видела во сне тракса. Не самое приятное зрелище.

— Ясное дело, особенно если учесть все обстоятельства, — сказал Сорак. — И все-таки, как много людей могут похвастаться, что убили тракса один на один? Ты вела себя хорошо, маленькая сестричка. Тамура может гордиться тобой.

Она вспомнила их мастера оружия в монастыре и была очень рада, что Тамура была таким безжалостым преподавателем. Риана проклинала ее не раз и не два, по очень многим поводам. Зато теперь она горячо поблагодарила ее, в душе. Если бы не суровые тренировки Тамуры, сейчас в кустах лежало бы ее сухое тело.

— У нас впереди длинный день и много ходьбы, — сказал Сорак, собирая вещи. Он выглядел замечательно свежим, и Риана позавидовала не только его потрясающей эльфлингской выносливости, но и способности нырнуть вниз и спать, пока какая-либо из его личностей контролирует их общее тело. Она не хотела бы поменяться с ним местами, но была вынуждена согласиться, что в его положении есть и некоторые преимущества.

— Сколько мы должны пройти сегодня? — спросила она.

— По моим оценкам мы уже прошли немного больше, чем половину пути до источника, — сказал он. — Тракс не будет бродить очень далеко от караванного пути. Они любят держаться недалеко от дорог и поджидать беззащитных путников. Я думаю, что мы доберемся до дороги еще до полудня. После этого путешествие будет полегче.

— Я готова, — сказала она, собирая свой рюкзак.

— Я разыскал твои ножи прошлой ночью, как ты потребовала, — с улыбкой сказал Сорак, вспомнив ее короткую команду: пойти за ее ножами. Он протянул ей клинки.

— Спасибо.

— Мнре пришлось как следует поискать, пока я не нашел вот этот, — сказал он, возвращая ей один из ее стилетов. — Я был просто потрясен, увидев как далеко он улетел. У тебя сильная рука.

— Страх увеличил мою силу, — усмехнулась она.

— Ты боялась?

— Да. Очень.

— Но ты не дала страху парализовать тебя, — ответил он. — Это хорошо. Ты замечательно научилась выживать. Мало какие твари могут быть страшнее, чем тракс.

— Ну, какие бы они не были, я спокойно проживу без них, — сказала она.

Они закинули свои рюкзаки за плечи и отправились на восток, к поднимающемуся солнцу, двигаясь ровным, удобным шагом. Риана чувствовала что она в отличной форме, хотя ее ноги немного и ныли после вчерашнего дня. Хотя, конечно, битва с траксом потребовала много сил. Она еще чувствовала как последствия упражнений прошлой ночи, так и стресс. Она отметила, что Сорак идет слегка медленнее, чем вчера, и она без труда успевала за ним. Я замедляю его, подумала она.

Он легко мог бы идти вдвое быстрее, а если бы побежал… Однако он знал, что тогда она не сможет идти с ним наравне.

— Извини меня, что я не могу идти быстрее, — сказала она, чувствуя себя неудобно.

— Мы не торопимся, — ответил Сорак. — За нами никто не гонится. У нас есть все время мира, чтобы достичь Нибеная. Кстати, раз уж мы заговорили об этом, мы даже не знаем что нам делать, когда окажемся там.

— Попытаться связаться с Союзом Масок, — сказала она. — Это наиболее очевидное решение.

— Возможно, но это совсем не легко, — сказал он. — На чужаков в городах всегда глядят с подозрением. Я помню, как это было в Тире. Никто из нас никогда не был в Нибенае, и в отличии от Тира, Нибенаем по-прежнему управляет король-волшебник, осквернитель. Темплары Короля-Тени контролируют все и всех в городе, и у них много шпионов среди народа. Нам придется быть крайне осторожными в своих поисках.

— Мы знаем все необходимые сигналы для установления контакта с Союзом Масок, — сказала Риана.

— Да, но темплары, без сомнения, тоже знают их. Так что, боюсь, этого не хватит. Задолго до того, как мы найдем Союз в Нибенае, они найдут нас, а следовательно о нас узнают и темплары. В городе, управляемом осквернителями, Союз Масок примет все меры безопасности, прежде чем попытается связаться с нами. Нам придется, как и в Тире, доказывать, что мы — это мы.

— Тогда мы должны просто использовать все возможности, которые представятся, — ответила Риана. — Не имеет смысла строить дальнейшие планы, пока не окажемся на месте. Пока мы здесь, а не там.

Сорак усмехнулся. — После того, как я посмотрел, как ты управилась с траксом, я не волнуюсь на этот счет.

— Я бы тоже меньше волновалась, если бы нам надо было поменьше ходить, — с иронией сказала Риана.

— Ты бы предпочла ехать? — спросил Сорак.

Она удивленно взглянула на него. Он всегда был так серьезен, и не в его характера было прикалываться над ней.

— Ты не обращаешь внимания на окружающее, — объяснил Сорак. Он показал на землю перед ними. — Я думал, что ты более наблюдательна.

Она взглянула туда, куда он указал. — След канка, — сказала она.

— Мы идем по нему уже около часа, — заметил Сорак. — Где-то впереди нас небольшое стадо канков. След очень свежий. Еще немного и мы увидим их.

— Сколько их, как ты думаешь? — сказала она.

— Суда по следу, я бы сказал, что по меньшей мере дюжина, или немного больше, — ответил Сорак.

— Но мы не видели никакого признака лагеря пастухов, — заметила она.

— Нет, не видели, и это означает, что канки дикие, — ответил он. — Похоже, что все они держатся вместе во время движения, так что они не просто ищут еду. Скорее всего они отделились от большого стада, чтобы основать новый улей и ищут место для него.

— Но тогда это означает, что с ними созревшая королева, — сказала Риана.

— Да, и весьма юная, так как стадо довольно маленькое.

— Солдаты-канки весьма агрессивны, — заметила она и с сомнением посмотрела на него. — Ты думаешь, что в силах справитьс с ними?

— Я нет, но Скрич может быть сможет.

— Может быть? — удивленно спросила Риана.

Сорак пожал плечами. — Скрич никогда раньше не имел дела с дикими канками, — сказал он, — только с ручными, выращенными пастухами.

— Он никогда раньше не имел дела и с дикими канками, защищающими свою юную созревшую королеву, — добавила Риана. — Ты думаешь, он в состоянии справиться с ними?

— Есть только один способ проверить это, — сказал Сорак. — Канки довольно медленно-движущиеся создания.

— Я тоже, особенно по сравнению с тобой, — сказала она.

— Быть может тебе будет спокойнее идти пешком?

Она глубоко вдохнула и тяжело выдохнула. — Монахини-виличчи всегда ходят пешком во время своих странствий. Но я больше не монахиня. Было бы замечательно сесть и доехать до Нибеная.

— Хорошо, тогда посмотрим, что Скрич сможет сделать, — сказал Сорак.

