"Жесткая проба" - читать интересную книгу автора (Дубов Николай Иванович)20Деловито сопящие карапузы занимались в сквере извечной своей работой: лепили песочные пирожки, строили дома. Алексей присел на скамейку. Тело изныло от усталости, ноги горели. Следовало пойти в общежитие, но он слишком устал. Устал и ходить и думать. К ребятишкам подходили мамы, отряхивали с них песок и уводили домой – уже смеркалось. Детская площадка опустела. Алексей почувствовал жажду, подошел к киоску с газированной водой. Руку сто со стаканом воды ухватили цепкие пальцы. Рядом стоял Олег Витковский. – Кто ж эти помои пьет? Ты же рабочий класс! А что сказал талантливейший поэт нашей эпохи? «Класс, он жажду заливает квасом? Класс, он тоже выпить не дурак...» Олег улыбался. От него несло водочным перегаром, крылья носа и виски у него побелели. – Что смотришь? Думаешь, я на газу? Витковский всегда был неприятен. Сейчас он был ненавистен: он был сыном того Витковского, который выгнал Алексея с работы... Хоть этому дать в морду! Алексей медленно поставил стакан обратно. – Слушай, Горбачев, ты ж мировой парень! Что ты из себя монаха строишь? За это денег не платят, орденов не дают. Знаешь, есть такой анекдот: приходит один... Сбиваясь и похохатывая, Олег рассказывал, но Алексей не слушал. В морду не трудно... Ну, сорвешь зло, а потом?.. Может... Может, рассказать? Пускай поговорит с отцом, объяснит... Меня не захотел слушать, но если сын объяснит как следует, подробно и про баптистов, и про дядьку, про «Футурум» – он же увидит, что всё враки, выдумки того гада... – Мне с тобой поговорить надо. – Так в чем дело? Пошли! – Давай тут. – Всухую? За кого ты меня держишь? Пошли в пельменную, там посидим, а потом у меня есть один вариант... – Олег многообещающе ухмыльнулся и подмигнул. Алексей только теперь вспомнил, что с утра ничего не ел. – Ладно, пойдем. В форточке гудел вентилятор, громкоговоритель грохотал, сидящим приходилось перегибаться через столики и кричать, чтобы услышать друг друга. Синие полосы табачного дыма колыхались над головами разомлевших от водки и духоты людей. Олег и Алексей сели за столик у стены против входа. Над ними в огромной тяжелой раме оранжевые космы волн вздымались к желтому солнцу. – Произведение, а? Мировая вещь! – кивнут Олег. – Клавочка! – Он обхватил проходящую официантку за место, где у неё когда-то была талия. – Сработай нам поллитровочку... – Я пить не буду, – сказал Алексей. – А кто будет пить, кто? Разве это называется пить? Ладно, для начала дай нам две полуторки с прицепом. Только в графинчиках, как полагается. Ну, селедочки, пельменей и всё тому подобное, сама знаешь... Ты, может, стесняешься насчет монеты? У меня хватит, будь спок! – Он показал пачку денег. Алексей не знал, с чего начать, озирался, разглядывал посетителей. Столики были заставлены пивными кружками, бутылками и едой. Под ложечкой уже не сосало, а жгло и резало. Клавочка принесла графин с водкой и кружки с пивом, расставила металлические тарелки с закусками. – За дружбу! – разливая водку, сказал Олег. – Я лучше пива. – Кто пьет пиво? Извозчики! И тех нет... Пиво не пьют, им запивают. Ты что, маленький? Выпьем, потом поговорим... Водка обожгла рот и горло. – Пивком, пивком! – деловито подсказал Олег. Алексей выпил пива. – Ну вот, порядок. – Олег в свою очередь выпил водку, запил пивом. – Вообще говоря, между первой и второй не дышат... Ну, у тебя тренировки нет – закуси. Алексей проглотил кусок жесткой от уксуса селедки. По телу разлилась теплая волна, поднялась к голове. Галдеж в пельменной, грохот громкоговорителя стали как бы тише. Кто его знает, может, этот Олег не такой уж плохой парень? В конце концов, что он ему сделал? Когда-то в детстве разок подрались. Велика важность. Кто в детстве не дрался? – Сейчас мы это прикончим, захватим еще горючего и пойдем в одно место... Есть тут одна... Пластинки у неё – закачаться! Морячки прихватили. Из Западной Германии. Ударник и шесть саксов. Сила, представляешь?.. Пам-па-па-пап-пап-пап... – Олег начал напевать в судорожном, спотыкливом ритме, пристукивая донышком кружки по столу, потом спохватился, снова налил в стопку водку. – Знаешь, есть мировой тост: «Дин скол, мин скол, аллавака фрика скол!» – Это по-каковски? – Кажется, по-норвежски, моряк один научил. «За тебя, за меня, за всех девушек!» Здорово, а? Ну, давай... «Не за всех, за Наташу!» – подумал Алексей и выпил. – До конца, до конца, не