СТРАННЫЙ ПОПУТЧИК

К рассвету Фасолька, Горох и Жёлудь были уже далеко от города задранных носов. С каждым шагом друзья всё меньше и меньше думали об опасности, а когда взошло солнце, они даже запели: такое у всех было чудесное настроение. Но вот на одном из поворотов дороги они увидели, что кто-то лежит и стонет.

— Наверное, это ловушка, — сказал Горох. — Не думаю, — отозвался Жёлудь и, соскочив с коня, крадучись пошёл взглянуть.

Посреди дороги шевелилась облепленная пылью, чуть живая Чечевица. Она была страшно избита, искусана, руки и ноги у неё были связаны.

— Ой, умру! — кричала бедняжка не своим голосом. — Ой, как они избили меня! Я не выдержу!

Жёлудь взял Чечевицу на руки, положил у обочины, обтёр пыль и, отвернув фляжку, влил в рот бедняги глоток воды. Фасолька тут же перевязала её избитые бока, но Чечевица не переставала кричать. Иногда она вскрикивала так громко, что приходилось зажимать уши.

— Перестань орать и скажи, как ты тут очутилась? — спросил Горошек.

— Я бежала… Мыши догнали меня… Избили, связали и бросили посреди дороги. Лучше убейте меня, только не оставляйте здесь!..

Друзья призадумались. Неужели мыши опередили их? К тому же что делать с раненой Чечевицей? Коней только два, а беглецов уже четверо.

— Послушай, Чечевичка, а давно ли здесь были мыши?

— Не помню, они у меня всю память отшибли. Ой-ой-ой!

— Эх, была не была, возьмём тебя с собой, но смотри!.. — предупредил Жёлудь.

Сын Дуба посадил Чечевицу на своего коня, а сам, ухватившись за стремя, побежал рядом. Горох последовал его примеру и точно так же катился рядом с Фасолькой. Вскоре Бегунок догнал товарища и показал кусочек бинта.

— Зачем ты мне его показываешь?

— Твоя раненая уже третий раз бросает по такому кусочку. Мне кажется, Чечевица оставляет кому-то знаки.

Услыхав их разговор, Чечевица застонала сильнее прежнего:

— Не спешите, не мчитесь, как будто вас ветер гонит. Меня ужасно трясёт!

— Не нравится мне эта попутчица, — с сомнением проговорил Горошек. — Ты только послушай, как она орёт, будто её режут. Ясно, прикидывается.

— Неужели ты думаешь, что это она сама себя так разукрасила? — возмутился Жёлудь.

— Надо будет следить за ней, может быть, она и есть тот тайный агент.

— Ерунда! — возразил Жёлудь. — Ей больно, вот она и кричит. Сразу видно, что ты родился в Кривди-ном государстве, — пошутил он над товарищем. — Тебя послушать, так скоро мы друг друга начнём подозревать.

— Ну смотри, — вздохнул Горох. — Предатели выдают не только тех, кто родился в Кривдином государстве.

— Какой ты злой, Горошек, — сказала Фасолька. — Ведь мыши на ней живого места не оставили!.. Бегунок шёл дальше молча, но с Чечевицы не сводил глаз. Около полудня отряд спустился с крутого холма и оказался возле большущего озера.

— Заблудились! — не на шутку испугался Жёлудь. — Когда ехали сюда, я его не видел.

При этих словах на холме показалось облако пыли.

— За нами гонятся! — воскликнул Горох. Жёлудь не медлил. Он отыскал острый камешек, сорвал с головы берет, сложил в него свои письменные принадлежности и бросился в воду. Подплыв к листу кувшинки, он нырнул, срезал стебель и пригнал к берегу готовый плот. Из листа ольхи сделал парус, из аира — рулевое весло и, усадив друзей, оттолкнулся от берега.

Едва успел ветер отнести их на несколько саженей, как на берегу появился отряд мышей.

— Стойте, таков приказ Хоря!

— Остановите нас, если не боитесь захлебнуться, — посмеялся над ними Жёлудь.

— Ну погодите, мы с вами разделаемся!

— Только не забудьте приклеить приставные носы! — не остался в долгу и Горошек.

Мыши подняли страшный шум: они бросались камнями, метали свои алебарды, но ничего не могли сделать — никто из них не умел плавать и они панически боялись воды. На шум высунулась из норы старая Водяная Крыса. Она работала здесь паромщицей.