Спустя короткое время они взобрались на маленький холмик и увидели канков. Собственно говоря вначале они услышали их. Когда канк-солдат щелкал своими большими жвалами, раздавался такой звук, как если бы ударились две палки. В стаде было четырнадцать-пятнадцать животных, тесно сбившихся между собой, их блестящие, черные, хитиновые экзоскелеты матово поблекивали в лучах солнца. Обычно канки были мирные, послушные насекомые, которые широко распространились по Атхасу в основном благодаря своим большим размерам. Взрослые достигали восьми футов в длину и четырех в высоту, их вес зачастую превышал три-четыре сотни фунтов. Их сегментированные тела состояли из большой, треугольной головы, овальной спины и круглого, выпуклого брюшка, полностью покрытого твердым хитиновым экзоскелетом. Шесть суставчатых ног поддерживали тяжелое тело, каждая нога заканчивалась сильными когтями, позволявшими канку легко держаться на неровной поверхности или хватать добычу.

Канки были плотоядными созданиями, но обычно не нападали на людей. Они либо кормились травой, либо нападали на мелких млекопитающих пустыни и рептилий. Опасность для людей они могли представлять только тогда, когда шли основывать новый улей и с ними была юная созревшая королева. В уже налаженной колонии зрелая королева не выходила на поверхность, опекаемая производителями пищи, остававшимися внутри или недалеко от улья, и канками-солдатами, приносивших еду в муравейник и защищавших как производителей, так и королеву. Юная королева обычно была не больше солдат, которые были слегка меньше производителей пищи, но имели огромные клешни. Как только дела налаживались, созревшая королева постоянно оставалась в своем гнезде в большой, центральной комнате улья, где она постоянно ела, пока не достигала полной зрелости, вырастая при этом в три раза по сравнению со своими первоначальными габаритами. Тогда она начинала откладывать яйца, от двадцати до пятидесяти за раз, и продолжала откладывать их до самой смерти, становясь только машиной для воспроизведения потомства.

Производители пищи кормили подростающий молодняк зеленым медом, который они вырабатывали в больших продолговатых мешках, размером с дыню и покрытых плотной мембраной, которые вырастали на их брюшке. Мед канка был очень сладким и питательным, и считался основным источником пищи в городах и деревнях Атхаса, одна из причин, почему канки разводились пастухами в пустых землях. Канки, выращеные таким способом, обычно также служили и вьючными животными, и их можно было продать за хорошую цену на городских рынках. Пастухи продавали и их экзоскелеты, которые использовались для производства недорогого оружия. Это оружие было не так плохо, но не слишком прочно, легко ломалось и его небходимо было часто менять. По всем этим причинам канки были важнейшей частью экономики Атхаса.

С другой стороны дикие канки, обычно не слишком агрессивные, могли быть очень опасны, когда основывали новый улей. Со своей юной созревшей королевой, находящейся вне улья и беззащитной, канки-солдаты становились очень агрессивными, и нападали на все, что появлялось радом с их стадом. У канков было много естественных врагов, таких как драки, эрдлу, птерраксы, три-крины и особенно антлоиды, которые любили забираться в их ульи прожорливыми толпами. В результате канки-солдаты всегда атаковали врагов вместе, пока рабочие собрались вокруг королевы и защищали ее своими телами. Если люди случайно оказывались на пути передвигающегося стада канков, те нападали и на людей, и могучие клешни солдат могли не только разрывать мясо и ломать руки или ноги, но и впрыскивать парализующий яд.

Канки не охотились на людей или гуманоидов, но если кто-нибудь, укушенный канком, падал и, парализованный, лежал без движения, солдат-канк мог решить, что это еда и приволочь его тело в стадо, где его и съедали. Канки двигались не слишком быстро и ели на ходу, в свое удовольствие. Быть парализованным и съеденным живыми канками было еще то удовольствие, особенно учитывая, что процесс мог длиться часами, если стадо было невелико. Риана подумала, что это не самое приятное будущее.

Канки плохо видели и не воспринимали никаких запахов, но зато они очень хорошо ощущали движение и улавливали малейшие колебания почвы. Легкие шаги по песку они обнаруживали в сотнях ярдов он себя. Халфлинги, которые могли двигаться по пустыне практически нелышно, могли приблизиться к канку на несколько ярдов и остаться им незамеченными, но Риана знала, что даже с ее подготовкой виличчи, она никогда не сможет так неслышно ступать. Эти канки узнают о них когда они будут самое меньшее в двух сотнях ярдов и немедленно переполошатся.

— Возможно тебе лучше подождать здесь, — сказал Сорак, жестом показывая ей оставаться на месте.

— И разрешить тебе остаться одному против их всех, — сказала она, хотя как раз сейчас ей совсем не хотелось подходить к ним.

— Это не я буду против них, а Скрич, — сказал Сорак. — И если окажется, что Скрич не в состоянии справиться с ними, помни, что я могу бежать намного быстрее тебя.

— С этим я не спорю, — сказала Риана. — Но если они окажутся достаточно близко, у тебя может не оказаться времени для бегства.

— Вот почему я собираюсь держаться подальше от них, пока мы не узнаем, отвечают ли они Скричу. Племя очень сильно, но не слишком любит спасаться бегством, даже если необходимо. Если мы разделимся, опиши широкий круг и иди на восток. Путешественник легко найдет тебя по следам.

Он пошел к стаду ровным шагом, плащ за его плечами раздувался под порывами ветра пустыни.

— Удачи! — сказала она ему вслед. — Будь осторожен!

Пока он шел к стаду, канки начали действовать как защищающаяся армия. Солдаты выдвинулись вперед и встали между Сораком и производителями пищи, которые в свою очередь окружили свою созревшую королеву. Они начали быстро постукивать своими жвалами, предупреждая чужака, звук при этом был такой, как будто ребенок стучит палкой по забору, только намного громче.

Сорак пошел медленее, когда подошел к ним. Риана заметила, что его осанка слегка изменилась и поняла, что Скрич вышел наружу. Она уже видела его раньше и легко распознала изменения, хотя большинство людей не заметили бы в эльфлинге никаких перемен. Движения стали чуть-чуть другие, и тело слегка изогнулось, вот и все. Но для опытного глаза Рианы, Сорак начал двигаться примерно так, как это делают животные. Его походка стала более плавной, поступь легче, все тело стало изгибаться при ходьбе, он скорее не шел, а крался. В его движениях появилось что-то кошачье, а потом его осанка изменилась и сильно изменилась.

Когда Скрич приблизился к канкам-солдатам, он стал двигаться рывками и толчками, согнулся, держа локти далеко от боков, руки вытянулись вперед, он почти уперся ими в землю. Он стал размахивать руками вверх и вниз, оставаясь в этой странной, очень неудобной позе, и Риана несколько секунд глядела на него, совершенно озадаченная тем, что он делает. Было такое ощущение, что он выполняет фигуры странного ритуального танца. Как если бы он пытался имитировать походку паука или, скорее… и тут она сообразила. Скрич имитировал поведение канака. Она слышала смешные звуки, выходившие из его горла, и осознала, что он пытается повторить, насколько ему позволяет анатомия эльфлинга, звуки, издаваемые жвалами канка.