будь бабой. Алексей допил. Теперь уже было не так трудно и противно. Он сам налил пива и запил. Минуту спустя горячая волна снова разлилась по телу. Пальцы стали неловкими – Алексей хотел подцепить кусок селедки и промахнулся. – Я больше пить не буду. – Что ты! Мы еще по полтораста не выпили... Алексей гонял вилкой пельмени по жестяной тарелочке и думал, с чего начать. Наверно, лучше не сразу, подойти издалека... – Слушай, ты в бога веришь? – В бога? – Глаза Олега остановились. – Что я – сдурел? Я, если хочешь знать, ни во что не верю! – Как это – ни во что? – А так: дни скол, мин скол, аллавака фрика скол!.. И всё! И точка! А всё остальное – до лампочки! – Это ты врешь. – А чего бы я врал? Что я, кого боюсь? Да я никого не боюсь! Плевать я на всех хотел! – В духоте пельменной Олега быстро развозило. – И плюю... Давай выпьем и наплюем на всё! Алексею есть уже не хотелось. Мысли сделались легкими, ускользающими, удерживать их становилось всё труднее. – Мне тоже ребята говорили: «Плюнь!» – И правильно! – Не могу. – Ну и дурак! Что ты, сто лет будешь жить? Да сколько б ни жил. Ну и дурак! – повторил Олег. – Или притворяешься... – Я не притворяюсь. – Все притворяются! И врут. А я – нет. Если хочешь знать, я – самый честный! – Ладно, – сказал Алексей. Пьяный спор уводил слишком далеко в сторону. – Я с тобой не об этом хотел... – Так и я не об этом! – подхватил Олег. – Я тебе, как другу... Понимаешь, как другу! Постой... Выпили ещё? Выпьем! Вот так... Я тебе, как другу, советую: брось ты это дело! – Что бросить? – Ну, ты там вкалываешь, в вечернюю школу ходишь... На черта тебе это надо? Живешь, как арестант... Ты же настоящий парень! – А как жить надо? – Как умные люди живут! Ну вот – я. Мог поступить в институт? Мог. Ну, там конкурс, медалисты... Плевать! Мой старик это бы дело устроил. А я не пошел. Что я потом с этого буду иметь? Вкалывай, как ишак, за это тебе семьсот в зубы и – будь здоров? – А сейчас ты сколько получаешь? – Я не получаю, я беру. – Но ты же работаешь? – Я? А зачем мне это надо? Работа дураков любит, пускай работяги и надрываются... Я и так проживу. – И отец не возражает? – А что отец? У меня старик ушлый, он тоже своего не упустит. Ему за пятьдесят, а он ещё дает дрозда... Ну и правильно! Жить надо весело. – А на что? – Найдется, надо только шевелить извилинами... Понимаешь? – Нет. Если все так будут рассуждать... – Кто все? Все не рассуждают. – Погоди! Люди работают, строят коммунизм... – Детка! Ты меня хочешь агитировать? Не надо, я в коммунизме больше понимаю. Они ещё строят, а я уже в коммунизме – получаю по потребностям. – Не работая? – Чудак! Что я тебе, рабочая скотинка, чтобы ишачить? Теперь Алексей не слышал никакого шума, не видел ничего, кроме бледной самодовольной рожи Олега, по которой змеилась презрительная ухмылка. – А кто же ты? Шкура? – Постой... – Значит, все пускай работают, а ты нет? Все – рабочая скотинка, а ты кто? Все на тебя, гада, должны работать, чтобы ты жил весело?! Опираясь о столешницу, Алексей поднялся. Он не замечал, что уже давно кричит и окружающие слушают. Олег вскочил, ухватил его за руку. – Погоди, ты не так понял... – Я тебя хорошо понял... Уйди, гнида! Алексей рванул руку, Олег не удержался на ногах, рухнул на стол. Жестяные тарелки, вываливая на него содержимое, попадали. – Крепко! – с удовольствием, во весь голос отметили за соседним столиком. Там сидело четверо молодых рабочих. – Погоди, ты у меня получишь! – трясущимися губами проговорил Олег, но тут же попятился к стене и побледнел ещё больше. Задевая стулья сидящих, Алексей вернулся, сунул руку в карман. – На, подавись! Я на твои не пил... Он швырнул в лицо Олегу смятые бумажки, никелевая мелочь брызнула в стенку, на стол. – Врежь этому тарзану как следует! – с вожделением сказал тот же голос. Алексей повернулся и, покачиваясь, толкая сидящих, пошел к выходу. Олег проводил его ненавидящим взглядом, с пьяной старательностью отряхнул костюм. – Ух, я ему сейчас сам приварю! – пообещал голос. Над соседним столиком приподнялась голова и плечи говорившего. – Брось! – ухватили его за руки товарищи. – Не марайся. Его и так уже можно ложками собирать... Опасливо оглядываясь, Олег отодвинулся, сунул подбежавшей Клавочке деньги и пошел к выходу. У двери он оглянулся, стараясь рассмотреть и запомнить лицо грозившего. Тот заметил это и снова начал приподниматься. Олег захлопнул за собой стеклянную дверь. |
|
|