— Кто мне спать не даёт? — спросила она.

— Именем коменданта столицы Кривдина государства, отважнейшего храбреца и доблестнейшего полководца, будущего льва львов, приказываю задержать их! закричал старший над мышами.

Но пока он перечислял все достоинства и титулы Хоря, старая паромщица опять заснула. Прежде чем мыши разбудили её, ветер надул парус и угнал плот чуть ли не на середину озера.

Водяная Крыса догнала беглецов и ухватилась за край листа. Она чуть было не опрокинула плот.

— Чего они там орут, почему бросают в воду камни? — спросила она. — Я совсем плохо слышу — вода в уши натекает.

— И мы не знаем. Спроси у них самих. Только мы слыхали, что Хорь хочет озеро осушить.

— Это я, что ли, буду ему служить?

— Ну да, будешь спину ему натирать.

— Не за что меня запирать!

— А вот возьмут да запрут, — усмехнулись друзья.

— Что же это за прут? — Водяная Крыса в полном недоумении пошевелила седыми усами и, по-видимому решив, что с мышами не стоит связываться, поплыла своей дорогой, а беглецы — своей.

Но вот ветер пригнал плот к берегу. Беглецы пустили коней пастись, а сами отправились на поиски пищи.

Вскоре они выяснили, что высадились на небольшом острове, сплошь заросшем травой и кустарником. Один берег островка был пологим, а другой — крутым и каменистым.

— Нам здесь долго не продержаться, — зашмыгала носом Чечевица.

— Можешь вернуться, плот ещё стоит, — разозлился Жёлудь и влез на вершину ивы, чтобы осмотреться.

На подёрнувшемся дымкой берегу озера мыши сооружали плот: валили деревья, тащили их к воде, связывали в кучу.

— Что будем делать? — спустившись, спросил он у Гороха.

— Сражаться, — ответил тот. — Может, тем временем Воробей подоспеет, может, Клён подаст какую-нибудь весточку. — Бегунок огляделся и, увидев, что Фасолька не слышит, добавил: — Только ты скажи этому Воробью, что я не просто какой-нибудь Горох. Словом, чтобы он меня не съел.

Друзья набрали кучи камней, веток, сухих трав и сложили баррикаду. Не дремали и мыши. Связав плот, они взобрались на него и, подбадривая себя ди-кими криками, стали приближаться к острову. Друзья высекли из кремня огонь, подожгли ветви и траву. Дым щипал глаза нападающим, камни сшибали их с брёвен. Ветер переменился, и плот отнесло в сторону. Первая атака была отбита.

Стемнело. Друзья до поздней ночи приводили в порядок укрепления, собирали камни и только под утро сели посоветоваться.

— Надо перегнать плот к скалам и под покровом темноты бежать на другую сторону озера, — решил Желудь.

— Согласен, но ведь ветер переменился и дует в сторону острова, предупредил товарища Горох. — А кроме того, как Воробей опустится на такой маленький плот? Нет, надо подождать.

Пока они разговаривали, над головами послышалось жужжание и кто-то, осветив их фонарём, опустился на землю.

— Я снова здесь, — сказал Светляк. — Привет вам от Клёна. Он просил пролетавших тут ласточек, чтобы они срочно сообщили о вас Воробью. Только дайте условный знак: разложите ночью три костра, а днём выложите три круга из камней.

— А сами ласточки не могли бы помочь? — тихо, очень тихо спросил Жёлудь у Светляка.

— Могли бы, — ответил он, — но они за что-то очень злы на тебя. Говорят, ты когда-то замуровал их и чуть было не уморил голодом.

Светляк улетел, а сын Дуба чуть не плача подумал, что очень нехорошо так долго злиться за какую-то давнишнюю глупую шутку. Но ничего не поделаешь, сам виноват. Разве он мог тогда подумать, что когда-нибудь попадёт в такую переделку?

Уложив товарищей спать, Жёлудь вскочил на плот, схватил весло из аира и, перегнав лист кувшинки к скалистому берегу, оставил его в небольшой бухточке. А сам, карабкаясь по скалам, вернулся назад, устало свалился прямо на землю и крепко заснул, подложив под голову седло.