Канки-солдаты, до этого быстро бежавшие к нему, внезапно остановились, заколебавшись. Скрич тоже остановился. Риана видела, как большие головы солдат озадаченно заходили вперед и назад. Она задержала дыхание, глядя на их крайнее изумление.

Канки были смущены так как им повстречалось что-то, что не было канком, но двигалось как канк. Звуки, исходившие изо рта этого странного сущестав не были теми звуками, которые они издавали сами, но очень похожи, и к тому же это был не быстрый сигнал вызова, а спокойный знак узнавания.

Риана увидела, как несколько канков-солдат резко бросились вперед, потом остановились и попятились. Скрич остался там, где он и был. Она смотрела, как он поднимает и опускает ноги, вверх и вниз, вверх и вниз, повторяя одни и те же движения в странном, рваном ритме, как будто танцуя танец с притопываниями и прихлопываниями, его руки и ноги одновременно дергались и подрагивали. Она вообще не понимала, что он делает, но это выглядело прелестно и удивительно. Потом, пока она смотрела в полном обалдении, несколько канков-солдат начали делать похожие движения, двигая своими многосуставчатыми ногами последовательно вверх и вниз, как если бы они бежали на месте. На этот раз они имитировали Скрича.

Один из них сделал серию смешных притоптываний, и остановился. Затем Скрич сделал свою серия притоптываний, немного других, и остановился. Затем несколько канков по очереди повторили этот забавный танец, и каждый раз Скрич повторял их движения, добавляя свои па.

Пока она смотрела, полностью захваченная этой пантомимой, Риана внезапно поняла, что они делают. Да они попросту разговаривают колебаниями, создаваемыми ударами их ног по земле. Она припомнила, как выращенные пастухами канки делали похожие движения на звериных рынках в Тире, и тогда она решила, что животные просто устали стоять без движения в своих тесных загонах, но теперь она поняла, что они разговаривали друг с другом. Скрич и канки-солдаты вели переговоры!

Пока она смотрела, агрессивность канков-солдат куда-то исчезла. Исчезли быстрые, грохочущие удары жвал, которыми они обменивались между собой, некоторые из них отвернулись от Скича и отправились обратно к производителям пищи и созревшей королеве. Те же, которые остались, отвернулись от Скрича, уставились друг на друга и начали свой танец с притоптываниями. Они говорят между собой, с восхищением поняла Риана.

Она не была уверена, что другие люди видели раньше такой способ общения между животными. Канков можно было контролировать псионически, и выращенных пастухами канков можно было натренировать так, чтобы они понимали команды, но никто и никогда не разговаривал с ними.

Спустя какое-то время несколько солдат, которые вернулись к созревшей королеве, привели одного из производителей пищи. Риана могла отличить его даже на расстоянии, потому что он был немного больше солдат, с более широким и округлым брюшком. Опять повторилась пантомима с притоптыванями, а потом Скрич повернулся и пошел по направлению к ней. Производитель пищи пошел за ним, подобно домашнему животному, которое покорно идет за хозяином, а остальные канки вернулись к своей королеве. Риана никогда не видела ничего, похожего на это. Она видела раньше, как Скрич общается с животными, но не с канками или похожих на них существами. Пока Скрич шел к ней, его походка слегка изменилась, и уже Сорак подошел к ней, улыбаясь во весь рот, канк-производитель пищи следовал за ним по пятам.

— Твой жеребец ждет, моя леди, — сказал он с лукавым поклоном.

— Если бы я не видела всю эту сцену своими глазами, я бы никогда не поверила в нее, — ответила она, изумленно покачивая головой. — Что Скрич…сказал им?

— А, это, — сказал Сорак, — он более или менее объяснил им, что у него с собой юная созревшая королева, но нет производителей пищи, чтобы заботиться о ней. Канки не общаются тем же способом, как мы это делаем, но, в сущности, это было то, что обсуждалось.

— И они просто отдали ему одного из производителей пищи? — спросила потрясенная Риана.

— Ну, «отдали» не совсем правильное слово, — сказал он. — Канки-солдаты обязаны защищать созревшую королеву, это инстинкт. И точно так же производители пищи обязаны заботиться о них. Они решили, что Скрич их товарищ, канк-солдат, хотя и немного странный, будь уверена, и хотя их основной рефлекс требует от них защищать свою собственную королеву, мысль о том, что есть другая королева, у которой есть только один канк-солдат и совсем нет производителей пищи, показалась им неправильной. В колонии с двумя королевами солдаты и производители пищи делятся таким образом, чтобы обе королевы получали нужные им заботу и защиту, и когда юная королева начинает взрослеть, колония делится, как это и произошло, и некоторые из них отправились с юной королевой строить новый улей. На ситуацию, которую нарисовал им Скрич, они могли отреагировать только одним единственным образом, их защитный инстинкт не дал им поступить иначе. Но в то же самое время, так как их стадо очень маленькое, тот же инстинкт требовал, чтобы все солдаты остались с королевой. У второй королевы, то есть у тебя, уже есть один солдат, то есть Скрич, но нет производителей пищи, вот так один производитель пищи и пришел к нам, чтобы помочь начать строить наш собственный улей.

Она просто уставилась на него, потом взглянула на канка, который тершеливо ждал за ним, потом снова на него. — Но я не созревшая королева, — сказала она. — А ты не канк-солдат.

Сорак пожал плечами. — Этот парень думает о нас именно так, — сказал он.

Она нервно облизала губы, потом опять уставилась на канка. — Но я не могу имитировать канка, как это делает Скрич, — ответила он. — Канк уже может видеть разницу.

— На самом деле он не слишком много видит, — сказал Сорак. — У канков вообще слабое зрение, а у производителей пищи в особенности. Кроме того, это вообще не имеет значения. Канк уже принял нас, как своих товарищей. Он уже связан с нами узами, на всю жизнь. Канки не гадают дважды и не передумывают. Они не слишком сообразительны.

— То есть он не повредит мне? — спросила Риана, по прежнему сомневаясь.

— Этот канк никогда не нанесет тебе ни малейшей обиды, — сказал Сорак. — Он думает, что ты созревшая королева. А за все годы эволюции канка, производители пищи делают только одно — заботятся о созревшей королеве, то есть о тебе.

— Что ты имеешь в виду, заботиться обо мне?

— Обеспечивать тебя едой, — сказал Сорак, указывая на вытянутые, покрытые мембраной мешки, покрывавшие брюшко животного. — Теперь ты можешь ехать всю дорогу до Нибеная и пить мед канка столько, сколько ты захочешь. — Он поднес кончики пальцев ко лбу и склонил свою голову, приветствуя ее. — Это самое меньшее, что я могу сделать для убийцы этого кошмарного тракса.

Риана улыбнулась. Но она все еще смотрела на канка с опасением. — Созревшие королевы не ездят на производителях пищи, — сказала она. — Разрешит ли он влезть на него?

— Производители пищи не спрашивают своих королев, они просто служат им, — сказал Сорак. — Кроме того, пока мы будем ехать, Скрич установит псионический контакт с этим канком. Было бы опасно даже пытаться сделать это со всеми ними, осбенно учитывая, что солдаты были очень возбуждены, но управление этим одним канком не представляет ни малейшей проблемы. Он не только будет ручным, как если бы вырос в пастушьем стаде, но и будет иметь тесную связь с нами.

Он подошел к канку и несколько раз тихонько шлепнул по хитиновой груди. Животное покорно легло на землю и Сорак протянул свою руку к Риана. Та неуверенно взглянула на жвалы канка, меньшие по размеру чем у солдат, но не менее устрашающие на вид, потом поставила одну свою ногу на край его панциря, перенесла вторую через его спину и уселась. Сорак взобрался на канка и сел позади нее. Округлый панцирь канка представлял твердое, гладкое, даже слегка скользкое седло, но расслабившись и распределив свой вес между округлыми чешуйками спины канка, Риана уселась достаточно удобно. Канк поднялся на ноги и побежал вперед, направляясь прямо на восток по диагонали от своего старого стада.

Его ровный аллюр был замечательно плавным, он только слегка покачивался на ходу, и Риана мгновенно привыкла к нему. Да, это было совсем другой вид путешествия через пустыню. Помимо всего прочего, это уменьшало опасности, которые могли им встретиться. Теперь их не могли ужалить змеи, на которые они могли бы наступить даже не заметив их, и глубинные черви тоже больше не грозили им. Редко какой глубинный червь был достаточно велик, чтобы проглотить канка целиком, но в любом случае они не ели канков. Глубинные черви не могли переварить этих гигантов, бронированных муравьев пустыни. Канки были крайне чувствительны к малейшим колебаниям почвы, что на корню убивало любую опасность от существ типа дюнного охотника, которые поджидали свои жертвы затаившись под песчаной поверхностью пустыни, хотя эта область пустых земель была, быть может, одним из самых опасных мест путыни, так как была покрыта низким кустарником, где было легко затаиться. Тем не менее канк мог почувствовать приближаюшуюся опасность задолго до того, как они бы узнали о ней.

Пока они продолжали свой постепенный спуск по слегка покатой местности, та стала постепенно изменяться вокруг них. Низкая растительность пустыни стала еще более редкой, все больше и больше стало пустых, обожженным солнцем мест. Небольшие рощицы деревьев пагафа также почти исчезли, а сами деревья стали меньше и более изогнуты к земле, чем те, что они видели раньше. Земля стало еще более плоской, без малейших пригорков, и пустыня, простиравшаяся перед ними, стала настолько печальной и безжизненной, что Риана сама почувствовала себя одинокой и незащищенной. Они были в самом сердце пустых земель, и Поющие Горы, поднимавшиеся позади их, казались очень, очень далекими.

Риану охватили беспокойные, мрачные предчувствия, пока они скакали по пустыне. На мили вперед, насколько она могла видеть, не было абсолютно ничего, взгляд безнадежно скользил по пустой земле. Город Тир остался далеко позади, в долине, и здесь не было никаких следов цивилизации. Само по себе это мало волновало Риану, но вот абсолютная пустота… Она выросла в Поющих Горах и никогда не была окружена цивилизацией. Однако был монастырь, ее единственный дом, были большие древние горные леса, которые заключали и ее и сестер в свои объятия. Здесь же, в пустых землях, она внезапно почувствовала себя как бы на дне огромного, умершего моря. Ничто из ее предыдущего опыта не подготовило ее к нервному потрясению, которое она испытывала видя так далеко…и не видя ничего.

Вокруг нее пустые земли уходили в бесконечность, где заканчивались смутной, едва различимой, неровной серой линией далеко на востоке. То, что она видела, могло быть только Горами Барьера, которые лежали по ту сторону пустых земель и за которыми находилась их цель, Нибенай. Весь этот путь, подумала она с неудовольствием. Весь этот путь. И нам придется пройти его…

Но пустыня вовсе не была пустой. Далеко от этого. Когда она оторвала взгляд от огромной пустоты далеко впереди них, она стала обращать внимание на пустыню вокруг себя, внимательно вглядываясь в землю перед собой. Эта была суровая, негостеприимная земля, но и она кишела жизнью, жизнью, которую она заметила только тогда, когда пристально вгляделась в нее.

То, что вообще что-то могло здесь расти, казалось чудом, но за многие годы здесь развились такие растения, которые были способны процветать даже здесь. Было уже не лето, приближался короткий и жестокий сезон дождей, и в ожидании его, дикие цветы пустыни начали цвести, чтобы быть способным забросить свои семена в почву в то короткое время, когда на поверхности будет немного воды. Эти цветы были, по большей части, очень малы и абссолютно не видимы даже на не слишком большом расстоянии, но вблизи они казались крошечными, но очень красивыми брызгами цвета пустыни. Редкие, стелящиеся побеги виноградной лозы цвели блестящими, лазорево-синими цветочками, а дикие пустынные лунноцветы покрылись круглыми желтыми соцветиями, которые, казалось, почти светятся. Приземистые кусты ложного агафари, которые не достигали в высоту и колена, зацвели маленькими гроздьями тонких, покрытых перьями розовых цветков, которые выглядели тонкими, как кристаллики льда, со множеством блестящих алых лепестков. Странствующие кусты, маленькие растения, не больше двух футов в высоту, выслали свои длинные, стелющиеся, волосатые побеги, которые собирали воду из утреннего воздуха и постоянно увеличиваясь, лезли по поверхности, пока не находили свою цель: пустую, свободную почву. Там оно пускали корни, и появлялось новое растение, а старое умирало. В предверии приближающейся весны странствующие кусты зацвели блестящими, оранжевыми, похожими на кустики цветами, которые дали им их имя.

На расстоянии пустыня казалась плоской и невыразительной, огромное, пустое и безжизненное место. Но вблизи она была по своему красива странной, волнующей красотой. Жесткие, редкие растения, растущие здесь, запасали воду надолго, их широко раскинувшиеся корни и колючее тело поддерживали жизнь во множестве грызунов и насекомых пустыни, которые, в свою очередь, были едой для рептилий, млекопитающихся и воздушных хищников типа острокрыла, которые парили над горячими песками. Это место совсем не походила на леса Поющих Гор, в которых Риана выросла, и хотя оно выглядело как другой мир, оно было по-своему прекрасно и полно жизни.

Они ехали уже долгое время, и все это время Сорак молчал. Так как он сидел позади нее на спине канка, Риана вначале решила, что он погрузился в беседу со своим внутренним племенем. Но он молчал чересчур долго, и Риана обернулась, чтобы посмотреть на него. Оказалось, что он просто сидит и внимательно смотрит вокруг. Выражение его лица выдавало внутреннюю тревогу и не было таким отстраненным и далеким, как в те моменты, когда он общался с другими своими личностями. Тем не менее он выглядел озабоченным.

— Я просто задумался, — сказал он, отвечая на ее взгляд, брошенный на него.

— О чем?

— Я чувствую себя здесь довольно странно. Я родился где-то здесь, в пустыне, и именно в ней я почти умер.

— Ты думаешь о своих родителях?

Он рассеянно кивнул. — Я спрашиваю себя, где они были и, если они еще живы, что с ними стало. Я спрашиваю себя, выбросили ли меня в пустыню по требованию племени, которое не приняло меня, или потому что моя мать отказалась от меня? Если дело в племени, разделила ли моя мать мою судьбу? А если она сама решилась на это, избавилась ли она от меня только для того, чтобы сохранить свой статус в племени? Я часто обдумываю это, но сегодня мои мысли что-то слишком мрачные. Это наверно пустыня. Она действует на меня странным образом.

— Да, я заметила, — сказала она. — Я тоже чувствую себя очень странно, хотя, конечно, и не так, как ты.

— А что ты чувствуешь? — спросил он.

Риана задумалась на мгновение, прежде чем ответить. — Ты знаешь, она заставила меня почувствовать себя очень маленькой, — сказала она наконец. — Пока мы не оказались здесь, я никогда не думала, что окажусь в таком огромном месте нашего мира, и о том, какие мы сами кажемся маленькими по сравнению с ним. Это очень волнующее, тревожное ощущение…вся эта безграничность и расстояние…и одновременно ты чувствуешь свое настоящее место в этом мире, в ходе вещей.

Сорак кивнул. — В Тире, когда я работал в игорном доме, пастухи пустыни часто приходили туда чтобы расслабиться после того, как они продавали своих животных торговцам на рынке. Они много говорили о пустых землях. Они говорили «Расстояние входит в твой глаз». Я никогда раньше не понимал, что они имели в виду. Город предлагал им много развлечений, там они могли вести намного более удобную и комфортабельную жизнь, но они никогда не оставались надолго. Они всегда возвращались в пустыню.

— В городе, говорили они, они чувствуют себя «взаперти». Расстояние пустыни входит в твой глаз. Ты привыкаешь к ее огромности, открытости, ты чувствуешь, что здесь есть место для тебя, здесь ты дышишь полной грудью. В городе слишком много народа, и ты становишься только частью толпы. А здесь ты ощущаешь самого себя, ты наедине с самим собой. — Он улыбнулся, — Или с нами, в моем случае. Тебе не нужно подстраиваться под сумашедший городской ритм. Твоя душа идет своим собственным шагом. Кроме того, когда слушаешь эту глубокую тишину, нарушаемую разве что слабыми вздохами ветра, открываются самые глубины твоего духа. При всех тех опасностях, которые можно найти здесь, пустыня для меня место чистоты и покоя.

Риана удивленно посмотрела на него. — Вот это речь, — сказала она. — Ты всегда так редко говоришь и рассказываешь о себе. Но ты, похоже, в душе…поэт. Бард не смог бы спеть лучше.

— Хм, возможно во мне есть что-то и от барда, — сказал Сорак. — А возможно, что моя кровь эльфинга бурлит, вернувшись в родную среду. — Он пожал плечами. — Что говорить? Я знаю, что чувствую себя странно довольным здесь. Леса Поющих Гор мой дом, однако здесь я чувствую себя так, как если бы очутился в месте, которому я принадлежу

— Возможно так оно и есть, — сказала она.

— Я на самом деле еще не знаю, так ли это, — ответил он. — Я знаю, что чувствую влечение к этим открытым пространствам и к тому спокойному одиночеству, которое они предлагают — конечно, не пойми меня так, что я не благодарен тебе за компанию — но в то же самое время я никогда не узнаю, чему я принадлежу, пока я не узнаю о своем прошлом.

Теперь они ехали в молчании, каждый из них думал о своем. Риана спрашивала себя, узнает ли Сорак когда либо о своем прошлом, а если и узнает, как это изменит его. Будет ли искать то племя, из которого он происходит, члены которого изгнали его? А если он и найдет их, что он будет делать? Когда Сорак наконец найдет загодочного адепта по имени Мудрец — если найдет — выполнит ли этот живущий отшельником волшебник его желание? Осквернители ищут загадочного сохранителя так же долго, как барды поют о нем песни. Сможет ли Сорак, не обладающий никакой магией, способной помочь ему в поиске, преуспеть там, где потерпели поражения могущественные короли-волшебники?

Интересно, подумала Риана, сколько времени потребуется Сораку на то, чтобы закончить свой поиск. Он решил открыть правду о своем рождении очень давно, столько времени, сколько она его знала, он никогда не сдастся легко. Она надеялась, что он сможет это сделать, ради него самого, и неважно, сколько времени займет их поиск. Это была не та жизнь, на которую она надеялась, когда она впервые осознала, что любит Сорака, но по меньшей мере они вместе, и близки так, насколько вообще возможно для них быть близкими друг другу. Ей хотелось бы большего, конечно, но она была удовлетворена и тем, что у нее есть.

Сорак, с другой стороны, не удовлетворится никогда, пока не найдет ответы на вопросы, которые терзают его с детства. До Нибеная еще далеко, и это только промежуточная цель их путешествия. Совершенно невозможно понять сейчас, куда заведет их дорога. Но, если подумать, куда-нибудь их дорога точно приведет. Они оба поклялись следовать Путем Друида и Дорогой Сохранителя, и хотя Риана и нарушила свой обет как монахиня-величчи, свою клятву сохранителя она будет хранить до тех пор, пока не умрет. Она и Сорак, два сохранителя, направлялись в область осквернителей, королевство, которым управлял Король-Тень. Ворота Нибеная легко откроются перед ними, но вот выйти из них будет намного сложнее.

Ехать на канке намного быстрее, чем идти пешком, и к полудню они уже достигли той точки, где караванная дорога, ведущая из Тир на юго-восток, пересекалась с их путем. Теперь ехать стало совсем просто, канк весело бежал по широкой, хорошо утоптанной дороге.

Наверх вышел Поэт и запел песню, которую обычно пели сестры, работая в монастыре. Риана присоединилась к нему, с удовольствием вспомнив старое время, и Поэт слегка изменил тембр голоса, их голоса слились в идеальной гармонии. Риана знала, что она была, в самом лучшем случае, весьма средняя певица, но голос Поэта был бесподобен. Сорак вообще не умел и не любил петь. Он был мрачен по натуре и не чувствовал свой голос так, как хотелось бы, но Поэт использовал тоже самое горло Сорака без всяких запретов и мрачных мыслей, его голос буквально парил над пустыней. Он был достаточно искуссен и для того, чтобы добиться гармонии их голосов, в результате они оба звучали просто великолепно и Риана почувствовала, как у ней на душе полегчало, пока она пела. Даже канк, казалось, оценил их усилия, его аллюр стал в точности соответствовать ритму их песни.

Когда они закончили, Риана даже рассмеялась, ее охватило радостное возбуждение. Пустыня уже не казалась ей таким безжизненным местом, она позабыла все свои тревоги, хотя бы ненадолго. В начале дня, ощутив огромность пустыни, простершейся перед ними, Риана просто испугалась ее — такой маленькой, одинокой и незначительной показалась она самой себе. Теперь же, увидев пустыню глазами Сорака и наполнив ее своей песней, она больше не чувствовала себя такой уж маленькой. Она разрешила себе вдохнуть сухой ветер пустыни и он наполнил ее спокойствием. Она почувствовала себя удивительно свободной и наслаждась широкими, открытыми пространствами пустых земель, и их безграничная перспектива больше не пугала ее, а скорее подбадривала. Возможно, что на нее просто накатил запоздалый эффект битвы с траксом, когда она стала лицом к лицу со своим страхом и победила его, возможно сыграла свою роль и плавное, убаюкивающее движение их канка, которое успокоило ее разыгравшиеся нервы, а возможно это было удовольствие от пения, а скорее всего все это вместе — или что-нибудь еще, совершенно непонятное. Но она победила пустыню, а пустыня ее. Она заключила мир с ней и с самой собой.

Когда темное солнце начало опускаться за горизонт, вдали они увидели оазиз, обозначенный высокими и стройными пальмами пустыни и большими, раскидистыми деревьями пагафа с широкими, величественными кронами — полными и сочными, так как у дерева было много воды — их силуэты темнели в оранжевом небе. Они приближались к Серебряному Источнику.

— В оазисе мы будем не одни, — сказал Сорак.

Она взглянула на него, подняв брови.

Он улыбнулся и показал на дорогу перед ними. — Опять ты погрузилась в свои мысли и не смотришь кругом. Совсем недавно здесь прошел караван. След еще свежий.

— Не очень-то честно с твоей стороны ругать меня за то, что я не заметила такие вещи, — сказала она, — так как ты можешь отдаться своим мыслям на любое время, а Наблюдатель не пропустит ничего.

— Верно, — сказал Сорак. — Действительно, это нечестно с моей стороны. Извини.

— Было бы неплохо увидеть других людей, — сказала она. — В караване должны быть запасы еды, и мы сможем обменять мед нашего канака на нужную нам провизию.

— Я больше заинтересован в том, чтобы услышать новости из Нибеная, — сказал Сорак.

— Но этот караван на дороге, ведущей из Тира, — сказала Риана.

— А может быть, что он вышел из Алтарука, то есть он идет в Галг. В любом случае, торговые дома имеют очень широкие интересы по всему миру, и их караваны странствуют повсюду. Не сомневаюсь, что у них есть самые последние новости из всех городов.

Пока солнце садилось, они подъехали ближе, так что стали слышны звуки музыки, доносящейся из оазиса, и заодно они ощутили запах готовящегося мяса. Их жеребец побежал быстрее, так как ощутил недалеко от себя выращенных пастухами канков, которые обычно использовались в караванах для перевозки грузов. Когда канк добавил прыти, Риана вспомнила, что Сорак говорил о канках как о «медленно-движущихся» созданиях. Возможно так и было для эльфлинга, который мог мчаться как ветер, но сама Риана была очень довольна тем, что осталась позади, пока Скрич общался с дикими канками-солдатами. Она никогда не смогла бы убежать от них, если бы они напали на нее.

Вскоре они могли уже различить силуэты людей, ходивших по лагерю и увидеть пламя их лагерных костров. Когда они были уже совсем близко, перед ними выросли наемники, нанятые для охраны самого каравана и его дорогостоящего груза. Они были очень встревожены и не без причины. Из всего, что они знали, Сорак и Риана могли оказаться разведчиками бандитской группы, задумавшей ограбить караван. Все хорошо знали, что банды мародеров стараются внедрить в караваны своих людей под видом одиноких паломников или путешественников. На самом деле Сорак как раз разоблачил такой заговор в Тире, и спас один из караванов большого торгового дома, которого поджидала в засаде банда мародеров из Гор Мекилота. Странствующие кланы эльфов тоже были печально известны тем, что время от времени нападали на караваны, так что наемники должны были держать ухо востро, чтобы не дать никому из них не малейших шансов.

— Остановитесь где стоите и назовите себя, — выкрикнул один из наемников, когда они подощли поближе.

Сорак остановил канка и ответил, — Мы просто два паломника по дороге в Нибенай.

— Сойдите на землю и подойдите ко мне, — сказал наемник. Остальные стояли, держа оружие наготове и готовые напасть, если заметят малейший намек на предательство.

Риана обратила внимание, что они широко рассредоточились по местности и не спускали глаз не только с них, но с дороги за ними и заодно со всех окрестностей, на тот случай, если их появление означает подготовку к атаке группы бандитов. Эти люди хорошо знают свое дело, невольно подумала она, но это было ясно заранее. Богатые торговые дома могли позволить себе нанять самых лучших воинов. Само существование таких домов зависело от караванной торговли, и они не знали, что такое экономия, когда думали об их защите.

Караваны делились на две большие группы: быстро-движущиеся и медленно-движущиеся. Преимущество быстро-движущегося каравана, типа этого, было в том, что путешествие занимало меньше времени, и поэтому было более выгодно. Места в караване продавались пассажирам, путешествующим из одного города в другой, и в стоимость поездки обычно входила аренда прирученного канка для езды, плюс еда и вода на всю дорогу. Были и места первого класса, которые предлагали намного более комфортабельную поездку за намного большие деньги, естественно. Зато медленно-движущиеся караваны брали намного больше груза, и так как из-за своей неторопливости были больше уязвимы для атак бандитов, они использовали огромные, бронированные повозки, которые тянули ящерицы-мекилоты. В результате за исключение наемных охранников и погонщиков, все остальные постоянно находились внутри этих огромных крепостей на колесах. Такая практика имела как преимущества, так и недостатки. Это были медленное и ленивое путешествие, пассажиры практически не выходили из повозок. Внутри этих повозок сразу становилось ужасно жарко, несмотря на открытые для вентиляции отверстия, и зачастую те, чьи ноздри не могли выносить слишком специфических запахов, были просто не в состоянии находиться достаточно долго в этих закрытых помещениях. Мекилоты были огромными, неторопливыми созданиями, которых было нелегко остановить и еще труднее заставить начать двигаться, так что погонщики не любили останавливаться, и перерывы на отдых были очень и очень редки. Гигантов-мекилотов было не так просто контролировать. Даже их погонщики-псионики могли лишиться части руки или ноги, если беззаботно оказывались в пределах досягаемости длинного языка мекилота. В результате большинство путешественников предпочитало покупать места в быстро-движущихся караванах, хотя это и означало определенный риск во время пути.

Когда Сорак и Риана подошли к капитану наемников, они сумели получше рассмотреть всю его команду, а наемники получше рассмотрели их. Это была смешанная группа, составленная в основном из людей, хотя было и несколько полукровок. Все они были хорошо вооружены, от них веяло силой и здоровьем. Риана знала, однако, что здесь находятся далеко не все наемники. Некоторые, безусловно, стояли в пикетах по границам оазиса, другие охраняли товары каравана от пассажиров со слишком ловкими пальцами или отдыхали в лагере.

Это был большой караван, состоявший не только из длинной вереницы тяжело-нагруженных вьючных канков и тех, которых использовали для езды, но и из легких, частично открытых повозок, которые тащили запряженные канки. Это означало, что с караваном путешествуют несколько важных персон.

Когда Риана более внимательно оглядела лагерь, разбитый в оазисе, она удостоверилась в своих подозрениях, когда заметила несколько больших, комфортабельных шатров, разбитых под пальмами, и несколько стражников, охраняющих их. Пока она разглядывала эти шатры, человек, одетый в плащ вышел из одного из них, посмотрел в их направлении и пошел к ним неторопливым шагом. Несколько стражников составляло его эскорт.

— У тебя очень симпатичный меч, паломник, — сказал капитан наемников, внимательно оглядев Сорака.

— Даже паломник должен уметь защитить себя, — ответил Сорак.

Капитан наемников, опять взглянув на меч, сказал, — Мне кажется, что это чересчур хорошая защита. Судя по форме ножен, это совершенно необычный меч.

Так оно и есть, подумала Риана, и если бы капитан был эльфом, а не человеком, он немедленно распознал бы Гальдру, легендарный меч старинных эльфийских королей.

— Могу я увидеть его? — спросил капитан.

Сорак протянул руку к рукоятке, но немного заколебался, когда увидел, что остальные наемники напряглись. Медленно, не торопясь, он вытащил Гальдру из ножен. Его вид его произвел обычную реакцию среди наемников.

— Сталь! — воскликнул капитан, уставившись на искуссно украшенный клинок. — Да этот меч стоит целое состояние. Как такое возможно, что простой паломник носит такой меч?

— Это подарок от очень мудрого старого друга, — ответил Сорак.

— Неужели? И кто же этот друг?

— Госпожа Варанна, аббатисса монастыря виличчи.

И это вызвало оживленную реакцию наемников, они стали быстро и оживленно шептаться между собой.

— Молчать! — скомандовал капитан, и все немедленно подчинились. Он снова взглянул на Сорака. — Виличчи — женский орден, — сказал он. — Хорошо известно, что монахини не пускают мужчин в свой монастырь.

— И тем не менее Сорак вырос там, — сказала Риана.

— Сорак? — Одетый в плащ человек вышел из-за спины капитана. Его охранники положили руки на рукоятки своих обсидиановых мечей, но не вытащили их. — Я знаю это имя. Не ты ли предупредил о готовящейся атаке на последний караван из Тира?

— Я, — сказал Сорак.

— Может быть он хочет что-то выиграть, называя себя так, поди знай, правда это или нет, — сказал капитан. — Как мы может проверить, что он не врет?

— Есть очень хороший путь, — ответил человек в плаще. — Не будешь ли ты так любезен и поднимешь капюшон твоего плаща?

Сорак опустил меч в ножны и сделал то, о чем его попросили. Увидев черты его лица и заостренные уши, стражники опать не смогли удержаться и оживленный шепеток побежал среди них.

— Эльф! — сказал один из них.

— Нет, он недостаточно высок, — ответил другой.

— Тогда полуэльф.

— Нет, — сказал человек в плаще. — Он эльфлинг.

— Эльфлинг? — спросил нахмурившийся капитан.

— Частично эльф, частично халфлинг, — объяснил одетый в плащ.

— Но, милорд, этого не бывает, — запротестовал капитан. — Все знают, что эльфы и халфлинги смертельные враги.

— И тем не менее, это правда, — сказал человек в плаще. — И он тот, кем он себя называет. Я уже встречался с ним, раньше.

— А, вы были в Хрустальном Пауке, — сказал Сорак, внезапно припомнив этого человека.

— И много проиграл, насколько я помню, — сказал с улыбкой человек в плаще. — Но мои потери были бы намного больше, если бы ты не разоблачил шулера, который обманывал меня. Ничего удивительного, что ты не вспомнил меня сразу, там было много народу. Тебя, с другой стороны, трудно забыть. — Он повернулся к капитану наемников. — Эльфлинг — друг торговых домов, Капитан. Кроме того, как бы я не уважал твое боевое искусство, тебе лучше не пытаться скрестить с ним свой клинок. Я видел его в деле. На самом деле, всей твоей роте было бы очень нелегко справиться с этими двумя, или ты не обратил внимание, что его товарищ — монахиня-виличчи?

Капитан, который до этого не спускал глаз с Сорака, вгляделся в Риану. — О, прошу прощения, миледи, — сказал он, слегка склоняя голову в уважительном поклоне. — И твоего, эльфлинг. Если Лорд Энке ручается за тебя, мой меч к твоим услугам. Разреши мне лично проводить тебя в лагерь. — Он щелкнул пальцами. — Присмотрите за канком.

Один из наемников поторопился выполнить его приказание, но Сорак поймал его за руку, когда тот проходил мимо. — Я бы не делал этого, если бы был на твоем месте, — сказал он.

— Я сумею справиться с глупой тварью, — уверенно сказал наемник, осводился и подошел к канку. И немедленно отпрыгнул от него с криком изумления, едва не оставшись без руки, когда канк попытался достать его своими огромными клешнями.

— Я же предупреждал тебя, — сказал Сорак. — Канк дикий.

— Дикий? — потрясенно переспросил наемник.

Сорак дал возможность Скричу на мгновение выйти наружу, и тот подал псионическую команду канку присоединиться к другим канкам каравана. Когда большое насекомое отправилось к своим прирученным собратьям, Сорак опять занял свое место и сказал, — Присмотри только, чтобы у него было достаточно еды. Да, и посоветуй погонщикам держаться от него подальше.

— Ты полон сюрпризов, — сказал Лорд Энке. — Пошли. Я приглашаю тебя в свой шатер. И, конечно, я приглашаю и вас, монахиня.

— Вы из Дома Энке, я полагаю? — спросил Сорак.

— Я и есть Дом Энке, — ответил их хозин, когда они шли к его шатру, сопровождаемые двумя наемниками и капитаном. — Мой отец, Лорд Энке Старший, патриарх нашего дома, но он уже стар и не в состоянии вести дело. Я занимаюсь всеми делами дома уже два года, и, кстати, у меня была небольшая доля в товарах того каравана, который ты спас от мародеров. Я не слышал об этом, пока не повстречал тебя в Хрустальном Пауке. Потом мне бы хотелось показать тебе свою признательность, но ты уже уехал из города. Да-а, твой отъезд получился весьма шумным, должен я добавить.

— Шумным? — спросил Сорак.

— Все только и говорят о том, как ты разрушил план темпларов захватить власть в городе. Тебя еще долго не забудут в Тире. Любой расскажет о Сораке, кочевнике, и еще добавит, что он твой лучший друг. Я думаю, что ты положил начало легенде.

— Значит вы уехали из Тира после нас, — сказала Риана, нахмурившись. — Как так получилось, что караван обогнал нас, да еще по более длинной дороге?

— Потому что караван вышел не из Тира, — сказал Лорд Энке. — Он вышел из Галга, прошел через Алтарук и теперь он по дороге в Урик. Я поскакал вперед вместе с частью роты наемников, чтобы повстречать его у источника, Вы уже видели мои экипажи. Я сам спроектировал их. Они очень легки и могут ехать очень быстро. А в наше время надо ездить очень быстро, если хочешь обогнать конкурентов.

— У вас бизнес в Урике? — спросил Сорак. — Разве это сейчас не опасно?

— Ты имеешь в виду, что Король Хуману точит зубы на Тир? — Лорд Энке пренебрежительно повел рукой. — Торговые дома вне политики. И Хуману не может позволить политическим соображениям мешать торговле. Его экономика опирается на наши дома. У нас, в торговой гильдии, есть одна добрая старая пословица: «Рано или поздно, любой делает бизнес с любым.» Торговые дома процветают даже во время войны. В некотором смысле мы сильнее любого короля-волшебника. Естественно, это должно остаться между нами.

Пока они шли через лагерь, народ, собравшийся около костров с готовящейся едой, поворачивался и глядел на них во все глаза. Красивый, молодой Лорд Энке, в его прекрасном, украшенном вышивкой плаще представлял из себя импозантное зрелище, но Риана понимала, что именно она и Сорак привлекали всеобщее внимание. Большинство из тех, кто собрался вокруг костров, были служащие торгового дома, ветераны-наемники или погонщики канков, но попадались и путешественники, купившие себе места в караване, и встреча в пустыне с другими путешественниками, а особенно с двумя людьми, едущими одни, без каравана, была не самым частым событием.

Риана, со своей стороны, старалась не обращать внимания на их надоедливые взгляды. Она сморщила свой нос, ощутив запах поджаренного мяса, доносившийся от вертелов, протянутым над каждым костром. Но, одновременно, она с удивлением обнаружила, что этот отвратительный запах пробудил ее собственный аппетит.

Наконец они дошли до роскошного шатра Лорда Энке, который был больше, чем некоторые дома в трущобах Тира, и один из стражников открыл им входной клапан. Внутренняя часть шатра был разделена на две комнаты, отделенные друг от друга красивым ковром, висевшим между ними. Они оказались в комнате со столом, несколькими стульями, лампами, принадлежностями для письма и множеством свитков.

— Мое походное бюро, как оно есть, — объяснил Энке, приглашая их в большую по размеру заднюю комнату шатра. Он откинул ковер. — Пожалуйста, устраивайтесь и чувствуйте себя как дома. Мы собираемся обедать. Сделайте мне одолжение, присоединитесь к нам.

Когда Сорак и Риана проскользнули под ковром, который Энке откинул в сторону, они оба остановились и с изумлением уставились на то, что ожидало их. Задняя комната шатра была намного больше, чем передняя, пол в ней была покрыт прекрасным толстым ковром из Драя, замечательно сделанным. Несколько зажженых медных подвечников, расположенных вокруг комнаты, давали теплый, уютный свет, дым из них закручивался колечками и выходил через отверстие в крыше шатра. Сладкий, острый запах горящих листьев лунноцвета, выходивший из подсвечников, не только освежал воздух внутри шатра, но также прогонял надоедливых насекомых. Красивые и удобные подушки были разбросаны вокруг длинного, низкого стола, стоявшего в центре комнаты. Стол возвышался только на фут над полом шатра и был весь уставлен посудой, которая могла соперничать с посудой любого из королей-волшебников. На нем было несколько бутылок вина, графинов с водой, кувшинчиков с медом канка, и горшечков с дымящимся горячим чаем, сделанном из растений пустыни. Ясное дело, Лорд Энке любил путешествовать не только быстро, но и с удобством. Однако их внимание привлекло не богатство шатра, но люди, которые находились в нем. Они сидели на подушках вокруг стола, двое мужчин и одна женщина.

Один из мужчин был намного старше остальных, с длинными седыми волосами и еще более длинной, хотя и хорошо ухоженной бородой. Его лицо было худым и высохшим, но в его блестящих голубых глазах еще светилась энергия и настороженность. Он был одет не менее роскошно, чем сам Энке, хотя и более скромно, а его голову украшал тонкий серебряный обруч для поддержания волос, украшенный знаками Дома Энке.

Другой человек был намного моложе, возможно едва за двадцать, с раскошными темными волосами, спускавшимися ниже плечей, с небольшой, хорошо расчесанной узкой черной бородой и усами, которыми он, без сомнения, обзавелся только для того, чтобы выглядеть старше. Куртка из кожи эрдлу едва прикрывала его мускулистую грудь, а мускулы на его руках могли бы сделать честь любому стражнику, на нем были полосатые бриджи из кожи кирра и высокие сапоги. Его осанка и украшения выдавали юношу из благородной семьи, что и подчеркивал украшенный драгоценностями кинжал, висевший на поясе.

Но самой необычной из всех троих была женщина. Она была еще молода, примерно ровестница Риане, и очень красива, с длинными прекрасными белыми волосами, ниспадавшими ей на плечи. Ее глаза были рокового синего цвета, а с красотой ее лица могло соревноваться только совершенство ее тела. Ее грудь поддерживала красивая голубая шелковая повязка с изысканными серебряными вставками, на ней была юбка, спускавшаяся ниже ее полных бедер, с глубокими разрезами с каждой стороны, дававшая максимальную свободу в движениях и заодно открывавшая ее длинные, совершенные ноги. На ее голых, чистых ногах не было никаких мозолей, а на ее нежные лодыжки были надеты золотые браслеты, как, впрочем, и на ее руки и запястья.

— Сегодня ночью у нас гости, мои друзья, — сказал Лорд Энке, — которых я пригласил к нашему скромному обеду. Позвольте представить вам Сорака Кочевника, о котором я уже рассказывал вам, и его подругу, Монахиню… о простите, миледи, но я как дурак забыл спросить ваше имя.

— Риана.

— Монахиню Риану, — сказал Энке, слегка кланяясь ей. — Мои извинения. Разрешите представить вам Лиануса, Главного Бухгалтера Дома Энке, — более старый мужчина кивнул им, пока Энке представлял его, — Виконта Ториана, члена знатнейшей семьи Галга, — темноволосый молодой человек ответил на их поклон едва заметным наклоном головы, — и последнюю, но не менее значительную, Ее Высочество Принцессу Коранну, младшую дочь самой младшей Королевы-Консорта Его Высочайшего Королевского Величества Короля-Тени Нибеная.